Ката - дочь конунга

— Он обещал прийти сюда, — сказала Вася, — сегодня. У него день рождения сегодня. Он сказал, что в двадцать лет первый раз это случилось. Я тогда думала… с женщинами… А сейчас понимаю, что он имел ввиду.

Маша не слушала, она крутила головой, пытаясь увидеть парня, похожего на себя.

Она увидела и, почему-то, сразу узнала его, словно видала раньше. Группа молодых людей привлекла внимание окружающих, ввалившись из боковой аллеи. Виновник торжества одной рукой тащил за тонкое запястье худенькую стройную девушку в коротком платье, а другой нес какую-то конструкцию. Маша присмотрелась — в руке именинника был квадрокоптер, сложный, с камерой на пузе. Парень, очевидно, так хотел попробовать подарок в действии, что вытащил всех гостей на улицу. Девушка в правой руке дула губки — подарок полностью захватил внимание молодого человека. Он поставил квадрокоптер на борт бассейна, взял пульт и осторожно надавил на рычаги. Аппарат поднялся в воздух, но тут же заметался, управляемый неверной рукой. Все вокруг заворожено смотрели, гадая, упадет новенькая игрушка в фонтан или нет. Парни закричали, советуя, как выровнять устройство, девчонки завизжали. Именинник поджал губы, стараясь отклонить коптер от опасного водоема. Самолетик завертелся на месте и вдруг полетел прямиком в Машу. Она испуганно сгорбилась и зажмурилась, ожидая удара, но, в последний момент парень что-то сделал и машинка упала на газон.

Маша медленно открыла глаза. Парень подбежал, подобрал игрушку, повернулся к ней.

— Извините, — произнес он с сожалением, — я не хотел, правда!

Маша смотрела на своего прадеда и пыталась увидеть в нем себя. Темноволосый и кареглазый, ей казалось, он совсем не походил на нее, зеленоглазую блондинку. Только было что-то… Что-то неуловимое, знакомое, Маша не могла увидеть, что это, но чувствовала.

— Ничего страшного, — произнесла она негромко, — все обошлось.

В это время подружка прадеда, целых пять минут не получавшая внимания, оживилась, и протяжно позвала:

— Ваня!

Парень еще раз извинился, развернулся и побежал к друзьям.

— Поехали, — вдруг произнесла Вася, — поехали скорее отсюда.

— Ба, — Маша наклонилась к уху прабабки и прошептала, — он клевый!

— Поехали! — в голосе бабки вдруг проявился металл, — незачем это все!

Маша взяла коляску за ручки, покатила по дорожке. Она выворачивала голову, напоследок пытаясь ухватить людей у фонтана. Когда они вошли в аллейку, Вася попросила остановиться.

— Вот, — сказал она, открывая ладонь, — это тебе. Наследство. Я чувствую, в тебе это тоже есть… От него…

Маша взяла мешочек, развязала его и вытряхнула содержимое на ладонь. Это были два кольца. Большое зеленое и поменьше, с голубым прозрачным камнем. Почему-то она даже не удивилась этому. Ее кольца лежали в сумке, той, что сейчас висела через плечо. Она надела кольца на пальцы левой руки, и они пришлись совершено по размеру.

Вася уронила руку, будто бы, отдав кольца, она потеряла всю энергию. Маша защелкнула сумочку, положила Васе на колени, взялась за ручки коляски и покатила дальше. Они вышли из парка. Мужчина сидел в машине, увидев их, вышел, открыл дверь.

— Нагулялась, бабуля? — спросил он нарочито весело, — поехали до дому, до хаты?

Вася не ответила. Маша подвезла коляску к машине, готовая вкатить ее внутрь, и тут из Васиных рук выпал ридикюль.

Маша ойкнула.

— Сейчас, подниму, — сказала она и наклонилась за сумкой.

— Держи, — произнесла она, распрямившись, и замерла.

Вася сидела, чуть привалившись набок, глаза ее были полузакрыты, руки неестественно расслаблены. Маша придушенно ахнула, мужчина обернулся, оценил ситуацию, бросился к коляске. Приложил пальцы к шее пожилой женщины. Поняв, что случилось, он на секунду зажмурился, потер ладонью лицо.

— Девочка, — сказал он, — иди садись вперед. Я все сделаю.

