Карнавал страсти

— Ну, ты даешь! — Белов первым нарушил молчание. — А ты, Петрович, гад, скрывал от нас такое сокровище!

— Да я сам только вчера узнал, — заулыбался Дмитрий.

— Слушай, знаешь что я тебе скажу? — торжественно начал Белов, глядя на Настю. Поскольку он выговаривал не все звуки, это звучало так: — Посвушай, знаеф фто, учи песни! Выучишь, встретимся с тобой еще раз, уже основательнее. Может быть, я возьму тебя в свой ансамбль, если, конечно, Петрович возражать не будет, — и Белов хитро взглянул на Дмитрия. — Саша, где там наш гроссбух, — крикнул он гитаристу, — надо его дать Насте на несколько дней.

— Да как ты собираешься его отдать? — возмутилась Вероника, и всем стало понятно, в чем истинная причина ее гнева. — Нам же завтра ночью на даче петь.

— Ах, да, — спохватился Белов, — точно. Ничего, она сейчас быстренько на улицу сбегает, ксерокопии снимет. Давай же сюда гроссбух, что ты тянешь, — обратился он к Александру, который копался в своем кожаном рюкзаке.

Настя все еще не понимала, что это за гроссбух и зачем его хотят ей дать. Наконец вслед за зонтиком, плейером, журналом «Плейбой» и почему-то резиновой маской с трубкой Александр извлек из рюкзака толстую потрепанную тетрадь в клеенчатой обложке. А потом Дмитрий объяснил Насте, что гроссбухом в музыкальных кругах называют тетрадь, в которой записано множество текстов и аккордов песен. Такую тетрадь музыканты всегда брали с собой, когда собирались выступать в ресторане или по приглашению частных лиц. Это делалось на случай, если им закажут песню, которую никто из них не знает наизусть. В гроссбухе можно было найти практически любую песню, от романсов и лирических баллад до блатных песен, крутого лагерного замеса.

Николай склонился над тетрадью и, быстро листая ее, отметил несколько песен.

— Вот, для начала, пожалуй, хватит. Беги делай копии, а потом, ты уж извини, но погуляй где-нибудь до конца репетиции. А то, — Белов хитро взглянул на Веронику, — наша солистка что-то очень нервничает. Боюсь, что в твоем присутствии она будет фальшивить. — Вероника демонстративно отошла от пианино и повернулась к присутствующим спиной. — Верещагина, расслабься, все равно у тебя с Настей разные амплуа. А как было бы здорово, — мечтательно произнес Белов, — два сопрано, одно контральто. Это сразу же подняло бы наш рейтинг.

— Рейтинг! — взорвалась Вероника. — Слова-то какие умные. Тебе, конечно, чем больше баб в ансамбле, тем лучше. Хватит с тебя и двух. А меня, между прочим, уже давно в трио «Египетские ночи» зовут. Там руководитель не то что ты, его жаба не душит. Обещают платить в два раза больше! И от приставаний твоих гнусных буду избавлена!

Настя поспешила уйти. Она терпеть не могла подобные сцены. Уходя, она слышала, как Белов успокаивал Веронику.

— Верещагина, — увещевал он ее, — пожалуйста, без истерик. Не понимаю, что ты так разошлась. Прямо как ребенок.

Настино настроение было слегка испорчено. Вероника ей в общем-то даже нравилась, и Насте совершенно не хотелось вставать у нее на пути.

«И что она так завелась? — размышляла Настя, пока девушка с очень длинными и яркими ногтями снимала для нее копии текстов. — Мы и вместе могли бы прекрасно петь. Ну, ладно, в конце концов, это совершенно не мои проблемы. Я ничего плохого ей не сделала».

Получив еще теплые, пахнущие краской листки, Настя решила не терять времени и учить песни прямо сейчас. Напротив здания музыкального училища, где располагалась репетиционная база ансамбля, был небольшой скверик. Посередине стоял памятник какому-то графу, чье имя на потемневшей от времени и непогоды табличке разобрать было невозможно, а вокруг — несколько лавочек.

