Каркуша или Красная кепка для Волка

— Твоя доброта не знает границ, — возведя глаза к потолку, я нашарила в недрах сумки небольшое зеркальце и, вытащив оное, принялась прятать последствия делового разговора с господином Альцгольдом. И вот вроде бы надо бы обидится на вполне справедливое замечание друга, возразить и начать доказывать обратное, но…

Искоса глянула на мечтательно улыбающегося Психа, вновь подпиравшего дверной косяк. В одном ухе наушник, второй болтается в вороте футболки. Волосы собраны в неряшливый хвост, клетчатая рубашка своей красно-белой клеткой оттеняет вечно мрачный образ. Засунув руку в карман, Сеня другой размахивал в воздухе невидимой дирижерской палочкой и как никогда соответствовал своей грозной репутации неуравновешенного (мягко говоря) и очень опасного типа.

Под маской которого скрывается своевольная, специфичная, но очень уж заботливая натура. Главное, чтобы эта забота не аукнулась тому, о ком беспокоятся. А обижаться на такого обаятельного в своем безумии Сеню у меня не получалось еще со времени нашего первого знакомства. Так что да, стоило бы обидеться и начать доказывать обратное.

Но для этого мы были слишком уж близкими друзьями, успевшими изучить комплексы друг друга, как свои пять пальцев.

— Окстись, Каркуша. Я и доброта? Не в этом мире, не в этой жизни и… — тут Сеня явно что-то вспомнил и весело фыркнул. — Не в этом семестре точно. Ну, долго лицо новое малевать будешь? Тебя там принц на черном BMW ждет. Минут так сорок, как докладывает внешняя разведка.

Я от неожиданности чуть на всю щеку не нарисовала жирный светлый крест. Вздрогнула так, ощутимо и переспросила, глядя на друга круглыми от удивления глазами:

— Дикое экскюзми… Но можно я уподоблюсь гопникам с родного района и спрошу незамысловато… Че?!

— Среднего роста, крепкого телосложение, кудрявый, обаятельный, милый…

— Из твоих уст, Сеня, это ни разу не комплимент…

— И до зубного скрежета улыбчивый, — закончил описывать так называемого «прЫнца» Псих. И я только вздохнула украдкой, замазывая последний синяк на лице. Не понять, кого ж так метко и емко приложили было ну очень трудно. — Разведка донесла, что его обаяние смертельно в огромных дозах для слабого пола и частично смертельно для мужского.

— А-а-а?!

— Ну… Вообще-то, я о том, что улыбка у него иногда такая, впору сразу все грехи записывать, заранее… — задумчиво протянул Сеня и ехидно уточнил. — А ты о чем подумала?

— О том, что у меня потрясающий работодатель, — ляпнула без задней мысли, убирая тюбик в сумку. Заинтересованный взгляд друга был стойко проигнорирован.

— И да, Сеня. Просто работодатель. И ничего больше.

— А я что-то сказал? — почти искренне изумился Псих, пропуская меня вперед и привычно с пинка закрывая дверь в аудиторию.

Я на это ничего не ответила, едва заметно пожав плечами и снова поморщившись от ноющей боли, чуть ли не вприпрыжку направляясь в сторону выхода. И дело не в том, что меня там ждет принц на черном BMW, вовсе нет. Ну может быть самую капельку, учитывая, что влюбленная дурочка в моей душе уже успела где-то раздобыть плакат с надписью «Я люблю тебя, кудряшка!» и начать активную агрессивную пропаганду наших гипотетических отношений.

Невольно улыбнулась, едва заметно качнув головой. Стойко игнорируя очень уж выразительный и едкий взгляд друга, неторопливо шагающего чуть в стороне. Пока длился этот цирк «Шапито» под названием совет профилактики, у меня было время подумать над всем случившимся и не только.

Адвокат «порадовал», что не говори. Но совершенно не удивил. Ни своим поведением, ни своими манерами аля танк, прущий на пролом с аристократическим изяществом, никак меньше. А его условия напоминали пресловутое «Кошелек или жизнь?», застарелое клише всех романов о благородных и не очень разбойниках с большой дороги.

