Карнавал Хилл
Шрифт:
Это было безумие. Я знала это. Но я сделала свой выбор и собиралась придерживаться его.
— Я дома, — грубо сказала я, заставляя свой язык произносить слова, которые предназначались только ему. — Как ты и хотел. Чтобы ты перестал причинять боль всем вокруг меня.
— Отойди от нее, — прорычал Лютер, его рука дрожала, когда он пытался удержать пистолет, несмотря на боль от ран.
— Не-а. Я так не думаю. — Грохот выстрела прозвучал прямо у моего уха, и я испуганно вскрикнула, пока мой мозг пытался осознать, что произошло.
Лютер упал на спину с тошнотворным
— Что ж, это приятный сюрприз, — промурлыкал он, протягивая руку, чтобы взять меня за подбородок и заставить наконец обернуться к нему.
Его голубые глаза нашли мои, голод в нем был ясно виден, когда дикая улыбка озарила его лицо, и он упивался моим видом, вытягивая из меня каждый дюйм моей боли, чтобы увидеть ее полностью.
— Посмотри на себя, — выдохнул он, впиваясь пальцами в мою плоть. — Вся израненные внутри и готовая сдаться, умоляя меня о прощении. Скажи мне, сладкие щечки, тебе было очень больно, когда ты приняла решение вернуться ко мне?
Я хранила молчание, пока страх брал меня в плен, но что-то гораздо более опьяняющее проникло и в меня, и я поддалась этому безумию, размахнувшись пистолетом и приставив его к его животу, задаваясь вопросом, смогу ли я покончить с этим даже проще, чем планировала.
Но холодный поцелуй его пистолета у моего виска заставил меня застыть, и его улыбка стала шире.
— Патовая ситуация, — насмехался Шон, подаваясь вперед так, что мой пистолет еще сильнее уперся в его пресс. — Но я считаю, что у меня больше шансов, если мы оба нажмем на курок.
— И что теперь? — Спросила я, мой пульс бешено заколотился, когда я заставила себя выдержать взгляд человека, который не так давно пытался меня убить.
— Сейчас ты бросишь эту штуку, или я рискну выстрелить несмотря ни на что.
Я почти согласилась с ним в этом. Мой палец сжался на спусковом крючке от отчаянного желания просто сделать это, позволить ему забрать меня отсюда и прихватить его с собой, чтобы покончить с этим дерьмом раз и навсегда. Но я знала, что передо мной дьявол, и я знала, что выстрел в живот не прикончит его. Что означало, что моя смерть не послужит никакой цели. И самое печальное было в том, что даже сейчас, зная, какой жизни я себя подвергаю, я все еще не могла заставить себя предпочесть ей смерть.
Судорожно вздохнув, я опустила оружие как раз в тот момент, когда воздух рассекла пуля и приближающаяся машина с ревом понеслась к нам.
Шон столкнулся со мной, повалив меня прежде, чем я успела полностью осознать, что происходит, и в небе раздались выстрелы, когда «Арлекины» в машине и «Мертвые Псы» у ворот одновременно открыли огонь друг по другу.
Шон покатился со смеху, прижимая меня к земле, когда машину «Арлекинов» занесло и они остановились рядом с Лютером, который стоял на четвереньках, и они распахнули дверцу, чтобы затащить его внутрь.
В нашу сторону раздались новые выстрелы, и Шон вскочил, укрывшись за деревом и стреляя из-за него, пока Лютер выкрикивал мое имя, стиснув зубы
от боли от ран.— Роуг! Тащи свою задницу в машину, сейчас же! — Потребовал Лютер.
Я поднялась на колени и посмотрела прямо на него, увидев решимость, вспыхнувшую в его взгляде, когда он двинулся, чтобы выйти из машины и схватить меня, несмотря на кровоточащую рану в животе.
Но я не могла этого допустить. Я бы не стала. Потому что, как только я вернусь в тот дом к тем мальчикам, цикл просто начнется заново. Я никогда не смогу разорвать его, и в конечном итоге я только разорву их, что было больше, чем могло позволить мое сердце.
Поэтому с криком отказа я подняла на него пистолет и прицелилась в его сторону, чтобы он отступил. Но Шону пришла в голову та же идея: он выскочил из укрытия и выстрелил из своего собственного пистолета, пуля из которого попала Лютеру прямо в грудь, отбросив его обратно в машину с криком боли и закрыв последнюю дверь в мою старую жизнь. Страх пронзил мою душу. Теперь я никогда не смогу вернуться туда. Я только что совершила смертный грех, и каждый стоящий «Арлекин» жаждал моей крови в отместку за то, что я сделала, напав на их лидера.
С последней россыпью выстрелов «Арлекины» развернули машину и, сгорбившись вокруг тела Лютера на заднем сиденье, с криками, полными горя, умчались по улице, оставляя за собой тишину. Ужас пробежал по моему позвоночнику, когда реальность обрушилась на меня. Лютер Арлекин, скорее всего, был мертв. И я привела его сюда, что делало меня ответственной. Почему он не мог просто отпустить меня? Почему он, черт возьми, не мог меня выслушать?
Чья-то рука накрыла мою, и пистолет вырвали из моей хватки, пока я просто смотрела вслед задним фарам, наблюдая, как мой последний шанс на жизнь, к которой я всегда стремилась, ускользает от меня и закрепляет это решение бесповоротно.
— Так, так, так, похоже, ты действительно готова начать каяться в своих грехах передо мной, не так ли, сладенькая? — Шон промурлыкал мне на ухо, протягивая мне руку, ожидая, что я возьму ее и позволю ему отвести меня внутрь.
Я дала себе одну-единственную секунду, чтобы почувствовать это. Моя любовь к четырем мальчикам, которые были моими столько, сколько я себя помнила. Радость, которую я испытывала в их объятиях, безопасность, которую я находила в их руках, и удовольствие, которое они дарили моему телу. Все это заставляло меня болеть и гореть от желания, пока я не была уверена, что сгорю от этого жара.
Я любила их так сильно, что это причиняло боль. Это причиняло боль в течение десяти долгих, одиноких лет, и теперь я знала почему. Потому что это было слишком и цена этого была слишком высока. Я украла вкус того, что никогда не могла позволить себе сохранить, и теперь пришло время расплачиваться. Однако Дьяволу было наплевать на мои деньги, сколько бы я ни смогла украсть. Он просто хотел заполучить мою душу в уплату за их, и, хотя это была потрепанная и сломанная душа, я была готова пожертвовать ею ради них. И все, на что я могла надеяться, это на то, что этого будет достаточно.