Капут

Когда посол Франции Франсуа-Понсе вошел в его кабинет в палаццо Киджи, граф Чиано сердечно принял его и сразу сказал:

– Vous comprenez certainement, Monsieur l’Ambassadeur, pour quelle raison j’ai demand'e `a vous parler? [479]

– Je ne suis pas tr`es intelligent, d’habitude, – ответил Франсуа-Понсе, – mais cette fois-ci comprends [480] .

Тогда граф Чиано, стоя за столом, прочел ему официальную ноту об объявлении войны: «Au nom de Sa Majest'e le Rоi d’Italie, Empereur d’Ethiopie» [481] и так далее.

479

Вы, конечно, понимаете, господин посол, причину, по которой я вызвал вас на переговоры? (фр.)

480

Хотя обычно я не очень догадлив, но на этот раз я понимаю (фр.).

481

От имени Его Величества Короля Италии, Императора Эфиопии… (фр.)

Франсуа-Понсе смешался и сказал:

– Alors, c’est la guerre [482] .

– Oui.

Граф Чиано был в форме подполковника авиации. Посол Франции сказал:

– Et vous, qu’est-ce que vous allez faire? Vous allez jeter des bombes sur Paris? [483]

– Je pense que oui. Je suis officier, et je ferai mon devoir [484] .

– Ah! T^achez au moins de ne pas vous faire tuer. Ca ne vaut pas la peine [485] .

482

Итак, это война (фр.).

483

А вы, что вы собираетесь делать? Будете сбрасывать бомбы на Париж? (фр.)

484

Думаю, что да. Я офицер и буду выполнять мой долг (фр.).

485

Ах, тогда постарайтесь поменьше убивать, не стоит этого делать (фр.).

Сказав это, посол Франции растрогался и произнес еще несколько слов, которые Галеаццо не счел возможным повторить. Пожав друг другу руки, граф Чиано и Франсуа-Понсе расстались.

– Так что же мог сказать посол Франции? – спросила Анна Мария. – Любопытно узнать.

– Очень интересную вещь, – ответил Галеаццо. – Но я не могу повторить ее.

– Бьюсь об заклад, он сказал тебе какую-то дерзость, – предположила Марита, – поэтому ты и не хочешь нам рассказать.

Все рассмеялись, Галеаццо громче всех.

– Он был вправе сказать какую-нибудь дерзость, – ответил Галеаццо, – но на самом деле не сказал ничего обидного. Он был очень взволнован. Дальше Галеаццо рассказал, как принял ноту об объявлении войны посол Великобритании. Сэр Перси Лорейн вошел и сразу спросил, зачем его вызвали. Граф Чиано прочел ему официальную ноту об объявлении войны: «Au nom de Sa Majest'e le Rоi d’Italie, Empereur d’Ethiopie» и так далее. Сэр Перси Лорейн внимательно выслушал, стараясь не пропустить ни слова, затем холодно спросил:

– Это точный текст объявления войны?

Гарф Чиано не мог сдержать удивления:

– Да, это точный текст.

– Ah! – воскликнул сэр Перси Лорейн. – May I have a pencil? [486]

– Yes, certainly, – граф Чиано протянул ему карандаш и лист бумаги с грифом Министерства иностранных дел.

Посол Великобритании аккуратно перегнул лист, отрезал ножом для бумаги гриф, проверил заточку карандаша и сказал графу Чиано:

– Не изволите ли продиктовать мне то, что вы прочли?

486

Можно карандаш? (англ.)

– С удовольствием, – ответил граф Чиано, удивившись. Он медленно, слово в слово еще раз прочел ноту об объявлении войны. Когда он закончил диктовать, бесстрастно склонившийся над листом бумаги сэр Перси Лорейн встал, пожал графу Чиано руку и направился к двери. На пороге он задержался на секунду и, не оборачиваясь, вышел.

– Vous avez oubli'e quelque chose, dans votre r'ecit [487] , – с легким шведским акцентом сказала Анна Мария фон Бисмарк.

Галеаццо удивленно и несколько обеспокоено посмотрел на Анну Марию:

487

Вы кое-что упустили в вашем рассказе (фр.).

– Je n’ai rien oubli'e [488] .

– А вот и да, ты кое-что забыл, – сказал Филиппо Анфузо.

– Ты забыл поведать нам, – сказал я, – что сэр Перси Лорейн обернулся на пороге и сказал: «Вы думаете, война будет легкой и очень короткой. Vous vous trompez [489] . Война будет очень долгой и очень нелегкой. Au revoir [490] .

– Ah! Vous aussi vous le saviez? [491] – сказала Анна Мария.

488

Я ничего не упустил (фр.).

489

Вы ошибаетесь (фр.).

490

До свидания (фр.).

491

А, так вы уже знаете? (фр.)

– Откуда ты узнал? – спросил меня Галеаццо с видимым недовольством.

– Мне рассказал граф де Фокса, посол Испании в Финляндии. Об этом знают все. Это секрет Полишинеля.

– Je l’ai entendu reconter pour la premi`ere fois `a Stockholm, – сказала Анна Мария. – Tout le mond le savait, `a Stockholm [492] .

Галеаццо только улыбался, не знаю, от раздражения или оттого, что попался. Все смотрели на него и тоже улыбались, а Марита крикнула:

– Take it easy [493] , Галеаццо.

492

В первый раз я услыхала эту историю в Стокгольме. Там об этом знают все (фр.).

493

Не бери в голову (англ.).

Женщины вежливо подсмеивались над ним, Галеаццо тоже пытался улыбаться, но фальшь звучала в его смехе, что-то в нем надломилось.

– Прав был Франсуа-Понсе, – сказала Патриция, – ca ne vaut pas la peine [494] .

– Oh non, vraiment, ca ne vaut pas la peine de mourir [495] , – сказала Жоржетт.

– Умирать не хочет никто, – сказала Патриция.

Галеаццо помрачнел и расстроился. Все принялись обсуждать сотрудников графа Чиано. Молодые дамы принялись перемывать косточки послу В., едва вернувшемуся из Южной Америки и сразу разбившему свой бивуак в гольф-клубе, чтобы быть постоянно на виду у Галеаццо в надежде не остаться обойденным и забытым.

494

Оно того не стоит (фр.).

495

О да, это не стоит того, чтобы умирать (фр.).

– Je joue au golf m^eme dans l’antichambre du Palais Chigi [496] , – сказала Сиприен.

Патриция завела разговор об Альфиери, и все дамы вскричали, что для Италии большая удача иметь такого посла, как Дино Альфиери. «Он так красив!» В то время по всей Италии ходила потом оказавшаяся придуманной каким-то остряком история о том, как один немецкий военный летчик, застав свою жену в постели с Альфиери, отхлестал его плетью по лицу.

– Боже мой! – воскликнула Патриция. – Его могли изуродовать!

496

В гольф я играю даже в вестибюле палаццо Киджи (фр.).

Анна Мария спросила Галеаццо, правда ли, что он отправил Альфиери послом в Берлин, потому что ревновал к нему? Все рассмеялись, Галеаццо тоже, хотя было понятно, что это ему не понравилось.

– Я – ревновать? Это Геббельс ревнует, это он хочет, чтобы я отозвал Альфиери.

– О Галеаццо, оставь его на месте, – сказала Марита без задней мысли, – в Берлине так хорошо!

Все разразились хохотом. Потом стали обсуждать Филиппо Анфузо и его мадьярских возлюбленных.

– В Будапеште, – сказал Филиппо, – женщины и знать меня не хотят. Мадьярки все брюнетки, поэтому сходят с ума от блондинов.