Карибский кризис

Вот ситуация, которую я имел на момент визита Штейна и его боевой подруги. Ей были выданы документы Совинкома – только то, что ей полагалось видеть, а документы по основным сделкам находились в бункере. С моей стороны это было наглостью, но мне уже было безразлично. Я играл от ситуации, интуитивно, без четкого плана действий. Передо мной стояла задача: выпроводить эту парочку из Волгограда несолоно хлебавши. (если бы Штейн приехал один, как раньше, он бы принял отчёт в любом виде, так как не разбирался в документах вообще, что, конечно, было весьма странно, но что есть, то есть). С грамотным бухгалтером всё обстояло иначе, и я ждал, что скажет Алёна – точнее, я знал, что она скажет, просто прикидывал, в каком виде это прозвучит.

Пока «интеллектуалка» Алёна изучала разрозненные документы, Штейн, имея какие-то сведения о том, что я веду двойную игру, пытался меня разоблачить. И делал он это как-то неумело, цепляясь по мелочам, и не смея высказать всё начистоту. Так, он обнаружил среди прочих документов расходные накладные, выписанные на железнодорожную больницу, и обличающе заявил, что ничего не знает об этой сделке, то есть фактически обвинил меня в том, что я эту сделку от него сокрыл. Между тем, ему ежемесячно высылались примерно одинаковые отчеты, и как раз железнодорожная больница фигурировала почти постоянно. Но он, беря очередной документ, и даже не глядя на него, говорил, что ничего не знает об этих сделках, заводясь всё больше и больше. А «интеллектуалка» разжигала его страсть, находя неточности и нестыковки, и громко сообщая об этом – как школьный зубрила, которому нужно поскорее выдать информацию, пока не забыл. Она могла бы и не сидеть так долго – ей дали документы вразнобой, всего понемногу: немного банковских выписок, немного накладных, примерно одну двадцатую от всего документооборота, и совсем не дали бухгалтерскую базу 1С. Любой сведущий бухгалтер на её месте с ходу отказался бы принимать в таком виде бумаги, но она решила показать свои знания и готовила развёрнутый отчёт.

Так мы сидели вчетвером за длинным приставным столом, стоящим перпендикулярно директорскому. Время от времени звонил телефон, и я подходил к базе, установленной на другом конце кабинета, на секретарском столе, чтобы ответить.

– У тебя тут какие-то побочные дела, о которых я не знаю, – продолжил Штейн. – Ты мечешься, подбираешь мелкие заказы, скрываешь от меня, вместо того, чтобы двигаться в правильном направлении.

– Как бы это… не хватает выписок за целую неделю. – воодушевленно сообщила Алёна.

– Просмотри хотя бы документы, сверь с отчётами, – мягко возразил я.

Отсутствие всех необходимых документов – это не слухи и не домыслы. Не иллюзии и измышления. Перед Штейном был только факт – реальный и убедительный в своей реальности. Но факт, доведённый в самом существе своём до того предела, где он возрастает до трагедии невиданной силы, где сама сила этой трагедии возводит его в степень всеобщую и абсолютную.

– Не плюй в колодец, пригодится воды напиться, – произнёс он с лёгким дрожанием подбородка.

В ответ на эту поражающую новизной мысль я насильственно сделал приятное лицо, и, покопавшись в тумбочке, вынул оттуда несколько накладных, и передал Алёне. Хорошая пища для её аналитического ума.

Закончив, Алёна проверила исписанную ею бумагу – целых пять листов, внесла поправки, затем ещё раз проверила, и доложила своему работодателю о готовности к устному отчёту.

– Да, давай проясним, что тут творится, – важно произнёс Штейн, всё ещё глядя на меня своим пасторским взглядом. Величавой и бесконечной скорбью веяло от его лба, глаз, бровей, ото всей его седой головы.

– Это шокинг! – патетично воскликнула Алена.

В течение двадцати минут «интеллектуалка» рассказывала о том, что отчетность на фирме отсутствует, на суммы, фигурирующие в выписках, нет документов, а предъявленные счета-фактуры не находят отражение в выписках. То, что разрозненная первичная документация без базы и с балансом только за прошлый год – это профанация, а не учёт, об этом рассказывалось ещё минут пятнадцать. С таким же успехом можно было рассказывать о том, что вода мокрая, а день сменяет ночь. «Интеллектуалка», несомненно, обладала отягощавшим её грузом знаний, которым не нашла ещё определенное применение.

Посмотрев на часы, я обратился к Штейну, оборвав выступление его усердной работницы, и, достаточно корректно объяснил бардак с документами. Было названо множество объективных причин, среди которых переезды – два за полгода, а также текучка кадров – частая смена главных бухгалтеров, возможно, они что-то потеряли. Далее, я предложил:

– Проверяй, если не доверяешь, пусть твоя умница обшмонает весь офис.

Алёна картинно вскинула руки:

– Э-э… это incredible… что всё это значит?!

Сверля взглядом её средостение, крестик, покоящийся между двух бугорков, медленно поднимая взгляд, я устало произнёс:

– А чё ты так нервничаешь?

Она порывисто поднялась и подошла к открытому окну, откуда открывался вид на палисадник, холмы Горной Поляны, вдалеке виднелась Волга. Я проследил за ней оценивающим взглядом и сделал вывод: «Ябывдул». Там, возле окна, видимо, картина для неё стала понемногу проясняться.

– Знаете что, на самом деле… разбирайтесь сами, – бросила она через плечо.

Я поднялся – затекли ноги, и этот давящий взгляд Штейна ужасно напрягал. Прошёлся по направлению к выходу, и, обернувшись, сказал:

– Ты устал, я тоже. Какой-то global misunderstanding… или как это по-русски сказать…

Штейн был вынужден развернуть стул, чтобы ответить.

– Я понимаю. Но ты меня тоже должен понять. Ты видишь мои сделки, я приносил в компанию все свои наработки. А тут я узнаю, что ты ведешь деятельность…

Напружинившись, повысив голос, он выдал несколько гневных фраз; при этом пафос действия и напор обличительной мощи принял почти брутальный оттенок.

Я устало свалился на диван, стоящий у входа:

– А что деятельность… Ты спроси меня: Андрей, как ты себя чувствуешь, знаешь ли ты о существовании суббот и воскресений! А я тебе отвечу: я охуенно устал, Вениамин, из месяца я десять дней бываю дома, при всем при том, что дома меня ждёт грудной ребёнок.

Оторвавшись от созерцания пейзажа за окном, Алёна спросила:

– Может, вы разберётесь без нас, на самом деле?!

Штейн вынул из пакета объёмную пачку документов:

– Давай пройдёмся по всем сделкам с начала года. У меня с собой все присланные отчеты, и я ДОЛЖЕН видеть все подтверждающие документы – выписки, счета фактуры, документы от поставщиков. Иначе… я не могу, мне НУЖНО документальное подтверждение на каждую цифру.

Он вынул бумаги из прозрачного файла, лежащего поверх остальных:

– Двадцатого января мы отгрузили семь коробок мерсилена 6–0 и три упаковки хирургической стали FEP-15…

Алёна подошла к столу и села напротив Штейна на то место, где до этого сидел я:

– Тут действительно проблемы именно с бухгалтерией и учётом.

Бросив быстрый взгляд на просмотренные ею бумаги, добавила:

– Тут не будет всех подтверждающих документов, особенно если офис два раза переезжал. Разумнее… как бы… не возиться со всем этим, а принять на баланс новой фирмы то, что есть: складские остатки и перечислить деньги с расчетного счета. И начать, на самом деле, заключать договора с клиентами от новой фирмы.