Кащеево царство

К опушке вышло несколько молодых бойцов; присев за комлями, они стали наблюдать.

– Не видно, дядя Нечай. Вроде тяжёлое что-то везёт…

– Тяжёлое, – проворчал Сатана. – Это я и без вас вижу. Ладно, ползите обратно, пока засаду нашу не раскрыли. – Он снова посмотрел на Буслая. – Вон, очередной гонец поехал. Мудрят они что-то промеж собой, а нас в то не посвящают.

– Может, и так, – безразлично откликнулся сотник.

Сатана плюнул и отошёл в сторонку.

Но скоро ушкуйники оживились. Вестник, пробыв недолго в стане, скатился на нартах с холма и исчез в мяндачном лесу. Ушкуйники на всякий случай взялись за оружие, притихли, словно подстерегая добычу. Сразу стал слышен далёкий гул людского скопища в городке. С оцепеневших от холода стволов кусками падал снег. Белая изморозь дымкой витала перед глазами, ложилась на сугробы жемчужными россыпями. Справа переливалась серебром, будто слюда на солнце, скрытая под настом ворга, слева, за сплетениями дремучего беломошника, громоздился засеками сузём.

Впереди, громко хрупая снегом, показался человек. Двигался он медленно, то и дело пригибался под колючими ветвями сосен и замирал, крутя головой. Ратники, не шевелясь, наблюдали за ним.

– Эй! – крикнул человек. – Вы здесь или нету вас?

– Чего тебе? – спросил Нечай, высовываясь из-за дерева.

Человек узнал его и улыбнулся.

– Весть у меня для вас, – сказал он, с трудом продираясь сквозь сугробы и заснеженный лозняк.

– Что за весть? – подал голос Буслай, поднимаясь со своего места.

– Воевода просил за боярами присмотреть. – Это был Савелий. Он приблизился к ушкуйникам и приветливо огляделся. – Славное местечко выбрали. Из города не видать, зато ворота как на ладони.

– Ты лучше скажи, что там воевода думает, – оборвал его Буслай.

– Всем не скажу. А тебе на ухо шепну.

– У меня от парней тайн нет, – резко ответил сотник, покосившись на Нечая.

Савелий потрепал заиндевевшую бороду.

– Ядрей мне вещицу одну передал. Сказал, чтобы в стан её вёз, а там оставил под надзором вятших. Да вот беда: вещица-то больно ценная. Как бы бояре не передрались из-за неё. – Он посмотрел в сторону. – Да и спрятать могут, так что не доищешься потом.

– Что за вещица?

– Хорошая вещица. Тебе будет по нраву.

Буслай коротко подумал, прищурился.

– Баба что ли Золотая?

– Она, родимая, – подтвердил Савелий.

У сотника аж глаза загорелись. Обернувшись к Нечаю, он хотел что-то сказать, но осёкся и, сглотнув, крикнул:

– Айда в стан, ребятушки. Бояре для нас подарочек приготовили.

Продрогшие ушкуйники только этого и ждали.

Скоро сотня бойцов, не скрываясь более от югорцев, высыпала из леса и, стянувшись в тугую косу, принялась карабкаться на едому. А Савелий, сделав своё дело, вернулся к нартам, что ждали его на опушке, и поехал обратно в город.

Сведав от дозорных о подходе ушкуйников, оба боярина и Сбыслав Волосовиц с челядинами вышли к ним навстречу.

– Что это они вдруг с места сорвались? – задумчиво промолвил Завид Негочевич.

– Приказ, видать, получили, – ответил Сбыслав.

– Кто ж им передал его? Вроде не было там бирючей… – Боярин повернул голову к сторожам, крикнул им: – Эй вы, из острога в лес ездил кто-нибудь?

– Да вроде никого, боярин… – ответили ему.

