Кара небесная, или Стикс-2

– В какую больницу ты хочешь позвонить?

– В районку. Или нет. Ехать надо.

– Она все равно без сознания.

– Все равно ехать нужно.

– А здесь ты не нужен? Ей ты уже ничем не поможешь.

– Я скоро вернусь.

Он вновь вышел на крыльцо. «Но почему блондинка?» И вновь его перехватил Зайцев:

– Что случилось?

– Ничего. Мне надо позвонить в районную больницу. Где директор?

– Я здесь. – Женщина с растрепанными волосами выступает из-за широких спин «витязей». – Телефон в административном здании.

– Далеко?

– Метров двести…

Ему не хочется узнавать о Лесе через посредников. Звонить по мобильному, давать кому-то поручение. Потом томительно ждать. Ничего здесь за двадцать минут не случится. Пусть работают. В сопровождении директора он идет по тропинке к главному корпусу. Там женщина предоставляет ему в полное распоряжение свой кабинет, справочник и деликатно удаляется. Он же нетерпеливо звонит в районку:

– Девушка, это полиция. Только что к вам привезли пострадавшую. Тимофеева Олеся Владимировна.

Пауза. Он соображает: вряд ли при ней были документы. И поясняет:

– Происшествие в доме отдыха «Лесное». Она отравилась угарным газом. В сауне.

– Ах, эта! Да, да, конечно! Что вы хотели узнать?

– Как ее… – Он прокашливается. – Как ее состояние?

– Стабильное.

– То есть… Она будет жить?

– Да.

– Фу-ты! А мне сказали: кома!

– Она пришла в себя.

– Ну, слава тебе! И что говорит?

– В том-то и дело… С ней сейчас врач.

– А с врачом можно поговорить?

– В том-то и дело. Она ничего не помнит. Мы пытаемся выяснить, как ее зовут. Вы сказали: Тимофеева Олеся Владимировна? Дайте-ка я запишу. А адрес? Вы знаете ее домашний адрес?

– Да, конечно. И телефон запишите. Матери надо сообщить. – Он диктует номер.

– Как хорошо, что вы позвонили! – радуются на том конце провода. – А то мы не знаем, что делать! Она какая-то странная. Не в себе. Может, ее в психоневрологический диспансер отправить?

– Ничего не надо делать. Я скоро приеду и разберусь. Оставьте ее в покое. Говорите, состояние стабильное?

– Да.

– Это главное. Ждите меня. Все.

С минуту он сидит, пытаясь осмыслить ситуацию. Две женщины. В сауне. Обе ничего не помнят. Он вскакивает, вылетает в холл, где натыкается на директрису. Лицо у него такое, что она моментально пугается:

– Что случилось?

– Все.

Руслан несется по тропинке обратно к домику для отдыха. Процесс в самом разгаре. Осматривают личные вещи свидетелей. Женщины покорно высыпают на стол содержимое своих сумочек. Его взгляд выхватывает из груды косметики баллончик.

– Не трогать!!! – орет он.

– В чем дело? – удивляется старлей.

– Не трогать, – повторяет он, указывая на баллончик. – Срочно на экспертизу.

– Но это всего лишь лак для волос, – бормочет владелица баллончика.

– Ой, и у меня тоже! – подхватывает соседка.

– И у меня…

– Все баллончики изъять. Момент. Я осмотрю сауну. Где ее нашли?

– Пострадавшую? В правой, – говорит старлей. – Там две двери. Они угорели в той сауне, что справа.

Угорели! Если бы. Мыслями он уже там, в больнице с Лесей. Но как это случилось? Кто принес в сауну газ? Он входит в предбанник. Двери никто уже не закрывает, сауну выстудило, температура упала. На верхней полке валяется полотенце, с нижней свешивается измятая простыня. На полу валяется еще одно полотенце, мокрое, а у самой каменки что-то блестит. Он присаживается на корточки, пытается разглядеть, что там. Но от печки еще пышет жаром. Руслан тянется и пальцем, морщась, собирает это что-то, подносит к лицу.

– Руслан Олегович, вы здесь?

Это Коля, практикант.

– Не заходи, не надо.

– Что там? – вытягивает шею практикант, оставаясь за дверью.