30

Васю похоронили на следующий день. Бабушка Тамара и мама отчаянно рыдали, сморкаясь в платочки, папа угрюмо сидел рядом и только поглаживал маму по плечу. А Маша совсем не плакала. Ну не было у нее слез и все тут. Ей казалось, Вася завершила какое-то очень длинное путешествие, и теперь прилегла отдохнуть. На кладбище она равнодушно смотрела, как опускали гроб, как кидали землю, как закапывали. Ее все это совершенно не трогало. Все это — гроб, дурацкие венки из искусственных цветов, поминки в столовой санатория — не касались Васи, не имели к ней отношения.

Маша жила в Зеленом Городе почти две недели. Мама с папой уехали на третий день. Мама снова плакала, просила Машу позаботиться об осиротевшей бабушке. Маша кивала, а сама с нетерпением ждала, когда же мама наконец сядет в автомобиль, откуда уже многозначительно поглядывал терпеливый папа. Наконец она села, долго махала из окна, пока машина не скрылась за поворотом.

Маша вошла во двор, закрыла калитку. Она хотела идти в дом, но увидела за забором белую косынку и пошла в огород. Бабушка Тамара, как обычно, стояла, согнувшись над грядкой.

— Трава сама себя не выполет, — будто извиняясь сказала она, — вон помидоры заросли.

Маша присела на корточки с другой стороны гряды и. подражая бабушке, начала выдергивать мелкую поросль сорняков.

— Бабуль, — заговорила она первой, — ну ты как теперь одна-то, а?

— Да как… Как-нибудь, — ответила баба Тамара, — ремонт сделаю, Юрка обещал материалы привезти, рабочих найму. В будущем году надо крышу перекрывать, забор новый ставить…

Бабушка долго перечисляла планы относительно ремонта и переустройства усадьбы. Казалось бы, это не имело никакого отношения к Машиному вопросу, но Маша понимала, что имело. Баба Тамара не умела сидеть без дела. Сейчас, когда Васи не стало, она придумывала себе занятия, чтобы не завянуть от тоски.

— А может… — Маша задумчиво посмотрела на бабушку, — в город переедешь? Попроще будет.

— Да куда уж я поеду, — махнула рукой бабушка, — нельзя дом бросать, вон какое хозяйство у меня. Да и за могилкой надо ухаживать…

Маша кивнула, она понимала, что ушедшая Вася держит бабушку Тамару не меньше, чем живая.

А давай-ка баньку истопим! — вдруг переключилась бабушка, — помоемся, попаримся, веничек свежий тебе заварю.

Она живо исполнила задуманное. В воздухе запахло дымом. Маша сидела на крыльце и смотрела, как суетится бабушка, доставая из сарая подсушенный березовый веник. Веник мгновенно напомнил о Светиславе, а с ним и о его брате и купальской ночи, проведенной в княжеской бане. Маша почувствовала, как низ живота сжался в тугой комок. Ощущение прикосновения тел всплыло в мозгу так ярко, что у нее закружилась голова. Это было так прекрасно, и так… возбуждающе.

— Машуля, бери желтое полотенце, — бабушка подошла, а Маша даже не услышала, как, — ты чего это?

Маша открыла глаза. Оказывается, все это время она сидела, зажмурившись.

— Ничего, — Маша стала с крыльца, — просто так хорошо тут, так спокойно.

Она взяла большое банное полотенце, разделась в комнате, бросив трусики и лифчик на пол, надела старенький халатик на голое тело. И снова знакомые ощущения. Это было невыносимо. Хотелось не просто плакать, было желание закричать в полный голос.

В баню она вошла нагнувшись, притолока была низкой, положила полотенце на лавку, сняла халат и шагнула внутрь. Запахи. Вот что больше всего будоражит память. Можно не помнить лиц, фасадов и даже вкуса. Но ты всегда вспомнишь знакомый запах, если ощутишь его. Ее счастье пахло баней. Влажный воздух поглаживал кожу, полумрак, разбавленный только светом из маленького оконца, добавлял зрительных воспоминаний. Она сначала просто стояла, наслаждаясь ощущениями, потом легла на полок, закрыла глаза. На секунду ей показалось что вот сейчас его разгоряченное тело опустится сверху, прижимая ее к доскам, она даже задержала дыхание. А потом дала волю слезам, в очередной раз переживая разочарование потери.