Карпов. Вера, Надежда, Любовь
Шрифт:
– Надюш, ты пока не называй меня папой, - серьёзно сказал Карпов.
– Почему? – девочка сразу переменилась в лице, улыбка слетела, глазки округлились.
– Ты же без разрешения убежала. Тебе захотелось, видите ли! А на меня и маму наплевать? Что мы за тебя переживаем, волнуемся! Ты меня не слушаешься, какой же я тебе папа? Папа в семье главный, и его все слушаться должны - даже мама, иначе это не семья! И непослушная дочь мне не нужна, понятно?
– Я тебе не нужна? – вдруг отчаянно спросила Наденька, с ресниц мгновенно сорвались слезинки, побежали по щёчкам.
Карпов понял, что перегнул
– Нужна, маленькая моя, очень нужна! Я же тебя как родную дочку полюбил, - он вытер ладонью слезинки, поцеловал её в щёчку.
– Правда? – большие серые глаза широко распахнулись.
– Правда! – чистосердечно ответил он.
Девочка радостно улыбнулась ему, обхватила его шею ручонками, крепко прижалась к нему:
– И я тебя полюбила. Я не буду больше так делать, обещаю! Прости меня, ладно? Я всегда буду тебя слушаться!
– Честно? – с улыбкой спросил он.
– Честно-пречестно! – она доверчиво смотрела в его глаза.
– Вот и хорошо, - вздохнул он, погладил её по голове, по плечам.
– А папой мне тебя можно называть? – спросила девочка.
– Ладно, называй! – разрешил он. Они опять обнялись.
– Эй, вы где? – раздался радостный голос из прихожей. Пришла Люба.
– Мамочка! – Наденька бросилась её встречать, - Папа Стасик обед приготовил! Чувствуешь, как пахнет?
– Ого! Что, неужели сам приготовил?
Карпов стоял около дверного косяка, улыбался. Люба радостно взглянула на него.
– Да, чувствую! Аппетитный запах!
– она повела носом.
– Мамочка, пойдём кушать! – Наденька уже направилась на кухню.
Стас шагнул к Любе, обнял. Люба нежно погладила его по щеке, тихонько спросила:
– Мне показалось, или Наденька тебя папой назвала?
– Назвала, моя хорошая. Теперь ты уж точно от меня никуда не денешься! – засмеялся он, уткнувшись губами ей сначала в щёку, потом в шею.
– Эй, вы где там? – нетерпеливо позвала Наденька.
– Сейчас, идём!
– откликнулись они…
========== Часть 29 ==========
Наденька перед сном пожелала Карпову «Спокойной ночи!», помахала ладошкой. Уложив её спать, Люба вышла из комнаты, плотно прикрыла дверь. Спросила у Карпова:
– Останешься?
– А ты хочешь? – зеленоватые глаза пытливо блеснули.
– Ну, ты же вещи свои уже сюда привёз! Куда ж тебя девать? – лукаво улыбнулась она. Потом очень серьёзно посмотрела на него, тихо сказала:
Стас, ты первый и единственный мужчина, который будет ночевать в моей квартире после смерти мужа.
Он раскрыл ей свои объятия, а она шагнула к нему. После нежных и страстных ласк они уснули. Люба проснулась от странного ощущения: она была не одна в постели. Она просто элементарно отвыкла, что кто-то , кроме дочки, может быть с ней. Рядом был Карпов. ОН беспокойно ворочался с боку на бок, метался во сне, что-то несвязное бормотал, потом застонал и вскрикнул. Резко поднявшись, скинул с себя одеяло, сидел весь в поту на постели. Его трясло, не просто трясло, а било крупной дрожью так, что стучали зубы.
– Стас, Стасик, миленький! Успокойся, мой хороший!
Я здесь, с тобой! – Люба испуганно обхватила его за плечи, пыталась успокоить, ладонями ласково гладила его по плечам, по груди, вопросительно смотрела.Карпов огляделся по сторонам, тяжело и надсадно дышал, задыхаясь, словно после быстрого бега. Потом понял, где находится, посмотрел на Любу, облегчённо выдохнул, крепко взял её за руку и не отпускал.
– Напугал я тебя, Любушка? – спросил он, немного успокоившись, усмехнулся, - Сон дурной увидел. Вот так частенько бывает. Проснусь ночью, и думаю: «Слава Богу, что всего лишь сон!» Потом ворочаюсь-ворочаюсь, мысли всякие в голову лезут, покоя не дают.
– А что снится-то, Стасик? – Люба обняла его за шею, прижала к себе, гладила непослушный ёжик его волос, плечи и спину.
– Да, снится одно и то же, как в тот вечер : в машине еду, а потом в людей стреляю. Не хочу, а стреляю. Пальцы как деревянные, а на курок жму и жму. Хреново, в общем! Всё по Фрейду…
– Я всё понимаю. Мне и самой Виктор часто снился после того дня. Так же с криком просыпалась. Всё как наяву, а не во сне. Я, наверное, с ума бы сошла, если бы не Наденька. Забота о ней меня и спасла. И, знаешь, что? Если ты крещёный, сходи-ка в церковь, помолись! Мне помогло, возможно, и тебе поможет.
– Крещёный. Люб, да я, можно сказать, неверующий, - улыбнулся Карпов, и обняв Любу, улёгся снова на постель, укрыл одеялом её и себя.
– Все мы неверующие до поры-до времени. А когда совсем тяжко становится, кого вспоминаем, кого на помощь зовём? Вот так-то! – она смотрела на него, гладила его покрытую растительностью грудь.
В полуночной темноте его глаза посверкивали, словно агаты. Любу, вообще, очень удивляли его глаза: то светлые и зелёные, когда он в хорошем настроении; то тёмные, почти чёрные, когда он мрачнел и сердился.
Стас задумался, глубоко вздохнул.
– Да, пожалуй, ты права! Только молиться-то я не умею! Хм, помню, я ещё маленький был совсем, в школу даже не ходил, бабуля моя учила меня креститься. Вот она и молитвы разные знала, и праздники церковные отмечала. Тогда это запрещено было. Церковь от государства отделена. Это сейчас модно верующим быть. В церковь ходят, напоказ крестятся. Лицемерие всё это!
– опять вздохнул он.
– Ты просто сходи, встань у иконы - какая понравится. Скажи, чего хочешь, о чём думаешь. Слова сами найдутся.
– Ладно, уговорила, схожу завтра! – он поцеловал её в щеку, прижал к себе покрепче…
Проснулся, от того, что устал лежать. Один. Тишина, покой. Солнце уже стояло высоко, пробивалось даже сквозь довольно плотные занавески. На краешке подушки лежала конфета в блестящей обёртке: «Надюшка положила!» - на сердце сразу потеплело. А на столе он нашёл записку: «Я на работе, Наденька в садике. Вечером я её заберу. Отдыхай, любимый!»
«Хм, позвонить могла бы!»- подумал Стас, держа в руках бумажный листочек с ровными, красивыми строчками, написанными почти каллиграфическим почерком. Но, столько тепла и нежности было в этих строчках, что он невольно улыбнулся. На сердце стало так хорошо: ЕГО ЛЮБЯТ! Он реально чувствовал это. Ощущение было странным и непривычным, но очень-очень приятным.