Каролина

– Что же купила девушка? – спросила я.

– От нас можно не утаивать, – подбодрила Дэзи. – Мы подруги, помочь хотим.

Растеряв аргументы и мотивацию для спора, аптекарь открыл одну из маленьких витрин, вытащил круглую деревянную коробочку, открыл и протянул её Дэзи. Мы вместе склонились над содержимым. Слизистую носа обожгла, защекотала сладковатая пряность.

– Мята, – пробормотала Дэзи, – здесь сушёная мята и огненный корень.

Огненный корень… Имбирь. Липкие щупальца в моей груди снова зашевелили присосками. А Дэзи продолжила:

– Верное средство от тошноты на первых неделях.

– Не обязательно ведь… – начала было я, но аптекарь кивнул.

– Ваша девушка именно от такой тошноты спрашивала.

На том и распрощались. Не успели мы с Дэзи ступить за порог, как дверь захлопнулась: лязгнул засов, щёлкнул замок, торопливо застучали подошвы по деревянному полу.

– Ну что ж, я не думаю, что Ренфолд забрал Солль к себе с намереньем срочно жениться, – фыркнула Дэзи. Поёжившись, она пробормотала ещё что-то, но совсем тихо.

Я сравнила оттенок неба с воображаемой палитрой, давно выученной каждым мидфордцем.

– Мы ещё успеем проверить.

– Нам не позволят и к воротам с гербом Ренфолдов подойти, а уж чтоб их открыли перед шлюхами, Боги должны приказать.

Контуры размывались так быстро… Вот я уже перестала различать цвет её глаз.

– Беги домой, Дэзи.

– Ни за что.

Она не отступит, я чувствовала. А каждая минута промедления грозила допросом в Нуррингоре или же смертью, как повезёт.

– Ладно, пойдём.

Теперь я схватила Дэзи за руку и потащила из переулка. Дорогу я знала. Любой житель города знал здесь каждый уголок – хотя бы для того, чтобы некоторые из этих уголков обходить. Когда мы свернули в последний раз, воздух сотряс протяжный вой.

Когда ночь пришла

(раз-два-три),

Ты домой торопись

(раз-два).

Слышишь межа крик?

(раз)

…и нет тебя.

Гасли окна. От фонарных столбов с пустыми, часто разбитыми чашами веяло тоской об утраченном предназначении. Мир переставал существовать.

В конце улицы из темноты потёртым серебром выступала вывеска: «Кости». Подперев плечом дверь, путь нам преградил грузно сложенный охранник.

– Заведение для рокнурцев, – прозвучало без приветствий и вопросов. – Тут не место всякой швали, особенно в комендантский час.

Он сцеживал слова сквозь зубы, будто прокисшую сыворотку с молока.

– Что, и шлюхам вы не рады? – спросила я.

– А ты чья-то персональная шлюха или просто заработать пришла?

– Персональная. Капитан Миро Фэйрвуд здесь?

В тусклом свете, что пробивался сквозь щели зашторенных окон, глаза охранника сверкнули кошачьим жёлтым. Он долго и нарочито оценивающе разглядывал нас, после чего, наконец, сказал:

– Заходите.

Воздух внутри напитался хмельными парами и загустел от табачного дыма. Большой зажжённый канделябр под потолком, переливающийся без счёта и убытка звон монет, громкий смех – любые радости в «заведении для рокнурцев». За одним из круглых столиков, в компании нескольких горожан и таких же псов, но рангом пониже, я заметила Миро. Он как раз тряс бочонок с костями – увидел меня, и руки замерли. Недоумение на подобревшем от вина лице быстро развеялось. Миро во весь голос объявил:

– Господа, моя удача пришла!

И бросил кости. Раздался чей-то смех, чьё-то ворчание. Велев Дэзи ждать у выхода, я пошла через весь зал, провожаемая взглядами и неразборчивыми восклицаниями. Миро не посчитал нужным встать: развалившись на стуле, он разглядывал меня с таким же азартом, с каким следил за полётом кубиков.