Гуляющие в парке мамы с детьми и старушки с собачками с удивлением поглядывали на молодую девушку, уткнувшуюся в листки бумаги и что-то распевающую. Увлекшись, Настя начала петь довольно громко и спохватилась только, когда услышала:

— Ты что, деньги собираешь?

Настя вздрогнула и подняла глаза. Прямо перед собой она увидела молодого человека. На вид ему было немного больше двадцати, одет он был очень аккуратно, в тщательно отглаженные брюки и светло-голубую, застегнутую до верха рубашку. Его светлые волосы были причесаны на косой пробор и лежали гладко, словно приклеенные.

— Нет, с чего вы взяли? — удивилась Настя. — Я просто учу тексты песен.

— Дай-ка посмотреть, — заявил незнакомец и бесцеремонно потянулся за листками. Настя почувствовала резкий запах дешевого мужского одеколона. Нахальное поведение молодого человека так изумило ее, что девушка не нашлась, что возразить, и послушно отдала листки. — Так, все ясно, — произнес незнакомец, — готовишься к прослушиванию. — Настя кивнула. — А хочешь заработать прямо сейчас?

— Как? — спросила Настя.

— Во-первых, давай познакомимся. Меня зовут Константин, а тебя? — Настя назвала себя. — Очень приятно. Я представляю группу музыкантов, которая переживает сейчас переходный период, а именно играет в подземном переходе. У нас небольшая проблема. Заболела солистка. Отравилась дешевыми магазинными котлетами. Я всегда ей говорил, что нельзя экономить на еде. Дело в том, что котлеты в панировке — это яд, потому что панировка прокисает и отравляет собой котлету.

Настя слушала Константина и пыталась понять, бредит он или просто издевается над ней. Как бы то ни было, эта беседа развлекала ее, и она ждала, что же этот странный человек скажет дальше.

— Таким образом, мы остались без певицы. Я как раз шел и думал, что нам делать, неужели сорвется выступление? И тут услышал твое пение. Я думаю, это знак судьбы. Пойдем со мной. Наша сценическая площадка, вернее наш переход, совсем недалеко отсюда. Тысяч пятьдесят, может, и заработаешь.

— Но я же не знаю ваших текстов, — сказала Настя.

— Не страшно, какие-нибудь песни ты же должна знать. Вот те же романсы, которые ты учила.

— А вы сможете их сыграть?

— Без проблем, — скромно ответил Константин.

— Пошли.

Настя поднялась со скамейки. Возможность легкого заработка очень ее увлекла. Еще неизвестно, когда Белов возьмет ее в свой ансамбль, да и возьмет ли вообще. А тут она и деньги заработает, и потренируется заодно.

Константин не обманул ее. В подземном переходе возле станции метро его уже ждали трое ребят с инструментами. Константин церемонно представил им Настю. Группа Константина состояла из гитариста, флейтиста и парня, играющего на тенор-саксофоне. Все очень сильно отличались от прилизанного и приглаженного Константина и были одеты, как типичные представители богемной молодежи, в яркие и поношенные вещи.

Гитариста звали Лешей, он подмигнул Насте, спросил:

— Ну как тебе наш Костик? Правда, классно выглядит?

Настя пожала плечами и спросила:

— А на чем он играет?

— На перкашн, — к своему стыду, Настя не знала, что это такое. — А как тебе его видок? — продолжал спрашивать Леша. Настя опять пожала плечами, ей нечего было ответить. — Знаешь, кто он? Студент театрального училища. До вчерашнего дня он ходил в высоких ботинках на шнуровке, виниловых штанах и свитерах кислотных цветов. А потом поспорил с одним парнем на сто баксов, что сумеет перевоплотиться в комсомольского лидера образца восьмидесятых. И как видишь, ему это прекрасно удалось.