Касатка и Кит

Хайфе. У Мишки какой-то "крутой" бизнес, связанный с морскими грузоперевозками. Сережа Кторов откликнулся. Но как откликнулся, так и замолчал. Написал одно письмо, похожее на отчет. И больше не ответил. И Вебер писать перестал. Не пойму в чем дело. Хотя…, чего здесь непонятного? У всех семьи, бизнес. Крутятся ребята… А девчонки пишут. А я так рада тому, что мы постепенно находим друг друга. Вот и ты нашелся.

Очень часто вспоминаю наш геодезический полигон в Ноздрево, палаточный лагерь, костры вечерами, звуки гитар, наши песни…

А овраг за лагерем и ту березу помнишь? Она росла на самом краю оврага. Казалось, что она вот-вот упадет в овраг. А помнишь тот вечер, последний вечер на полигоне? Я часто его вспоминаю… Очень часто. Потом был еще один день, когда мы снимали палатки, упаковывали инструменты. Не хотелось уезжать…

И вообще, пять студенческих лет были для меня настолько значимыми и замечательными, что когда они закончились, стало как-то не по себе. Помню, когда получили диплом и отпраздновали это событие в ресторане "Полынь", оставалось два-три дня до отъезда по домам, мы собрались в скверике на лавочке перед нашим общежитием (у меня есть эта фотография, потом вышлю): Вовка

Кондрашов, Маслов (забыла имя), Юра Куйбышев, Саша

Казаков, Валерка Грачев, Наташка Зимина, Оля Макарова,

Миша Вебер (не помню, кто был еще)… Мы сидели и почти не разговаривали, в основном молчали… Хороший летний день.

Лекции, экзамены, защита позади. Диплом в кармане. Впереди отдых почти два месяца… А так грустно… Мы расстаемся надолго, а может быть навсегда… Между нами будут огромные расстояния…

У меня на душе были и грусть, и какое-то тревожное предчувствие…, и немного страх перед неизвестным будущим…

Как все сложится в дальнейшем? Что ожидает?

Как оказалось, тогда закончилось самое счастливое, беззаботное, бесшабашное время".

Светлана поставила точку. Ей очень захотелось заплакать.

–  Чего спать не идешь?
– Егор стоял в дверях зала в трусах и майке и почесывал волосатую грудь. К открытой двери ее "кабинета" не подходил, спрашивал издали.
– Работаешь?

–  Письмо пишу. А ты почему в таком виде по квартире разгуливаешь?

Мы не одни теперь.

–  Извини, не подумал. А кстати… - Егор мотнул головой куда-то вбок, - она у нас долго жить будет?

–  Спать иди, - не ответила Светлана.

–  А ты?

–  Поработаю…

Егор ушел, а она перечитала написанное и не найдя того, что просилось переписать, отправила письмо Киту. Потом закурила и долго еще сидела у темного монитора выключенного компьютера.

Вспоминала юность, и ей еще больше хотелось плакать. Но плакать она разучилась и уже довольно давно.

"Касатка, Касатка, - спрашивала она себя, - чего же тебе не хватает? Ты успешная, ты неплохо выглядишь для своих лет и прекрасно себя чувствуешь. У тебя сын, всем бы такого! У тебя все есть, все, что тебе надо. А скоро у тебя внук появится. Или внучка…

Радоваться надо жизни, а ты плакать хочешь… Чего тебе еще надо?

Ну, чего?.. Ладно, не гадай. Ведь ты все знаешь о себе. Любви у тебя нет, Касатка. Вот почему тебе так хочется плакать…"

Спать она легла в зале на диване, укрывшись пледом.

7.

Помнит ли он полигон? Палаточный лагерь? Песни под гитару?

"Помню, конечно, - думал и вспоминал Кит.
– А овраг? Вроде был такой. А, точно был. Береза на краю оврага? Вот березу совершенно не помню. Это что, какая-то особенная береза? Да там, в Ноздрево, этих берез было… Сплошные березы. А та, про которую говорит Касатка?..

Ну, была, наверное, какая-то отдельно стоящая береза. Разве все березы можно упомнить? Они все одинаковые. Нет… Что-то было…

Что-то, связанное с этой березой… Вот только что?.."

Кит попытался вспомнить, но на память почему-то пришли слова

Пончика, когда они с Незнайкой, тайно забравшись в ракету, случайно нажали какую-то кнопку и отправились на луну. "Прощай любимая береза. Вот тебе и весь сказ…".

Чушь какая-то…

Сегодня Латышеву пришлось помотаться по городу, наверстывая упущенное, то есть, делая то, что он не сделал вчера.

Письмо Касатки он получил и прочел еще вчера вечером. Но сразу ответить не смог. Был, если мягко выразиться, слегка подшофе. Но только, если мягко… После встречи с Грачом заехал, как и планировал, в Мегас, закупился. Не забыл и о пополнении своего бара.

А потом поставил машину в гараж и отужинал в ресторане напротив своего дома. Выпил графинчик водки. Только в квартиру вошел, включил компьютер - звонок. Хорошо, не успел еще в Интернет влезть. Или наоборот - лучше бы успел… Женька, он никогда не звонил на мобильный.

–  Слышь, Никита! Ты один?

–  Как перст. И к тому же выпивший… перст.

–  Я забегу?

–  Забегай.

–  Добавишь?

–  А то!
– Латышев подумал, что надо водку положить в морозилку.

Но зачем? Женька все равно придет со своей, он пустым никогда не приходил. Принесет, и будет настаивать, чтобы они приговорили именно эту бутылку.
– Женька, только ты давай без всего. Я сегодня в Мегасе закупался. У меня полный бар…

–  Никит! Ну, ты же меня знаешь. Обидеть хочешь? Ты лучше закусь организуй. А горячительное за мной.

–  Ладно.

–  А к тебе никто случайно не придет? Знаешь, не хочу лишним оказаться.

–  Не окажешься. А если кто придет, это он лишним будет.

–  Тогда жди.

–  Пошел на кухню…

Ждать пришлось недолго - минут десять. Кит только и успел, что открыть и прочитать Касаткино письмо. А потом поспешил на кухню и нашинковал колбасы, хлеба, открыл банку оливок и банку консервированных огурчиков. Пришел Женька, как и обещал, не один, с бутылкой водки, емкостью ноль семь литра. Посидели на кухне, выпили.

Латышев, поставив опустевший пузырь под табуретку, как водится, полез было в бар за своей ответной, но уговорить Женьку продолжить организованное на скорую холостяцкую руку застолье не удалось.

–  Мне ж за баранку завтра со сранья. Да и тебе, Никитос, харэ будет. Ты же на метро не поедешь…

–  Не поеду, - пьяно согласился Латышев.
– Я уже лет тридцать под землю не опускался.

–  Это ты загнул.

–  Ей богу!

–  У нас в городе метро только в конце восемьдесят пятого запустили. Да и то - один участок, самый короткий.