Кардонийская петля

Пока Адам, ругаясь и стреляя в воздух, пытается привести пост в чувство, Крачин вспоминает об установленном на башне «Шурхакене», поднимается и врезает по самолётам из одноствольного, зато не имеющего электрического привода пулемёта.

– Аксель!

С «Шурхакеном» эрсиец управляется так же классно, как с бамбадой: снимает два аэроплана одной длинной очередью. Приотцы налетают густо, торопятся, вот и попадают под раздачу. Один из бипланов падает в лес, второй врезается в «Азунду» соседнего поста, третий, на него Аксель переключился после первых побед, начинает дымить и направляется к линии фронта. Остальные поняли, откуда исходит угроза, и сосредоточились на одиноком пулемётчике.

– Аксель! – орет Адам. – Аксель!!

Просыпаются зенитчики, бьют с соседних бронетягов опомнившиеся алхимики, но подмога приходит поздно: аэропланы уже берут курс домой, оставив после себя огненный столб горящего «Алдара» и лежащего на башне «Азунды» Крачина.

Глава 2, в которой Помпилио впервые слышит в свой адрес обращение «аллакут», Бабарский заглядывает в Запределье, Орнелла приходит в бешенство, Селтих познаёт человеколюбие, Сантеро ничего не чувствует, а Тиурмачин даёт Дагомаро совет

– Далеко ещё?

– Десять минут, добрый синьор, не более.

Шофер ответил негромко, очень-очень вежливо, но не отрываясь от дороги. Шофер сразу, едва увидев Крачина, отгородился от него невидимым, не существующим, но необычайно прочным стеклом, ясно давая понять, что не собирается поддерживать «дружеский» разговор с гостем хозяина. Шофер, судя по выправке, был переодетым воякой. Второй сопровождающий – тоже. Второй сидел справа от шофера и за всю поездку не проронил ни слова, даже поздоровался кивком; и не особенно скрывал тяжёлый шестизарядный револьвер, оттягивающий наплечную кобуру. Впрочем, в современном Унигарте такое поведение называлось не «дурным тоном», а «разумной предусмотрительностью».

– Встреча назначена на три, вы не опоздаете.

– Не сомневаюсь, – пробурчал Крачин, вновь откидываясь на мягкие кожаные подушки дивана. – Не сомневаюсь.

Автомобиль – мощный и вызывающе сибаритский «Синг Силачик Ураган» – подали к воротам казармы, при его виде у ребят глаза на лоб полезли. Шофёр в чёрном сюртуке и фуражке, «сопровождающий» в сером костюме, у обоих короткие стрижки и фигуры бойцов – вояки, сто к одному – вояки. А если судить по лёгкому акценту – лингийские вояки.

Какие же ещё, если вдуматься.

Встречи с Помпилио дер Даген Туром Аксель не искал, понимал, что бессмысленно. Он – простой эрсийский кирасир, дер Даген Тур – брат лингийского дара, приятель или родственник большинства значимых персон Герметикона. А меньшинство значимых персон, те короли, президенты, ханы, падишахи и прочие канцлеры, которые с ним не знакомы или не являются его родственниками, мечтают познакомиться или породниться. Всё понятно? Кажется, всё. Искать встречи с Помпилио из рода Кахлес на том смехотворном основании, что он, обер-шармейстер Крачин, случайно спас ему жизнь? Зачем? О чём они будут говорить? Аксель решил выбросить мимолётное знакомство из головы, но дер Даген Тур, к огромному удивлению эрсийца, об услуге не забыл.

– Как твоя рука?

– Отлично. Если бы не медикусы, давно был бы в строю.

– А что медикусы?

– Опасаются за швы.

– Ядрёная пришпа! Все знают, что медикусы – редкие зануды.

– Согласен.

Стол по случаю средней паршивости погоды – моросящий дождь и зябкий ветер – накрыли на застеклённой веранде, больше похожей на зимний сад. Веранда оказалась уставленной растениями в больших горшках, и их сочная зелень казалась ещё ярче на фоне голых ветвей осеннего парка.

– Сегодня я не хочу смотреть на океан, – произнёс дер Даген Тур, перехватив взгляд Акселя. – Его шум отвлекает.

– Как скажете… э-э…

Помпилио спокойно улыбнулся, но помогать эрсийцу не стал. Ему было интересно, какой выход отыщет Крачин.

– Как скажете, аллакут.

Аксель выбрал принятое в Химмельсгартне почтительное обращение «старший». Использовать традиционное «мессер» Аксель не хотел, называть Помпилио «синьором командором» язык не поворачивался, а вот нейтральное «аллакут» подошло как нельзя кстати. Заодно напомнило адигену, что перед ним бамбальеро.

– Хорошо, Аксель, пусть так. Это правильно и… вежливо.

Говорить «вы» и слышать в ответ «ты» было не очень приятно, ведь все знакомцы Крачина из числа адигенов-бамбальеро держались с ним на равных. Однако Аксель понимал, что дер Даген Тур случай особый. Знаменитый на весь Герметикон выходец из старинной династии даров, командор Астрологического флота, бамбадао: что тут добавишь? И пусть они были почти ровесниками, это ничего не меняло, Аксель признавал превосходство адигена.

– Как тебе закуски?

– Выше всяких похвал.

Недостаток продовольствия, судя по всему, ощущали даже такие люди, как дер Даген Тур: обед был приготовлен из морепродуктов, на которые ещё не разозлившийся Банир был щедр. Маринованный саунграбль, мельдь в белом вине, копчёное филе мангеля – блюда вкусные, но не самые изысканные. Немного овощей и мало хлеба.

И именно скромность стола заставила Акселя произнести следующую фразу:

– Не думал, что вы задержитесь на Кардонии, аллакут. Тут становится опасно и…

– Голодно, – закончил адиген.

– Совершенно верно.

– Мне доводилось голодать, и поверь на слово: сейчас в Унигарте всё хорошо, – легко, как о само собой разумеющемся произнёс дер Даген Тур. – Здесь полно еды.

«Ему? Голодать?» Крачин растерялся, но уже через мгновение вспомнил, что некоторые путешествия Помпилио даже сорвиголовы называли безрассудными, и понял, что адиген не лжёт и не рисуется. Ему доводилось голодать. Изнеженному сибариту, толстые пальцы которого унизаны перстнями.

Аксель к встрече принарядился: явился в голубом парадном мундире, правда, без орденов; в до блеска начищенных ботинках и фуражке, которую пришлось оставить в холле. А вот Помпилио вышел на веранду по-домашнему: тончайшего шёлка сорочка с распахнутым воротом, лёгкие чёрные брюки и тоже чёрные тапочки с загнутыми носами. И тяжело опирался на отделанную золотом трость, которая сама по себе была достойна сокровищницы какого-нибудь владетельного адигена.

– Я не уезжаю, поскольку не завершил дела. – Точно выверенная пауза. – А когда улетаешь ты? Я слышал, Корпус эвакуируют?