– Вроде… – передразнил Завид. – Небось вместо догляда в кости резались, остолопы…

– Обижаешь, боярин…

Дрожащая в сумеречном свете ложбина меж двух едом смахивала на вычищенное корыто, по дну которого цепочкой бежали чёрные муравьи. Расстилавшаяся на востоке тайбала нависала над прибитой снегом павной, словно обрывистый берег над гладью тихого озера. Ушкуйники с трудом взбирались на вершину холма, царапая порты об острые края слуда. До боярских ушей доносилась ругань воев и хруст пробиваемого наста. Югорцы со стен удивлённо взирали на это действо, гадая, откуда к русичам пришла подмога.

– Вы почто приехали? – гаркнул Яков Прокшинич.

– Будто и не знаешь! – хмуро прохрипел Буслай.

Ему было тяжко лезть наверх, и потому с боков его поддерживали два товарища.

– Да чтоб мне лопнуть, – поклялся Яков.

– Ты, боярин, не виляй, – сказал сотник, останавливаясь шагах в пяти ниже по склону. – Думаешь, не знаем мы, что вам Савка из города приволок?

Яков прищурился, подступил к нему вплотную, зашипел:

– С ума сошёл? Ежели чадь о том прознает, усобица начнётся. Каждый захочет таким богатством владеть.

– За пузо своё держишься? Прав был Ядрей – присмотр за вами нужон.

– Так это воевода вас послал?

– Посланного ветер носит. А вам, боярам да житьим людям, доверия нет.

– Так иди и скажи Ядрею, что я и без его кощеев управлюсь.

Не следовало ему так говорить. Нет для ушкуйника худшего оскорбления, чем кощей. Такое смывается только кровью. Лицо Буслая побагровело, он потянулся к висящему на боку мечу, но рядом с Яковом уже выросли два дюжих хлопца. Брякнув кольчугами под кожухами, они тоже опустили ладони на рукояти мечей. Буслай, не оглядываясь, махнул рукой, подзывая к себе остальных бойцов. К Якову тоже подтянулось подкрепление в лице Сбыслава и Завида с вооружённой челядью.

А попович Моислав, тоже вышедший поглазеть на разбойничков, вдруг заголосил:

– Сказано: Царство, разделившееся в себе, погибнет. Так заповедал нам Господь. А боги-то древние иное рекут: око за око, зуб за зуб. Воздай каждому по делам его. И да прольётся кровь во имя святой мести!

Яков дёрнул щекой, не отводя взора от Буслая, произнёс:

– Ты что же, на смертоубийство пойдёшь ради прибытка?

– И пойду, – бесшабашно ответил сотник. – Твоя башка здесь не ценнее любой другой будет.

– Как был вором, так и остался, – презрительно молвил боярин.

Буслай выкатил в бешенстве глаза, попёр на Якова, вытаскивая меч. Боярин не уступил, тоже схватился за ножны. Смерды его выдвинулись вперёд, прикрылись щитами, а ушкуйники тут же обрушили на них удары цепов. Началась свалка.

Бояр и Сбыслава от верной смерти успели спасти их гриди, но налётчики всё равно были сильнее. Со всех сторон к месту побоища стекались ратники. Кое-кто был без кольчуг и поножей, другие – без щитов, зато все – в шлемах. Пошли в ход шестопёры и рогатины, зазвенели мечи, застучали копья.

– Воистину, явила ты силу свою! – ликовал Моислав, беспечно ходя меж сцепившихся воинов. – Так будет поражён всякий, усомнившийся в могуществе твоём. Хвала тебе, великая Лада! Да прольётся кровь во славу твою, да падут маловерные к стопам твоим, да задымятся воскурения в капищах твоих! Чада твои, сбитые с пути истинного, вновь обращают лики к тебе. Слава, слава древним богам!..

Тем временем в избе югорского князька происходили вещи не менее страшные. Стоило отцу Иванку ступить в сени, как в живот ему вонзился нож, и чья-то жёсткая ладонь заткнула ему рот. Священник выпучил глаза, захрипел, оседая на дощатый пол. Из горницы показался Унху, державший за волосы отрубленную голову Ядрея.