Карамелька

— И долго ты собираешься там стоять? — весело произнес Ирадий, почувствовав Карамельку за дверью. — Новобранец Кара, или вы немедленно заходите, или мое терпение заканчивается прямо сейчас.

В кабинет Каролина ворвалась ураганом. Веркомандиру было невероятно трудно скрыть свою радость, но он честно старался изо всех сил. Даже руки на груди сложил, чтобы казаться непреклонным. Мало ли какая мысль на этот раз пришла в эту хорошенькую головку?

— Ну? Чем порадуешь на этот раз?

А ведь действительно порадовала. Больше того, обескуражила и поставила в тупик.

Прочитав донесение, естественно оформленное совсем не по образцу, он в очередной раз убедился, что женскую логику понять невозможно. Да и не нужно, лишь бы она приносила вот такие приятные сюрпризы. Даже то, что Кара находилась сейчас так близко, было для него подарком.

Раскрасневшиеся щеки, упрямо поджатые губы, уверенность и твердость во взгляде.

Она пришла воевать, а ему хотелось смеяться. Широкая улыбка так и порывалась выглянуть наружу. У Ирадия было просто отличное настроение. Отличное настроение, чтобы немного позлить одну маленькую гордячку.

— Ничего из того, о чем бы я не знал или чего не предполагал, ты не написала. Я жажду подробностей.

Этот день не переставал удивлять веркомандира. Кара едва удерживалась от крика, ведясь на откровенную провокацию, а в глубине его души все ярче горел огонек удовлетворения. Наглость, решительность и язвительность…

Ант был прав, чертовски прав. Эта дикая смесь позволила Ирадию впервые поцеловать Каролину. Поцеловать так, как он того хотел — жадно, страстно, с напором, но при этом мужчина контролировал каждое действие, потому что не желал причинить ей настоящую боль, не желал испугать.

Наоборот, хотел показать разницу между поцелуем мужчины и мальчишки. Хотел познакомить ее с теми гранями, с которыми она еще не встречалась. Одним поцелуем желал пробить ту стену, что была между ними. Ему бы хватило и трещины для начала, и стена треснула, когда страсть сменилась нежностью.

Отвечала на поцелуи. Неумело, неловко, скованно, но пробовала отвечать, держась за его плечи, как за спасательный круг, а он улыбался этим попыткам. Смотрел на ее лицо, на закрытые веки, дрожащие ресницы, раскрасневшиеся губы и щеки. Эти губы пленили его, и он позволял себе целовать их неторопливо. Не требуя ответа, просто лаская.

В ее глазах больше не было ужаса. Волнение, страх от самой ситуации, стыд — это да, но не тот ужас, когда перед собой она видела зверя.

— Вы же это специально, — проговорила она сипло.

Веркомандир не стал отпираться, прекрасно понимая, о чем она говорит. Да, он разозлил ее специально, а теперь специально держал за руки и целовал каждый пальчик, нагло пользуясь тем, что Каролина ошеломлена.

— Ты — мое наказание, Карамелька, но одновременно с этим и счастье. Разве я могу тебя отпустить? — улыбался, глядя в ее голубые глаза.

— Вы же снова не желаете оставить выбор мне.

— Нет, моя девочка. Выбор по-прежнему за тобой. Просто я не готов сидеть сложа руки, — признался честно, не собираясь скрывать от нее своих намерений. — И кстати, ты наказана. Как минимум дня на три, а точнее на три ночи, которые проведешь на знакомом тебе посту. А теперь пойдем. Нехорошо оставлять твою группу надолго. К сожалению, они и без твоего участия умеют удивлять, — пытался он ее подбодрить, расслабить шуткой.

В ее глазах застыли злые слезы бессилия. Ирадию даже будто сделалось больно от того, с какой силой она сжала зубы. Замах ее руки занял всего мгновение, а еще через миг мужчина перехватил ее запястье, несильно, но ощутимо сжимая его.

Да, он был готов к тому, что она может его ударить, но, зная это, целовал бы еще и еще, потому что чувствовал, что этот цветок начинает постепенно раскрываться в его руках.

— Никогда так больше не делай, — произнес он мягко, целуя ее ладонь, но одновременно с этим постарался придать голосу твердые нотки, чтобы она вняла его речи. — Однажды зверь может сорваться, и тогда его уже ничто не остановит.

Молчание длилось целую вечность. Смотрел ей в глаза, она — ему, а он радовался как мальчишка, потому что в ней больше не было страха. В голубизне ее глаз жила злость, чистая ненависть, и это было прекрасно. Прекрасно, потому что безразличие его убивало, а страх…

Страх напоминал о том, что он — животное. Монстр, которого — Ирадий искренне надеялся на это — его Карамелька когда-нибудь сможет полюбить.

— Этот поцелуй ничего не меняет, — резко поднялась Каролина на ноги, глядя на него сверху вниз.

В его кресле она казалась такой маленькой, но и сейчас — когда стояла, чувствуя себя так гораздо увереннее, — взрослее в его глазах не стала. Однако это не помешало ему сделать вид, что он со всей серьезностью отнесся к ее словам.

Препятствовать ей имсит не стал. Спокойно проводил ее взором до самых дверей, отлично понимая, что сейчас ей хочется как можно скорее сбежать. Только от ответа не удержался:

— Конечно, — согласился он с ней, точно помня, что Ант советовал ему со всем соглашаться.

Да только этот поцелуй менял практически все.

Ирадий в душе ликовал.

Глава 14: Когда исполняются чужие мечты

Каролина

До общежития я добралась в рекордные сроки. Щеки горели, сердце колотилось как сумасшедшее. В общую комнату я буквально влетела, звучно хлопнув дверью, но даже до уборной дойти не успела.

Сделала лишь несколько шагов вперед под взволнованными взглядами одногруппников, прежде чем дверь за моей спиной открылась. Обернувшись, рвано выдохнула, делая глубокий вдох. Там стоял наш бывший старший группы, который теперь, судя по всему, являлся кем-то вроде помощника.

— Через пять минут вы должны быть на тренировочном поле, слизняки! Время пошло!

Собраться оказалось нетрудно. Остальным. Мне и собираться не нужно было. Я в тот же миг встала у линии, а через несколько минут мы уже занимали места на тренировочном поле, ожидая, пока появится веркомандир.

Солнце слепило глаза, с кухни доносился аромат жареной курицы, а стоять на месте становилось все сложнее. Просто потому, что я отчетливо чувствовала на себе чужие взгляды. Пристальное внимание нисколько не льстило — наоборот, даже чуточку злило.

Мне и без того проблем хватало.

Больше того, я сама себе их устраивала.

Вот зачем? Зачем я пошла к нему в кабинет?

Написала бы рапорт в общежитии и попросила бы с кем-нибудь передать. Да сама бы вручила в крайнем случае, но не один на один — при всех. Тогда бы он не посмел меня поцеловать!