– Ты соскучилась, любовь моя, – поздоровался он.

Смешки за столом.

– Мне нужна помощь.

– Что, силёнок не хватает справиться с подвязками на чулках?

Снова приступ всеобщего веселья. Ну что ж, я тоже умела в это играть.

– Подойди, выслушай меня, а после узнаешь, как быстро я сумею привязать тебя ими к спинке кровати.

Теперь смех звучал для меня. Миро неторопливо отъехал на стуле, хрустнул пальцами, повращал, разминая, плечи. Для других – сытый разленившийся кот. И только я заметила, как дёрнулся его кадык.

Миро подошёл вплотную и наклонил ко мне голову. В шумном зале нам не было нужны уединяться. Тихо, но чётко я доверила его уху всё, о чём тревожилась: гранд Ренфолд, Солль, аптекарь, никто не видел с утра… Чувствовал ли Миро, как за ширмой спокойного голоса бешено колотится моё сердце? Когда я замолчала, он приложил ладонь к моей груди и коротко усмехнулся уголком губ. После десяти секунд раздумий, он толкнул в плечо одного из игроков и приказал проводить нас с Дэзи домой. Забавно, как одинаково бесстрастно звучали все приказы нуррингорского капитана. «Доставь в целости, чтоб и пальцем не смел прикасаться». «Вставай» – перед пощёчиной, которая вновь собьёт с ног. «Расстегни платье. Медленнее…»

И все подчинялись. Наш провожатый – такой молодой, что остальные псы, должно быть, прозвали его щенком, – даже поклонился на прощание, когда мы с Дэзи переступили порог борделя. Следуя за ним по тёмным улицам, я не думала ни о дозорных на их ночной охоте, ни о межах, бесшумных тенях с пустыми глазницами. Не вспоминай межа перед сном, не вспоминай, не вспоминай… Какой уж тут сон?

Я мечтала о чуде. О таком, что лишь чародеям подвластно, или о простой человеческой удаче – я надеялась, что Солль ждёт нас дома. Однако в звёздном календаре сегодняшний день был, вероятно, записан днём несбывшихся надежд.

После безлюдных улиц я ожидала вернуться в пустой зал, но никто не разошёлся. Правда, ночь добавила картине «Ужин в борделе» жутковатой глубины. Сквозь щели темнота просачивалась в зал и поглощала смелые, пёстрые мазки. Вместе с темнотой в гости ходит незримый ветер, от которого дрожат свечные фитили, а ещё тишина…

Дэзи подсела к Норе и принялась шёпотом (по большому секрету) рассказывать ей о том, что нам удалось узнать.

Я села одна за свободный стол у окна. На нём осталась чья-то пустая чашка, уже холодная, но я сжала её ладонями. Не так давно, перед тем как показать мне остывающий труп моей первой в этом жизненном отрезке подруги, королевский судья спросил, почему мне есть дело. Я говорила о сострадании, но была в том ответе частичка лукавства. Эгоистично ли привязываться к людям – до боли крепко, – чтобы явственнее ощущать себя? Не знаю. Но Тея была моей подругой. А здесь теперь мой дом. Это моя Дэзи со светлой улыбкой и тёплыми бликами на волосах. Мои Нора и Мири… моя Лииса, которая не выучила наш язык, но притаилась, будто лучше всех всё чувствовала и понимала. И где-то там, снаружи, попала в беду моя Солль.

Чашка в руках треснула и рассыпалась осколками. Утром Гвин найдёт и будет долго с удивлением рассматривать их, а я о случившемся тут же забыла: у чёрного хода послышался требовательный стук.

Кто-то вздрогнул. Многие повскакивали с мест, но в тесный коридор вышла я одна. Весь путь между порывистым вздохом и судорожным выдохом, тридцать шагов между двумя ударами сердца. Едва я успела отодвинуть засов, как внутрь ввалился Миро с обмякшей Солль на руках.

– Жива, – бросил он сухо.