Караоке на острове Бали

— Честное слово, Ангелина Станиславовна, — оправдывалась Катя. — Если бы не эти дурацкие пятна, я бы осталась с вами…

— Ну уж нет! — невольно вырвалось у Ангелины. — Только не это!

— Едемте все вместе! Сандра всех накормит, — пообещал Виктор. — К тому же ее ресторан расположен в живописном месте на океанской набережной. В зале работает кондиционер, а вид из окон завораживающий. Вы сможете любоваться катающимися на волнах серфингистами и наслаждаться кубинской кухней. А ближе к ужину соберутся любители караоке. Если Сандра будет в настроении и выступит перед гостями, вы будете очарованы ее пением.

— Уговорили, я тоже еду. Подождите меня в машине, я переоденусь. И смотрите под ноги, а то, не дай бог, опять кто-нибудь в масло вляпается! — крикнула Ангелина вслед удалявшейся шумной компании.

Ангелина скинула бриджи и розовую кофточку и надела пеструю, сшитую из шелкового платка юбку-парео и короткий, не закрывающий живот топик цвета морской волны. Вместо шлепанцев на высокой платформе она надела остроносые босоножки на шпильке из последней коллекции Ямамото, купленные как раз для особых случаев. Этот случай Ангелина сочла особым: если мужчина бросил женщину ради жареной курицы, значит, в бой нужно пускать тяжелую артиллерию. Ангелина побрызгалась новыми духами, на которые Анатолий реагировал как на афродизиак, и обвела зеленым карандашом свои красивые карие глаза. На войне как на войне! Мы еще посмотрим, чья возьмет! Ангелина сама с собой заключила пари, что день свадьбы Кати и Ильи будет последним днем, который они проведут все вместе. Делиться своим возлюбленным и своим выстраданным отпуском она не собиралась ни с кем!

Цокая каблучками по асфальтированной дорожке, Ангелина чувствовала себя грациозной, неотразимой и воинственной. Возле камня, о который ударилась бутылка с маслом, темнело подсыхавшее пятно. Надо же! Все убрали! Ангелина принюхалась. Пахло шампунем. Молодцы балийцы! Значит, не только в Сингапуре улицы шампунем моют. И как это Голубев умудрился завалиться! Да… Они с Катей, как два магнита, притягивали неприятности самым непостижимым образом. А следовательно, благоразумнее будет держаться от этой парочки на расстоянии!

— Дорогая, садись ко мне поближе. — Анатолий вытянул шею и повел носом. — После дуриана твои духи втройне притягательны.

— У вас сногсшибательные босоножки! — Катя сразу обратила внимание на коллекционную обувь подруги.

— И не только босоножки, но и ножки, — промурлыкал комплимент выздоравливающий раненый. — Первый раз вижу вас без брюк. В юбке вы гораздо сексуальнее.

— Милый, я хочу такие же! — потребовала Катя.

— Такие же ноги? — растерялся Илья.

— Нет, босоножки! А ноги у меня не хуже, но некоторые в последнее время кроме ноутбука ничего не видят, — разворчалась Катя. — Вчера засыпаю, а он какие-то загогулины по экрану гоняет и в рядочки укладывает. Писк такой, будто комариный рой над ухом завис. А он бесится, ругается, будто от этих загогулин его жизнь зависит. Совсем крыша съехала!

— Молчи, женщина! — шутливо прикрикнул на нее Илья. — Подумаешь, в тетрис немного поиграл! У меня в этом ноутбуке вся документация фирмы, ресторана и моя личная переписка…

— С Троцким, — съязвила Катя.

— Браво, малышка! — поддержал ее Анатолий. — Ну и жлоб ты, Илюха! Через день ваша свадьба, а ты… Никакого романтизма.

— Настоящий бизнесмен, как разведчик, всегда начеку, в любое время дня и ночи. Враг не дремлет, он в засаде выжидает, когда ты потеряешь бдительность. — Голубев совершенно серьезно делился с друзьями тяготами бизнеса.

