Карпов. Вера, Надежда, Любовь

========== Часть 22 ==========

Подходя к двери, Стас слегка замешкался. Ключей от квартиры у него не было, а он не хотел разбудить малышку. Делать было нечего, он нажал кнопку звонка.

Через несколько секунд за дверью раздалось приближающееся шлёпанье маленьких босых ножек по полу. Дверь открылась. Наденька, с заспанным личиком и растрёпанными волосёнками, в пижамке, стояла на пороге и широко улыбалась:

– Стасик, привет! Я так рада, что ты пришёл! – она протянула к нему ручонки.

– Привет, моя хорошая! Ты чего босиком, тапки где?
– Карпов поднял девочку на руки, зашёл в квартиру, закрыл за собой дверь.

– А, там, в спальне! – махнула рукой малышка, обняла его за шею.

– Надюш, мама тебе говорила, что нельзя так сразу открывать дверь? Тем более, незнакомым людям!

– Говорила. Ты же знакомый! – пожала плечиками Надя.

– Даже знакомым сразу нельзя открывать. В глазок всегда смотреть надо! Вдруг там за дверью бандит притаился? Пообещай мне, что перед тем, как открыть кому-нибудь, обязательно посмотришь в глазок! – потребовал Карпов.

– Ладно, буду смотреть! – пообещала она.

Стас скинул у двери кроссовки, повесил на вешалку свою джинсовую куртку, затем прошел в спальню, посадил Наденьку на кровать.

– Ты ещё спать будешь?

– Нет, уже выспалась, - малышка сидела, свесив ножки с кровати.

– Ну, тогда пора вставать! – улыбнулся Стас, присел рядом на корточки, обул её в тапочки.

Пошли умываться! – позвал он её.

– Ага, пошли! – согласилась Наденька, взяла за руку Стаса. Они прошли в ванную. Умылись и почистили зубы. Стасу хотелось спать, но он держался. Ещё раз плеснул на лицо холодной воды - вроде взбодрился.

Наденька в это время переоделась в симпатичное пестренькое платьице. Оно, выглаженное и приготовленное для дочки заботливой мамой, висело рядом с кроваткой на детском стульчике. Там же лежали белые носочки.

– А теперь заплети меня, - Наденька протянула Карпову расчёску и капроновую полупрозрачно - белую ленточку, сама уселась на стульчик. Стас недоумённо хмыкнул: ни разу в жизни он ещё не заплетал косички!

– Надюш, а я это… не умею, - смущённо признался он.

– А чего тут уметь? – удивилась девочка, - Ты сначала причеши меня, потом уже заплетай! – сказала она.

Карпов был озадачен. Но, отступать перед трудностями он не привык, с решимостью взялся за дело. Сперва, очень осторожно, начал расчёсывать спутанные прядки светлых, мягоньких как пух, волосиков. Справившись с этой задачей, попытался заплести. Не получилось.

– Стасик, не так! Раздели на три части, потом левую - направо, правую - налево, и так дальше! Потом согни ленту пополам, соедини с крайними прядками, – командовала Наденька. Стас попробовал следовать её рекомендациям. И удивительно – у него получилось, но очень слабенько.

– Да ты не бойся, потуже заплетай! – поучала малышка.

Стас очень постарался. Он даже вспотел от усердия, но с очередной задачей справился.

– Теперь узел завяжи!

Косичка получилась вполне приличная. Надя согнула её кралькой, зацепила на макушке, у основания:

– А теперь бантик сделай! Как шнурки завязываешь, - объясняла девчушка.

Стас сделал и это. На голове у Нади красовался пышный бант. Она встала, подошла к встроенному шкафу с большим зеркалом, посмотрелась справа-слева, осталась довольна. Похвалила:

– Стасик, ты молодец! Хорошо получилось, мне нравится! – малышка благодарно чмокнула его в щёку, погладила по плечу.

– Я очень старался, - смущённо улыбнулся Стас.

В этот момент в двери повернулся ключ.

– Надюш, погоди, я посмотрю: кто там!
– Стас закрыл дверь в зал, быстро прошёл к входной двери.

Дверь приоткрылась, у порога стояла Маргарита Ксенофонтовна. Она добродушно улыбалась:

– Наденька, это я пр… - оборвалась её речь на полуслове. Улыбка мгновенно исчезла. Уж Карпова она увидеть никак не ожидала!