– Кажись, стекло. Разбили что-то.

Капитан поднимается со словами:

– А больше ничего интересного. Работать надо.

Ему предстоит тяжелая, нудная работа. Восстановить в деталях, кто где находился, когда это случилось. Убийство и… покушение на убийство? Ибо во втором случае налицо злой умысел. Если бы он не знал предыстории, то подумал бы то же, что и все. Женщины отравились угарным газом. Но это чушь полная. Печка исправна. Истопник, бедняга, ни при чем. А история эта началась в конце апреля, когда в Нахаловке, в подвале особняка, принадлежащего Илюше Сидорчуку, одурманивали газом человека, похожего на следователя Мукаева.

Сидорчук спустя два месяца повесился в том же подвале. А препаратом и по сию пору пользуются. Теперь его жертвы – женщины, друг на друга похожие. Кто источник? Ладошкин! Не выпускать.

Руслан идет в комнату отдыха, где уже заканчивает работу эксперт. Приехала и прокуратура. Со следователем, степенным дядечкой в возрасте, они в отношениях достаточно напряженных. Тот недолюбливал следователя Мукаева и придерживался в работе принципа «тише едешь – дальше будешь». Особенно не одобрял рукоприкладства и шума-крика. Оно понятно: ему до пенсии полшага, зачем себе жизнь-то осложнять? Все мысли об отдыхе от трудов праведных. Но репутация безупречная, послужной список отменный. Кабы не возраст, быть бы ему прокурором. Но не судьба.

– Почему вы думаете, Руслан Олегович, что это пистолет следователя Мукаева? – официально спрашивает следователь.

– Потому что запомнил номера, – так же официально отвечает он. А в душе все кипит.

– Я отправлю пистолет на экспертизу.

– Сделайте одолжение.

– А где же сам следователь Мукаев?

– В п…! – срывается он и бухает дверью.

Достали все! Где Мукаев? Зоя: «где Мукаев», на работе: «где Мукаев?», и этот опять же: «где Мукаев?». Всем кажется, что Ванька где-то поблизости, прячется. А его нет больше. «Сказать «а», так придется перебирать весь алфавит. Ванька сам не хотел, чтобы всплыла эта история. Пусть лучше он числится без вести пропавшим. Пройдет какое-то время, все устаканится, забудется, и он, Руслан Свистунов, заберет по-тихому неопознанное и невостребованное тело, захоронит и будет ходить на могилу в день рождения Ваньки Мукаева, своего лучшего друга, и на Пасху. Это будет его тайна и его же крест. Возьмет грех на себя. Уверен: лучший друг сделал бы для него то же самое. Когда-нибудь он скажет правду его жене Зое. Но это когда все устаканится. Когда перестанут всплывать вещи следователя Мукева. Когда все забудут о людях, потерявших память. Когда останется легенда, где на щепотку правды литр лжи и чайная ложка сплетен. Зоя вряд ли ему поверит. Так и будет искать своего Ваню. На вопрос «где Мукаев?» нет ответа. И не будет.

Он заглядывает в ту комнату отдыха, что напротив:

– Ну, как? Все осмотрели?

– Остались личные вещи Тимофеевой.

– Это я сам.

– В больницу поедешь? – отводит глаза Серега.

– А как ты думаешь?

– А что жена скажет?

– Я ей позвоню. Она поймет.

– Тимофеева опять попала в историю, – усмехается старлей. – Это на нее похоже.

– Что значит «опять»?

– Да так. Какая-то она… Неприкаянная.

– Заткнись!

– Ты что? – вскидывается старлей. – При свидетелях?! Мне ж с ними работать!

– Не суди о том, чего не знаешь. И вообще: помолчи. Я соберу ее вещи и поеду в больницу. Надя? Напарница? Тьфу ты! Наставница!

– Да, я здесь.

– В чем она приехала?

– Белье мы на нее надели, – смущается женщина. – А здесь джинсы и свитер. И сумочка. Но документов при ней не было.

– Дайте сумочку.

Машинально он щелкает замочком. Косметичка, кошелек. Ни лака для волос, ни дезодоранта нет. Ни одного баллончика. Она и не могла принести в сауну газ. Леся не имеет к нему никакого отношения. А это еще что?