С определенного времени у меня выработалась стойкая аллергия на все книжные штампы. Особенно в таком… Бездарном исполнении с сумасшедшей на подтанцовке. Назвать это матерью я не соглашусь, даже если мне будут доплачивать.

Поморщилась, испугав собственным задумчиво-пронзительным видом какого-то младшекурсника. Даже у зеркала притормозила, на пару секунд, дабы проверить действительно все так страшно или парнишка просто слишком впечатлительный? Но не найдя ничего криминального в бледном лице встрепанной прическе и почти счастливом оскале, продолжила бодро вышагивать. И думать. Хоть есть подозрение, что мозги скоро в узел свернуться. Или вскипят.

Надо признать, что появление Эрика было очень своевременным. Я не трусиха, да. Только вот колени до сих пор дрожали, стоило вспомнить этот заинтересованный, но совершенно пустой взгляд господина Альцгольда. И я понятия не имею, чем все могло бы закончиться, если бы не свалившийся как снег на голову кудряшка. Хотя за то, что меня обозвали «невестой» хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым.

Или поцеловать. Я пока еще не определилась, что лучше и что опаснее. Но где-то глубоко-глубоко в моей черной-пречерной душе нашлось место для того самого плаката с признанием и робких планов на будущее. Потому что, черт бы меня побрал…

Улица встретила меня промозглым осенним ветром, начинающимся дождиком, косыми тенями от уличных фонарей и тем самым принцем, подпирающим спиной капот собственного автомобиля. Сеня успел куда-то испариться, оставив на память о себе едкий, самодовольный смешок и шарф, которым Псих меня чуть и не удушил, собственноручно перед выходом. А я…

Ну да, черт бы меня побрал. Ведь я, кажется, действительно влюбилась. Не смотря на разницу в социальном положении, трезвый взгляд на жизнь, отсутствие хоть какой-то мало-мальской привлекательности и умение найти неприятности там, где их в принципе не может быть.

И что тут сказать-то? Кроме традиционного «Каркуша, блин! Ну куда ж ты вляпалась?!», конечно же.

Холодный ветер пробрался под куртку, напоминая о том, что на дворе никак не май месяц и даже не сентябрь. Я поежилась, показав язык страдальческой морде Весельникова, вывалившегося на крыльцо в совершенно невменяемом состоянии. И привычно уже увернувшись от попытки отвесить мне любимой подзатыльник, спешно ретировалась, сбежав по ступенькам вниз. Правда, на этом вся моя неуемная энергия куда-то спешно подеваться успела. Потому что к поджидавшему меня Кальянову, успевшему где-то раздобыть изящный зонтик-трость все того же черного цвета, я не шла — плелась нога из-за ноги, засунув руки в карманы и не поднимая взгляда.

Пока не уперлась носом в чью-то грудь, обтянутую светлой рубашкой и черным пиджаком. Только тогда я подняла голову, отстраненно отметив, что противные, ледяные капли перестали попадать за воротник куртки. И не удержалась, вновь прижимаясь лбом к мягкой, прохладной ткани, чувствуя, как меня осторожно обнимают одной рукой за плечи, легко касаясь пальцами полоски голой кожи на шее. Неожиданно нежно и приятно, вызывая волну странного трепета внизу живота.

Одна беда, я была бы не я, если бы что-нибудь не ляпнула, перечеркнув нафиг все очарование этого момента. Так что, ничего удивительного, что постояв так минуты три, я все же не удержалась, выдав совершенно без какой-либо задней мысли:

— Ну что, олень? Вези меня, в свою страну оленью…

— Каркуша… — страдальчески вздохнул Эрик, обнимая меня крепче и…

Коснулся губами моей макушки?!

Шанса на то, что бы открыть рот и поинтересоваться, а что, собственно, происходит, мне не дали. Вообще. Весело фыркнув на мой обалдевший взгляд, Кальянов оперативно засунул меня в машину, отобрав сумку и бросив ее на заднее сиденье вместе с зонтом. После чего сел за руль, лихо выворачивая с парковки университета.