Карл Великий: реалии и мифы

Однако Каролингская империя оказалась недолговечной, и после ее распада достоинство западного императора стало неудержимо терять свой блеск, пока и вовсе не угасло. По прошествии десятилетий, наполненных бурными событиями и потрясениями, Восточнофранкское королевство, будущая Германия, стало наиболее сильной в военном и политическом отношении державой Центральной и Западной Европы. Германский король Оттон I Великий (936–973) решил продолжать традицию Карла Великого. Исследователи придают большое символическое значение тому, что местом своей королевской коронации в 936 г. он избрал Ахен — столицу Карла Великого. Тем самым он заявил о своем намерении продолжать его политику, в частности возродить в 800 г. уже воссозданную, но затем снова угасшую Римскую империю. Ахенская коронация Оттона I явилась выражением великой идеи империи, началом нового этапа в европейской истории, прежде всего, в смысле сознательной преемственности с империей Карла Великого. Традиция Карла Великого пропитала сознание Оттона I. Он использовал эту традицию как средство для консолидации своего государства, в частности, возродил королевскую капеллу, привлекая на государственную службу духовенство, составлявшее костяк его правительственного аппарата, восстановил каролингскую систему пограничных марок для обеспечения безопасности королевства, активизировал миссионерскую деятельность среди датчан и славян.

Впрочем, еще отец Оттона I, Генрих I по прозвищу Птицелов, родоначальник первой правившей в Германии династии — Саксонской (919–1024), именуемой также династией Лиудольфингов или Оттонов, — намеревался следовать примеру Карла. Хотя прямых указаний на сей счет источники не содержат, однако есть ряд косвенных свидетельств, позволяющих предполагать это с большой долей уверенности. Так, итальянский хронист Лиутпранд Кремонский сообщает, что Генрих I приобрел у короля Бургундии Рудольфа II так называемое Священное копье, которое считалось копьем Константина Великого и в качестве такового давало право на его наследство, то есть на Италию и императорскую корону. Можно предположить, что именно это и имел в виду Генрих I Птицелов. Сам он не успел осуществить задуманное, но копье и связанное с ним наследство перешли к сыну.

Оттон I не просто продолжил дело отца, но и поднял его на качественно новый уровень, придал ему форму и характер, сохранявшиеся на протяжении столетий. Королевство Оттона I с самого начала должно было стать наследником Каролингской империи. Он решил столь наглядно заявить коронацией в Ахене о своих притязаниях еще и потому, что как раз в это время во Франции на престол вернулась Каролингская династия в лице Людовика IV Заморского (936–954). Кому быть наследником Карла Великого — его прямому потомку, Каролингу, или саксу, с предками которого франки долго вели кровопролитные войны? После Верденского договора 843 г. прошло почти 100 лет, а представление о единой франкской державе продолжало жить. Видукинд Корвейский прямо выразил эту мысль о неразрывной связи с каролингской, франкской традицией, сообщая, что Генрих I, сраженный тяжелым недугом, созвал народ и в его присутствии поставил Оттона I «во главе братьев и всей империи франков». Далее, рассказывая о церемонии коронации в Ахене, он вкладывает в уста архиепископа Майнцского Гильдеберта примечательные слова: «Прими сей меч и сокруши им всех противников Христа, варваров и негодных христиан, ибо волей Божьей передана тебе власть над всей империей франков для сохранения прочнейшего мира среди всех христиан». В одной фразе хронист излагает целую программу: Оттону I надлежит править всей империей франков, т. е. стать тем, кем был некогда Карл Великий. Еще большую ответственность на него налагает обязанность охранять мир среди всех христиан — для этого он должен уподобиться Константину Великому.

Продолжая традицию Карла Великого, Оттон I завладел Итальянским, бывшим Лангобардским, королевством со столицей в Павии, а спустя десятилетие добился, чтобы папа в Риме короновал его императорской короной. 2 февраля 962 г., после императорской коронации Оттона I, каролингская традиция возродилась и в своей имперской форме. Лишь теперь король Германии в полной мере стал преемником Карла Великого. Каролингская имперская традиция служила убедительной легитимацией восстановления империи в Западной Европе. Королевство Оттона I, несмотря на свое доминирующее положение среди стран Центральной и Западной Европы, обладало лишь военно — политическим преимуществом, и только императорская корона обеспечивала ему более высокое по рангу, нежели королевское, достоинство. К гегемонистским властным притязаниям добавились универсальность и большая сакральность монархического господства.

Универсальный характер империи узаконивал власть над ее негерманскими частями, а включенность ее в Священную Историю в качестве последнего из четырех великих всемирных царств, привидевшихся пророку Даниилу, гарантировало ей, согласно политико-теологическим представлениям Средневековья, существование вплоть до пришествия Антихриста и Страшного Суда. На императора как «всемирного монарха» («monarcha mundi»), стоявшего во главе христианского мира, возлагались большие надежды: он должен был защищать от врагов, отстаивать правую веру и нести через своих миссионеров Христово слово язычникам. Как и Карл Великий, Оттон I рассматривал миссионерскую деятельность среди язычников в качестве важнейшей задачи христианского императора, чем и было обусловлено учреждение в 968 г. Магдебургского архиепископства как центра для распространения христианства в Восточной Европе. Поднявшись на вершину иерархии светских правителей, Оттон I, а за ним и все его преемники, в качестве главы Римской империи ощущали себя законными наследниками Карла Великого и древних римских императоров. Сила империи Оттонов в том и заключалась, что она всегда могла ссылаться на свою традицию, на связь с поздней Римской и Каролингской империями.