— Илюша, драгоценный мой! — Анатолий похлопал его по плечу. — Ты когда-нибудь слышал такое слово «мегаломания», в просторечии — мания величия? Когда вернемся в Питер, я черкну тебе телефончик толкового доктора. Он тебя и от мании преследования полечит, и от мегаломании, и от белой горячки, чтобы паучки и другие разные насекомые не мерещились.

— Разрешите отрекомендовать, — Виктор опустил стекло, отделяющее его от пассажиров, — перед вами — лучший ресторан кубинской кухни.

Лимузин остановился напротив низенького приземистого здания в колониальном стиле. К центральной части здания, украшенной колоннами и вазонами с цветущими магнолиями, были пристроены склады и подсобные помещения. Тут же, во дворе, в круглой глиняной печи, закрытой металлической крышкой, две старые негритянки пекли ароматный банановый хлеб. На углях, тлеющих вокруг печи, побулькивали горшочки с тушеным цыпленком. Четверо негритят, вернее сказать мулатиков, в набедренных повязках крутились под ногами кухарок, выпрашивая горячий хлеб.

— Это внутренний двор. Посетители заходят с набережной. А вот и моя сестра Сандра! — в голосе Виктора послышались нежные ноты.

Высокая, луноликая, статная широкобедрая негритянка с толстой косой, уложенной вокруг головы, спешила навстречу гостям, сияя такой же, как у Виктора, лучезарной улыбкой.

— Добро пожаловать, — по-русски поприветствовала она и согнулась в поклоне по русскому же обычаю.

— Рад вас видеть, — Анатолий галантно поцеловал ее руку.

— Здравствуйте, Сандра. Вы тоже учились вместе с Виктором в кораблестроительном институте? — уточнила Ангелина.

— Нет, у меня русский муж, — смеясь, пояснила Сандра.

— Ему, наверное, завидуют все мужчины, — высунул голову хромоногий Голубев. Виктор и Анатолий вытащили его из машины, подхватив под мышки.

— Пожалуйста, помогите мне оттереть лицо и руки, — жалобно попросила Катя, демонстрируя Сандре кровавые ладони.

— Конечно, — не отрывая глаз от Голубева, ответила Сандра. — Конечно.

Старые негритянки, раскрыв беззубые рты, тыкали в Голубева морщинистыми пальцами, а карапузы, бросив попрошайничать, кинулись ему под ноги с криками: «Папа, папа».

— Племянники балуются, — извинился за них Виктор и, что-то сказав по-испански, оттащил визжавших детей в сторону.

— Проходите, проходите, — Сандра силилась улыбнуться, но улыбка получалась натянутой.

Женщина нервно теребила кружева нежно-сиреневой блузы. От волнения ее дыхание участилось, и пышная упругая грудь соблазнительно вздымалась то вверх то вниз. Голубев, как загипнотизированный, не сводил глаз с ее неприкрытых прелестей и ковылял за Сандрой, как покорный мул. Разрываемая ревностью Катя обиженно пыхтела позади вероломного жениха, прикрывая руками выпачканный рот.

В зале ресторана царил полумрак. Бесшумный кондиционер создавал ощущение прохлады, несмотря на припекавшее за окном солнце. На берегу почти никого не было, лишь парочка серфингистов с дубленой загорелой кожей самозабвенно парила над жемчужно-изумрудными волнами.

Стилизованная под деревню обстановка зала располагала к неспешному застолью в дружеской компании за стаканчиком кубинского рома. Виктор предложил выпить для поднятия аппетита, но Ангелина, заметившая, что Катя вот-вот разразится плачем, попросила хозяйку помочь девушке.

Сандра кликнула со двора одну из старух и быстро-быстро заговорила с ней на испанском, кивая головой на Катю, а Виктор добавил что-то от себя, указывая на Голубева.

— Сандра велела Изабелле помазать Катю отбеливающим соком, — перевел Виктор. — А я напомнил про бальзам от всех ран и болезней. Я сам заядлый спортсмен и непоседа и всегда спасаюсь этим бальзамом. Ручаюсь, что к свадьбе господин Голубев будет не только ходить, но и прыгать, и танго танцевать.

— Вы женитесь? — Сандра явно проявляла к Голубеву повышенный интерес. — А кто ваша невеста?