Кастро Алвес

себя сильнее, и, конечно, не упустил случая. Он резко напал на ориентацию газеты, а

он умел нападать. Однако своей ядовитой статьи он не подписал. А Кастро Алвес не

пожелал отвечать, не удостоверившись, что автором статьи был Тобиас. Он написал

ему деликатное письмо, но Тобиас ответил в грубой форме*. Тогда Кастро Алвес дал

ему отповедь в «Луз» *. На том и закончилась полемика, лишенная того блеска, ко-

1 Египетский царедворец, жена которого пыталась обольстить целомудренного

Иосифа.

79

Сахарная голова — гора при входе в бухту Гуанабара

79

В бухте Гуанабара

Канал Манго.

торый придавали ей огни рампы. Однако вся эта борьба, подруга, придала

романтическое сияние тому 1866 году в городе Ресифе. Защищая своих дам, оба поэта,

в сущности, защищали различные принципы. Культура и талант Тобиаса Баррето были

ограничены временем и его тщеславным желанием возвыситься. Свободен был гений

Кастро Алвеса, ибо Кастро Алвес стремился к одному — красотой своей поэзии быть

полезным человечеству. Это не просто два мировоззрения, подруга. Это два различных

мира.

9 Жоржи Амаду

80

Вот взгляните: Тирадентес Вождь толпы, ее титан. Шире дать ему дорогу, Здесь

проходит великан.

Экзамены этого года были для поэта серьезным испытанием. Он готовился к мим,

подруга, вместе с Рсгейро да Коста, и когда предстал перед экзаменационной

комиссией, то это был его триумф: он смело возражал экзаменаторам, отстаивая свою

точку зрения. Молодой преподаватель Априжио Гимараэнс, горячий спорщик, который

не гнушался прибегнуть и к бранным словам, был одним из его оппонентов.

Экзаменационный билет ему попался замечательный— «Светская власть папы». Свое

красноречие и свою революционность он позволял выявить обоим — и учителю и

ученику. Кастро Алвес оспаривал эту власть, говорил о свободе, свободе совести и

мысли. Априжио Гимараэнс в ответ процитировал строки из «Века», те, в которых

говорится: «Ломается скипетр папы, из пего отливается крест.

81

Пурпур послужит народу, чтоб голые плечи покрыть». Это были стихи ученика, и

они стоили экзамена по праву. А сам экзамен, на котором горячо обсуждались самые

передовые идеи века, произвел на студентов потрясающее впечатление и навсегда

остался в анналах факультета. Этот молодой Кастро Алвес, у которого столько

различных дел — и стихи, и аболиционистское общество, и возлюбленная, и полемика

с Тобиасом, и театры, — этот Кастро Алвес находит время и на то, чтобы

подготовиться и сдать блестяще экзамен по праву. Возможно, подруга, из всей

программы это единственный билет, который он знает. Но он знает его отлично, и он не

колеблется во всеуслышание заявить, что власть папы— это оскорбление мировому

прогрессу.

Возможно, подруга, что порывом, приведшим его на этот триумфальный экзамен,

Кастро Алвес обязан другой победе, завоеванной им месяц назад. Дело в том, что еще в

октябре Эужения должна была уехать со своей труппой. Фуртадо Коэльо отправлялся в

турне по югу страны, а Эужения была связана с ним контрактом. Ее удел — сцена, но

действительно ли сцена — ее судьба? Или ее судьбой будет этот молодой поэт,

привязанный к Ресифе необходимостью закончить учебный год? Ей нужно уезжать, ее

зовет карьера актрисы, ее ждут другие партеры, стихи других поэтов. Но дороже ли

карьера его близости, и будут ли партеры столь внимательны к ней, как он, и найдет ли

она поэта гениальнее?.. Тем не менее в один прекрасный день она решилась уехать. И

он в отчаянии пишет ей прощальное послание, пожалуй, самую драматическую из

своих поэм. Эта поэма, написанная болью сердца, может дать, подруга, ясное

представление о его любви. В послании — вся история этого года в Ресифе, вся

красота, вся радость, которую ему принесла Эужения. По нему можно судить, какой

отпечаток наложило на судьбу поэта присутствие ее, его музы. И это рассказ о

81

страдании, которое ждет его, если она уедет, а он останется и будет в одиночестве

бродить по опустевшему и теперь мертвому для него городу. Он назы

9*

82

вает ее красивыми именами, он весь отчаянье, тоска, страх потерять любимую.

Возможно, что это трагическое прощальное послание — его поэзия, могучая, как

никакая другая на землях Америки, — повлияло на решение Эужении больше, чем все

его просьбы, и вот Эужения осталась. Она тоже постаралась доказать ему свою

любовь. Он говорил ей, подруга:

Убежище последнее! Я ныне С тобой расстаться должен навсегда. Мои надежды и

мечты о счастье, Как легкий дым, исчезнут без следа.

Перед судьбой, всегда ко мне враждебной, Я не склонял с покорностью колен, Хотя

пути закрыты были к счастью, Хотя вся жизнь была как тяжкий плен.

Но ты пришла, и я поверил в счастье, И мне не страшен стал враждебный рок. Из

бедной куколки навстречу солнцу Вспорхнул золотокрылый мотылек.

И мертвый ствол оделся вновь листвою, Стряхнул оковы сумрачного сна...

Благословенна будь, весна святая, Моей любви счастливая весна!

Как нежны были, подруга, слова, которые он тогда говорил ей: «мое последнее

убежище», «весна», «раскрывшийся цветок», «звезда», «роза». Не улыбайся, подруга,

ибо именно в этих стихах я научился словам, которые говорил тебе. И если придет

день, когда тебя соблазнит блеск других огней и ты вдруг захочешь уехать от меня, я не