– Опять ты, душегубец?! – в руках она всё ещё держала ключ.

– Ну, ты же, мать, сама отказалась!
– Карпов бесцеремонно забрал у неё ключ из рук, - Вот и ключ мне очень кстати! До свидания! – он опять захлопнул дверь у неё перед носом.

– Ах, вы так?! Дождётесь у меня! – рассердилась она, хотела поскандалить, но передумала. Повернулась и, в расстроенных чувствах, отправилась домой.

А Стас немного постоял у двери, посмотрел в глазок на бабкину реакцию, улыбнулся и, сунув ключ в карман джинсовки, пошёл в зал.

– Кто там был? – поинтересовалась Наденька.

– Да так, дверью ошиблись, - отговорился он.

– А теперь пойдем завтрак готовить! – малышка потянула его на кухню.

Стас был удивлён: эта малышка преспокойно поставила чайник на плиту, в небольшой кастрюльке сварила в крутую с полдюжины яиц. Накрыла на стол.

– Тебе чай, кофе?

– Кофе, чёрный. Сахара две ложки.

– Ага, хорошо. Стасик, а ты пока хлеба нарежь, пожалуйста! Мама мне запрещает нож в руки брать, боится, что порежусь, - попросила Надя.

– Это правильно. Мама тебя очень любит, - Стас нарезал хлеба на тарелку.

Они позавтракали. Стас удивлялся: малышка была на редкость самостоятельная. Она прибрала со стола, помыла посуду после завтрака.

– Надюш, спасибо! Накормила-напоила. Скажи мне: часто приходилось оставаться дома одной?

– Нет, редко! Бабушка со мной сидит, когда мама на работе.

– Это она тебя научила так здорово по кухне управляться?

– Просто я много раз видела, как это делают мама и бабушка тоже. Запомнила сама. Я наблюдательная, так дядя Коля говорит.

– Какой дядя Коля?

– Тарасов, мамин начальник. Он хороший, добрый.

– А, ну да, - согласился с ней Стас.

– У него и жена хорошая, тётя Вика. Дочка у них маленькая - Ирочка.

– Постой! Разве жену Тарасова зовут не Марина?

– Нет , Виктория. Она у него работает адвокатом. Ну, правда, сейчас не работает, а с дочкой сидит.

– Понятно!
– сказал Стас.

Он задумался. Вот ведь, сколько разных событий произошло в жизни, пока он находился за крепкими стенами психушки. Значит, с Мариной Глухарёвой Николая развела судьба. Да и Бог с ней! Интересно, где сам Глухарёв? Карпов и раньше иногда думал о нём. Уже беззлобно, без ненависти. Тогда у гаражей, он в бессильной ярости пытался даже застрелить его. Это он помнил. Почему не застрелил? Не хотел, просто пугал, как обычно. Хотел дать понять, что начальник теперь он, а не Ирка. И все должны были подчиняться ему. Это с Зиминой Глухарёву сходило с рук очень многое. А ведь Литвиненко был прав: пружина была сжата до предела! Жутко болела голова. Алкоголь в этот раз совсем не помог, он только усугубил эту боль. Презрительная речь Глухарева, оскорбительная и обидная, словно огнём жгла его, прибивала к земле своей безапелляционной жестокостью, ранила в самое сердце. Этот чистоплюй Глухарёв совсем забыл, сколько раз ему, Карпову, приходилось тому помогать - подчищать за ним его «косяки», вытягивать из подследственных необходимые показания. Помогал потому, что они плыли «в одной лодке», да и опасался за себя. Тряхнут отдел, и ему не сносить головы! А его пьяная выходка чуть не стоила Стасу нового места. Неблагодарность Сергея перешла все границы. Надо было его наказать. Но, СТРЕЛЯТЬ В СВОЕГО было ЗАПАДЛО! Потому и не смог. Резкая, жуткая боль пронзила не только голову, но и сердце, а ему ещё казалось, что и душу, повалила на снег, испачканный кровью. Он задыхался и выл от этой невыносимой боли, словно раненый волк. Потом потихоньку пришёл в себя. И как знать, не будь этой разборки у гаражей, может и не случилось бы ничего страшного? Ну, люди бы не пострадали – точно! Если бы…