Стремясь овладеть Лангобардским королевством, а затем установить протекторат над Римом и, наконец, закрепиться в Южной Италии, Оттон I непосредственно апеллировал к авторитету Карла Великого: поскольку франкский император когда-то господствовал на этих территориях, теперь и он, правитель Германии, в качестве его политического наследника претендует на обладание ими. Как и Карл Великий, он чувствовал себя обязанным защищать римскую церковь, но вместе с тем присваивал право влиять на папство, чтобы держать в руках немецкий епископат и проводить широкомасштабную миссионерскую политику на Севере и Востоке.

Несомненно, еще и в середине X в. были оборваны не все связи и пресеклись не все традиции, соединявшие Германию с универсальной монархией Карла Великого. Германское королевство, когда Оттон I вступил на престол, было еще сравнительно молодым государством, не осознавшим своей идентичности и жившим воспоминаниями и традициями племенных герцогств и Каролингской империи. Единственным, что объединяло входившие в его состав германские племена, как раз и было традиционное представление об их принадлежности к Каролингской империи. Однако ее неотъемлемой составной частью была Италия, точно так же, как любое из германских племен. Оттон I, повелевая Швабией и Баварией, должен был, по традиции Каролингской империи, также править Ломбардией и Римом.

Следовательно, итальянская политика Оттона I была необходима для консолидации молодого Германского государства, угрозу целостности которого представляли самостоятельные походы за Альпы герцогов Баварии и Швабии. Король сумел использовать давние и прочные связи этих герцогств с Италией в общегосударственных интересах, обратив их сепаратистские устремления в фактор интеграции. Хотя в его родной Саксонии многие отрицательно относились к итальянской политике, все же гораздо проще было повести саксов в Италию, соблазнив их добычей в этой богатой стране, чем швабов и баварцев в леса и болота северовосточного пограничья на войну против язычников — датчан и славян. Для феодальной знати всех германских герцогств в Италии открылось широкое поле деятельности. При этом особенно большую материальную выгоду для себя извлекла из участия в господстве над Италией наиболее близкая королю аристократия Саксонии. Благодаря этому удалось быстрее сократить цивилизационное отставание области между Везером и Эльбой от более развитых южных и западных частей Германии, уже давно испытывавших римское и франкское влияние.

Лишь проведение имперской политики в качестве преемника Карла Великого позволило Оттону I в значительной мере погасить амбиции различных группировок могущественной знати и устранить причину ранее неоднократно повторявшихся кризисов всей политической системы его государства. Благодаря обретению Оттоном I более высокого, императорского достоинства сгладился антагонизм между знатью и королевской властью, была устранена угроза, вытекавшая из перманентного соперничества с представителями высшей знати германских племен: если короля они рассматривали в лучшем случае как первого среди равных, то император по определению олицетворял собою власть, стоящую над герцогами и королями. Таким образом, в форме возрожденной империи еще рыхлое Германское королевство обрело специфическую возможность для дальнейшей интеграции, а тем самым и предпосылку для своего исторического бытия.

В государственно-правовом отношении средневековая империя рассматривалась современниками как возрождение или продолжение Римской империи, что сыграло весьма важную роль, благоприятствуя распространению ренессансных идей — сначала в виде Каролингского, а затем и Оттоновского возрождения. Этот очевидный факт не опровергается, вопреки мнению некоторых исследователей, тем, что Оттон I, как в свое время и Карл Великий, воздерживался от употребления применительно к себе титула римского императора, довольствуясь простым «император август». На то были причины политического, но отнюдь не идейного порядка. Императорское достоинство, обретенное Оттоном I в Риме, явилось результатом развития, протекавшего в Западной Европе со времен Карла Великого, сумевшего достичь фактической гегемонии над западным христианским миром. Можно говорить в известной мере и о европейской гегемонии Оттона I, повелевавшего, помимо Германии, большей частью Италии, осуществлявшего протекторат над Бургундией, сюзеренитет над частью Польши и над Данией и занимавшего положение третейского судьи в отношении противоборствовавших сил во Франции. Императорская корона хотя и не добавила ему реального могущества, однако узаконила и освятила авторитетом церкви его положение европейского гегемона.

Оттон II в основном продолжил политику отца, вместе с тем попытавшись пойти дальше его, прежде всего, в Южной Италии, не останавливаясь даже перед серьезной конфронтацией с Византией, в частности, присвоив себе титул римского императора, считавшийся неотъемлемой принадлежностью византийского василевса, что в свое время были вынуждены признать Карл Великий и Оттон I. Оттон II задался целью непосредственно присоединить к своей империи всю южную часть полуострова, при этом апеллируя в официальных документах к авторитету великих предшественников — как собственного родителя, так и Карла Великого. Если бы его единственным противником тогда была Византия, еще не оправившаяся от внутренних потрясений и вынужденная сдерживать натиск болгар, то можно было бы надеяться на успех. Однако воевать пришлось с сарацинами, которые и нанесли Оттону II поражение — единственное, но легшее на его репутацию пятном, которое он, возможно, позднее смог бы смыть, если бы не преждевременная смерть, вскоре постигшая его.