Карты, золото, меч

— Правда? И какая?

— Я хочу получить одну из тех картин, что висят в «ИМЕНИИ», — немного смущенно ответил Гилберт и быстро добавил. — Конечно, если они не важны тебе как память об усопшем дяде.

Пораскинув мозгами, Ивейн подумал, что помощь ему бы пригодилась, да и мыкаться одному по большому и недружелюбному городу было то еще развлечение. Все ж приятельское плечо еще никому не мешало — даже если оно болтает днем и ночью и дымит словно труба.

— Можешь забрать их все, — согласился Ивейн и добавил. — А что не так с курьерской службой?

— Ну, как бы тебя объяснить, — протянул старик. — Поначалу мне обещали золотые горы — даже заверили, что после нескольких удачных выполненных заказов я смогу выкупить казенную лошадь. А на деле того, что мне заплатили за первое и последнее письмо, которое я вам доставил, едва-едва хватило покрыть расходы на корм кобыле. Я, естественно, выразил свое недовольство… может быть чересчур грубо… В общем, с владельцем курьерской службы мы расстались на весьма недружелюбных нотах. Надеюсь, он пошутил насчет жалобы стражникам... Ладно, пора искать коротышку со шрамом, а поговорить можно по дороге. С чего начнем поиски этого драгоценного Франца?

В этот момент из «Храпа кабана» выбежал высокий стражник, облепленный несколькими гремлинами, которые радостно мутузили его по голове и драли за волосы. Доблестный служитель меча и закона с дикими воплями помчался вниз по улице, а Ивейн, провожая его взглядом, крепко задумался. На самом деле, он и сам толком не знал, за какую нить лучше начать распутывать этот клубок. Джузеппе посоветовал ему найти знакомых Вильгельма — но где их искать? В общем, немного посовещавшись, они решили осмотреть дом, где жил Вильгельм и, не мешкая, направились в сторону Большого Базара.

Глава 5

Что может быть хуже разъярённого орка? Два разъяренных орка.

Людская народная мудрость

Пока Ивейн осматривал дом, Гилберт снова не мог оторваться от картин, висящих в прихожей этого, c позволения сказать, «ИМЕНИЯ». Пробыли они здесь не больше получаса, но старик уже успел поделиться своим мнением по каждому из полотен, скромно похвалился собственными успехами в рисовании и даже пообещал подарить Ивейну морской этюд. Конечно, если на то выдастся свободная минутка. Ткнув пальцем в рисунок, на котором было изображено нечто напоминающее большую кляксу с лишней парой глаз, Гилберт с восторгом воскликнул:

— Нет, ну вы только взгляните! Какая экспрессия, какой полет мысли! Хотя, на мой взгляд, переизбыток теплых оттенков — быть может, когда-то это было в моде, но сейчас выглядит весьма пошловато.

— Откуда такая любовь к живописи? — пробурчал Ивейн, осматривая груду грязных тряпок в недрах пыльного шкафа. На проверку они оказались рубахой и штанами — несло от одёжек как от сточной канавы и, судя по всему, носили их ещё не так давно, так как грязь хоть и подсохла, но была достаточно свежая. Да уж, его покойный дядя явно не был чистюлей.

— Между прочим, — снисходительно произнес Гилберт, переходя к следующей картине, — в юности, когда я ещё учился на алхимика, мне довелось пару лет подрабатывать изготовлением красок для одного довольно известного живописца. До одного несчастного случая.

— Случайно опошлил его ваяние тёплыми цветами? — хмыкнул Ивейн, осматривая тесную кладовку. — Хуже, — вздохнул Гилберт, то ли не заметив сарказма, то ли пропустив его мимо ушей. — Выкинул кусок салфетки, о который, как я думал, он вытирал кисти. А это оказалось портретом одной довольно богатой клиентки — ты бы слышал его крики! Тогда мне казалось, что я оглох на левое ухо до конца жизни. Правда, потом он чуть поостыл и…

Они обыскали… точнее сказать, Ивейн обыскал почти весь первый этаж, но не нашёл ничего, что могло бы помочь в поисках Франца, кроме груд грязной одежды, битой посуды, пустых бутылок и прочего мусора. Тем временем Гилберт, которому, наконец, наскучила живопись, перебрался наверх.

— Эй! Кажется, я кое-что нашёл! — послышался его донельзя довольный голос.

Ивейн осторожно поднялся по сломанной лестнице — ступени стонали так жалобно, что, казалось, вот-вот провалятся — и зашёл в тот самый кабинет, где они не так давно встречались с канцлером. Помимо массивного стола и нескольких стульев, по левую руку располагалось пара тумб, а напротив них висел огромный — практически во всю стену — узорчатый ковёр, около которого стоял Гилберт.

Старик протянул руку — и палас, подняв собой просто облако пыли, упал на пол, открыв их взгляду неприметную дверку. Подёргав за ручку и убедившись, что она заперта, Ивейн, пригнувшись, тщательно осмотрел замок — да уж, денег на него дядя явно пожалел. Впрочем, им же лучше — достав из кармана два стальных прутика с крючками, Ивейн начал осторожно ковыряться в замочной скважине.

— Стесняюсь спросить, где ты выучился подобным трюкам, — спросил Гилберт, наблюдая за Ивейном.

— Лёрненберг, — пропыхтел Ивейн, возясь над дверью. — Перед тобой, между прочим, счастливый выпускник исторического факультета.

— А уроки по взлому проводятся до или после лекций об экономике гномов? — хмыкнул старик.

— Как правило — вместо, — ответил Ивейн и тихо выругался, едва не сломав замок. Всё же, отсутствие практики давало о себе знать. Помнится, он клятвенно обещал отцу и Артуру больше никогда не притрагиваться к отмычкам после того, как его во время учёбы поймали внутри закрытого от учеников кабинета. Нет, не то чтобы он хотел что-то украсть, отнюдь — просто одним глазком взглянуть на ответы к одному экзамену, который принимал особо невзлюбивший его профессор (к слову, неприязнь была взаимной). Однако в силу сложившихся обстоятельств, Ивейн не думал, что отец бы сильно рассердился — так, быть может, малость поворчал.

— А карточные фокусы ты случайно показывать не умеешь?

— Предпочитаю работать с монетами, — промычал Ивейн. — Готово!

Раздался щелчок, дверь бесшумно открылась, и они очутились в небольшой комнате, которая, к удивлению Ивейна, заметно отличалась от прочего дома. Причём в лучшую сторону.

По правую руку находилась одноместная кровать со стоявшим в ногах сундуком, около неё был большой пузатый шкаф, сверху донизу забитый всякой всячиной, а у дальней стены стоял длинный стол, который занимали различные склянки, весы, вытянутые сосуды, перегонные кубы и множество других алхимических штучек, большинство из которых Ивейн видел впервые и лишь смутно догадывался об их предназначении.

Казалось, сейчас они находились в единственной во всем «ИМЕНИИ» обитаемой комнате. Кровать была аккуратно застелена разноцветным — из-за множества заплаток — но при этом чистым одеялом, на шкафу отсутствовал слой пыли толщиной с палец, да и алхимическими прибамбасами — которые, конечно же, сразу завладели вниманием Гилберта — явно пользовались не так давно.

— Оказывается, твой дядя увлекался не только живописью, — хмыкнул старик, вертя в руках круглый пузырёк. — Думаю, мы бы с ним нашли общий язык.