Карнавал Флетча

Худенькая девочка-подросток принесла поднос с пятью стаканами кашасы и сахарницей.

Норивал выпил кашасу залпом, попросил повторить и застыл в шезлонге.

Титу все еще плавал. Орланду скрылся в доме.

– Сейчас модно говорить о взаимовлиянии, – продолжал Тонинью. – Взаимовлияние порой утомительно, особенно с женщинами. Здешним женщинам ничего этого не нужно.

Дона Журема вышла из двери черного хода и осторожно опустилась на ступеньку.

– Как хорошо, что ты приехал, Тонинью. Девочки, правда, еще не встали. День сегодня жаркий, да и вчера они работали допоздна. Но мы уже готовим вам ленч.

– У этого человека, – Тонинью положил руку на предплечье Флетча, – специфические запросы.

Журема просияла, повернувшись к североамериканцу.

– Не верится, чтобы у него возникали какие-то трудности в отношениях с женщинами.

– В этом трудностей у него нет, – ответил Тонинью. – Не так ли, Флетч?

– Трудности у меня только с кашасой, – и он поставил стакан на выжженную солнцем траву.

– Ты, Журема, без сомнения, сможешь удовлетворить его запросы, какими бы специфическими они ни были.

Дона Журема пожала плечами.

– Мои девочки – мастерицы на все руки. Вот, к примеру, генерал авиации...

– Тонинью, – подал голос Флетч, – у меня нет специфических запросов.

– Есть, – возразил Тонинью. – Весьма специфические. Я – твой друг. Для меня важно, чтобы ты получил все, что тебе нужно.

– Мне нужно поспать, – Флетч откинулся на шезлонг и смежил веки.

– Я знаю, что тебе нужно, – Тонинью повернулся к доне Журеме. – Моему другу нужен труп.

Глаза Флетча широко раскрылись. Он вскинул голову.

– Что?

– Я же сказал, тебе нужен труп. Для совокупления, – он обратился к Журеме. – Мой друг испытывает потребность в половом акте с трупом.

Журема не рассмеялась. Тонинью она ответила попортугальски. По выражению ее глаз, лица, голосу чувствовалось, что она настроена на серьезное обсуждение возникшей проблемы.

– Потому что, – пояснил Тонинью, – мой друг – труп. Частично труп. Эта его часть не знала женщины уже сорок семь лет. Ясно же, что мы должны разбудить вселившуюся в него душу, если хотим, чтобы он сказал нам правду о своей смерти.

– Тонинью! – воскликнул Флетч.

– Я не шучу, – заверил Журему Тонинью. Журема подошла к шезлонгу, на котором сидел Флетч. Наклонилась. Положила руки ему на грудь, перенеся на них часть своего веса. Сильно надавила, затем ее руки соскользнули вниз, на живот под полотенце. Потом она подняла руки и расхохоталась.

– Мне кажется, он живой. Если другая его часть такая же здоровая...

Флетча словно обдуло холодным ветром. Он поправил полотенце.

– Ты видишь, как все непросто, – Тонинью Нахмурился. – Так как же ты сможешь помочь моему другу?

– Тонинью, перестань. Это уж чересчур.

– Труп для моего друга. Молоденькую, симпатичную покойницу.

– Тонинью, это не смешно.

– Возможно, во вторник, – ответила Журема. – Во время Карнавала кто-то обязательно умирает.

– Подбери хороший труп, – напутствовал ее Тонинью.

Журема вперевалочку направилась к дому, что-то сказала Тонинью по-португальски, неожиданно наклонилась и вырвала какой-то сорняк, затем поднялась по ступенькам и скрылась за дверью.

– Во вторник, – пояснил Тонинью. – Во вторник для тебя будет труп молоденькой девушки.

– Тонинью, я надеюсь, это еще одна из твоих шуток.

Но Тонинью внезапно сменил тему.

– Твой друг, Теудомиру да Коста – очень уважаемый человек.

– Я виделся с ним сегодня утром, – Флетч наблюдал за солнечными бликами на плечах плавающего Титу. – Он дал мне ценный совет. Особенно, в свете нашего разговора.

– В этой стране семьдесят процентов бизнеса контролируется государством. Чтобы преуспевать, как преуспевает Теу, надо обладать незаурядными способностями. Послушай, говорят, в Северной Америке есть машины с двигателем, который называется «наклонная шестерка». Не сможешь ли ты объяснить мне, чем он так хорош?

Флетч рассказал Тонинью все, что знал о «наклонной шестерке», особо подчеркнув исключительную долговечность этого двигателя. Он сидел в горах над Рио-де-Жанейро, всматривался в солнечный свет, чувствуя, как глаза сходятся у него к носу. И дело тут было не в кашасе. Выпил он не так уж и много. То Тонинью серьезно рассуждал о некрофилии, а мгновением позже с той же серьезностью расспрашивал его о «наклонной шестерке», двигателе, о котором и в Штатах-то мало кто знал.

Девушка-подросток принесла Норивалу третий стакан кашасы.

– Норивал у нас молодец, – улыбнулся Тонинью. – Простак, медведь, но отличный малый. Он из богатой, знатной семьи. Его брат, Адроальду Пасаринью, точно такой же, похож на него, как две капли воды. Их отец послал Адроальду учиться в Швейцарию в надежде, что хоть один из них станет знаменитым.

Титу вылез из бассейна и, не вытираясь, улегся животом на траву.

А Тонинью, интересуясь мельчайшими подробностями, пожелал узнать, действительно ли новейший робот, о котором он прочитал в «Тайм», мог понять и выполнить сто тысяч различных приказов. Сконструированный в Милане и изготовленный в Фениксе из японских деталей. Что за компьютер управлял им? Какова конструкция подвижных узлов и сколько их? Что сделает робот, получив противоречивые приказы? Как он поведет себя, если в нем что-то сломается?

Завернутый в полотенце, с полным стаканом кашасы, из двери черного хода появился Орланду. Он пел, из всех чечеточников у него были самые сильные мышцы. Пел он превосходно.

Норивал поднял голову и свистнул. А потом его голова вновь бессильно упала на шезлонг.

– Похоже, он никак не протрезвеет с прошлой ночи, – прокомментировал Тонинью.

– Что это за песня? – спросил Флетч.

– Ее поют на карнавалах с незапамятных времен, – Тонинью закрыл глаза, мысленно переводя текст песни на английский. Только сейчас Флетч обратил внимание, какие длинные у него ресницы. Они лежали на щеках. – От песни моего народа бьется сердце. Семя посеяно искусством и доведено до нужной кондиции временем. Любовь, любовь, как хорошо любить.

– Прекрасная песня.

– О да.

Орланду подошел к ним со стаканом кашасы.

– Орланду, – обратился к нему Тонинью. – Покажем Флетчу, как танцуют капоэйрус, или, по-ихнему, кикеры. Ты и Титу. Постарайтесь, как следует. Убейте друг друга.

Титу поднял голову.

– Лучше ты, Тонинью.

– Зрелище для богов! – воскликнул тот.

Орланду глянул на свой стакан.

– Я еще не допил кашасу.

– Вам это не повредит, – настаивал Тонинью.

– Ты и Орланду, – выкрикнул с травы Титу.