Карнавал Хилл

Я лежала в своей постели в трейлере с широко открытым окном, и морской бриз дул в комнату, заставляя меня чувствовать себя умиротворенной. Дворняга жевал косточку Boneo (Прим.: Boneo — это бренд кормов и угощений для собак, в частности печенья в форме кости.) в изножье кровати, а я пыталась не утонуть в своем горе.

Больше всего я страдала, когда оставалась одна — если десять вооруженных людей, слоняющихся снаружи, можно считать одиночеством, — но в тишине моя боль процветала.

Дело не в том, что я не чувствовала ее все время. Более того, за последние десять лет я превратила в искусство напускать на себя бесстрастный вид, так что я знала, как притворяться, пока сама не начинала в это верить.

Но когда я сидела вот так в тишине, это ранило сильнее. Глубже, врезаясь в мое сердце еще острее и заставляло меня почувствовать все худшие виды боли.

— Беги, — поторопил Чейз, схватив меня за руку и, черт возьми, чуть не сбив с ног, когда мы помчались по коридору прочь от класса нашего учителя английского.

Я бросила взгляд через плечо как раз в тот момент, когда фитиль догорел до конца, и связка петард начала громко хлопать, взрываясь одна за другой, звуки были похожи на выстрелы в пустом зале.

Чейз дернул меня за угол как раз в тот момент, когда мистер Паркер закричал, а с моих губ сорвался смех.

Мы продолжали бежать через всю школу, пока не выбежали на асфальт перед входом и не помчались вниз по улице.

Я свернула в переулок, который проходил вдоль задней части круглосуточного магазина, и потянула Чейза за собой так сильно, что он споткнулся и врезался в меня.

Я отлетела к огромным мусорным контейнерам, выстроенным в ряд, и он врезался в меня, ругаясь и извиняясь, когда я была раздавлена его массой.

— Прости, малышка, — он наполовину рассмеялся, когда снова потянул меня вверх, и внезапно мы оказались слишком близко друг к другу, моя грудь касалась его груди, волосы падали мне на глаза, и наш смех стих.

Чейз протянул руку, чтобы убрать мои волосы в сторону, и я замерла, моргая, когда мой взгляд на мгновение упал на его рот, и безумное желание приподняться на цыпочки и сократить расстояние между нашими губами поглотило мои мысли.

— Роуг, — пробормотал он, задержав руку на моей щеке, когда все слова, которые у него были для меня, застряли у него в горле.

— Да, Эйс? — Я выдохнула, по какой-то причине отчаянно желая услышать, что он хочет мне сказать. Мое сердце бешено колотилось, а кожу покалывало от его прикосновений, но никто из нас, похоже, не знал, куда нам двигаться дальше.

— Я…

— Вот вы где, придурки! — крикнул Фокс, и Чейз отпрянул от меня, как будто обжегся. — Мы закончили забрасывать его машину яйцами, ребята, вы взорвали петарды?

— Да, чувак, — согласился Чейз, отступая назад и проводя рукой по своим темным кудрям, когда двинулся к Фоксу, избегая моего взгляда. — Ты бы слышал, как он кричал.

Я мысленно прокручивала в голове тот день, и ответ на вопрос, чего я хотела, стал для меня таким ясным сейчас, хотя тогда он казался таким туманным. Я была ребенком, превращающимся в женщину, влюбляющимся в своих лучших друзей и не знающим, как приспособиться к этому изменению в нашей динамике. Я была переполнена гормонами и все отрицала, потому что не хотела ничего менять, и все же сейчас я жалела, что не приняла тот гребаный поцелуй. Я жалела, что не видела его улыбки чаще. Я хотела бы быть той, кто спасет его из ада его домашней жизни. Я желала столько всего, что теперь уже никогда не сбудется…

— Колибри? — Голос Фокса заставил меня вздрогнуть, и я резко села, не обращая внимания на слёзы, которые покрывали мои щёки, потому что скрывать их от него было уже слишком поздно. Да и не хотелось. Моё горе было его горем, даже если он всё ещё испытывал противоречивые чувства из-за предательства Чейза на пароме. Но я не испытывала. Потому что чем больше я думала об этом, тем больше понимала. В жизни Чейза было так мало хорошего. Фокс и Джей-Джей были буквально единственными постоянными факторами, которые он мог назвать своими, и он просто боялся, что я это разрушу. А он слишком часто и слишком долго боялся в своей жизни.

— Я тоже по нему скучаю, — тихо сказал Фокс, оценив мое состояние.

Я кивнула, похлопав по кровати рядом со мной и подвинувшись, чтобы освободить для него место. Дверь трейлера была открыта для Дворняги, так что неудивительно, что он сам вошел.

— Тебе что-то было нужно, или… — мой вопрос затих, когда мои мысли снова обратились к мальчику, которого мы оба потеряли.

— Вообще-то, да. Мне жаль, но картель созвал собрание, и Лютер настаивает, чтобы ты присутствовала со мной. Хрен знает почему, но он был непреклонен, так что я здесь.

— Сейчас? — Спросила я, и он кивнул.

— Ты хочешь, чтобы я послал его к черту или…

— Нет. Все в порядке. Я не чувствую себя лучше, чем бы я не занималась, так что с таким же успехом я могу поучаствовать в бандитских разборках. — Я встала и направилась к своему шкафу, решив поменять одежду, в которой была на пляже этим утром, на свежую комбинацию из укороченного топа и шорт, нырнув под душ, чтобы ополоснуться, прежде чем переодеться.

Когда я вышла, Фокс уже ждал меня, и я потянулась к его руке, чувствуя себя виноватой, когда он с удивлением посмотрел на наши переплетенные пальцы.

— Ты все еще мой, Фокс, — сказала я ему. — Даже если я не твоя девушка.

— Ты ходячий говорящий ад, ты знаешь это? — поддразнил он.

— Ты бы не хотел, чтобы я была другой.

Мы сели в его грузовик, который он снова загнал на небольшую дорожку, отделявшую мой трейлер от окружающих, и он отвез нас прямо в «Оазис», куда таинственный представитель картеля должен был прибыть на эту встречу.

Черт его знает, зачем Лютер хотел видеть меня здесь, но я пришла — конечно, возможно, я была не совсем подходяще одета, но он должен был оговорить дресс-код, если хотел, чтобы я выглядела как нужно, а Фокс, казалось, был одет не иначе, чем обычно, — в свои пляжные шорты и черную футболку.

— Не болтай языком с этими людьми, — сказал мне Фокс низким серьезным голосом. — Я не шучу, Роуг. Будет лучше, если ты будешь говорить как можно меньше, и поверь мне, я буду делать то же самое. Мы ведем с ними небольшой бизнес, даем им возможность ввозить в страну наркотики и делаем их счастливыми. Мы не хотим вступать с ними в более глубокие отношения, чем это. И уж точно не хотим их злить.

— Я не гребаная идиотка, Фокс, — ответила я, когда мы начали подниматься по лестнице, ведущей в здание клуба «Оазис». Мой взгляд зацепился за недавно отремонтированные окна и заплатки, которыми были заделаны пулевые отверстия в дереве. Как только все будет покрашено, та ночь будет забыта.