Катарсис. Том 2

Дмитрий осторожно привстал на локтях, разглядывая лицо той, которую так долго искал. Сами собой на ум пришли стихи Аполлинера:

Губы ее приоткрыты. Солнце уже взошло И проскользнуло в комнату Сквозь ставни и сквозь стекло, И стало тепло. Губы ее приоткрыты И закрыты глаза, А лицо ее так спокойно, что сразу видно, какие Ей снятся сны золотые, Нежные и золотые…

Глаза Дианы вдруг открылись. Она встретила его взгляд, встрепенулась и смущенно улыбнулась.

— Что?

— Молчи, — прошептал он, целуя ее в плечо. — Ты ангел…

Она покачала головой.

— Если ты узнаешь, кто я, ты меня бросишь.

Дмитрий засмеялся, обнимая ее.

— Даже если ты заколдованная лягушка или Баба Яга, я от тебя не отстану. Если надо — расколдую.

Диана притихла, принимая его ласки, потом, спустя какое-то время, накинула пеньюар и, подождав, пока Дмитрий вымоется под душем, подала ему махровый халат, не по росту маленький, и усадила в гостиной в кресло. Села напротив, строгая, как учительница.

— Обещай мне, что не будешь сердиться и делать далеко идущие выводы.

— Я уже говорил…

— Речь о другом.

— Да в чем дело? — встревожился Дмитрий, не понимая, чего от него хотят. — Почему я должен сердиться на тебя?

— Обещаешь?

— Ну, обещаю.

— Я пошла с тобой… — она закусила губу, покраснела, но не отвела взгляда, — потому что так хотела сама, а не потому, что надо было…

Дмитрий встал, опустился перед сидящей со стиснутыми руками девушкой на колени, заглянул в глаза, улыбнулся.

— Ты меня пугаешь.

— Сядь, — не поддалась она его обаянию, указала на кресло рукой.

Сбитый с толку, Дмитрий повиновался.

— В общем, все глупо и некрасиво, и выглядит как… — она поискала слово, — как вербовка. Но клянусь тебе…

— Не надо клясться, — покачал он головой, понимая, что она действительно мучается и не знает, как выразить свое отношение к чему-то, о чем должна пойти речь. — Что бы ты ни сообщила и в чем ни призналась, я тебя пойму.

— Правда? — с надеждой проговорила она.

— Правда! — с железной уверенностью подтвердил Дмитрий.

— Тогда… все не так безнадежно… хотя, видит бог, что я долго сопротивлялась… — Диана глубоко вздохнула. — Но если ты уйдешь, я тебя тоже пойму.

— Говори же наконец.

— В общем… к тебе подходили люди, майор Дегтярев из президентской службы безопасности… помнишь?

— Еще бы. Откуда ты знаешь?

— Они передали тебя мне…

— Как это — передали?

Диана снова покраснела, теребя локон, но продолжала глядеть ему в глаза.

— Я руковожу отделением КОП в Вологде.

Дмитрий остался спокойным, разглядывая девушку прищуренными глазами, будто ничего особенного не услышал.

— Ты… понял? — прошептала она.

— И ты хочешь мне сказать, что мое появление у тебя не является частью плана вербовки?

— Да! — с вызовом вздернула подбородок Диана, хотя в глазах ее задрожали слезы. — А если не веришь…

Он улыбнулся, поднялся и, несмотря на ее сопротивление, подхватил на руки и закружил по комнате.

— Почему я должен тебе не верить? Я ведь и сам не слепой, охотница ты моя дорогая. Почему я должен не верить своим чувствам?

— Значит, ты меня… прощаешь?

— Никогда! — ответил он, целуя девушку. — В смысле — не смогу наглядеться. — Дмитрий поставил ее на ноги, заглянул в глаза. — С недавних пор ты для меня — свет в окошке! Понимаешь?

Диана покачала головой, попыталась высвободиться, но губы их нечаянно встретились, и сопротивляться уже не было сил…

Затем они купались, одевались, готовили завтрак вдвоем и заговорили, только сев за стол.

— Получается, ты теперь мой начальник? — сказал Дмитрий, набивая рот яичницей; у него проснулся зверский аппетит. — В принципе я уже дал согласие работать в вашей КОП-команде, но не представляю, чем должен буду заниматься.

Диана глянула на часы, висящие на стене кухни.

— Ты меня совсем закружил, я уже опаздываю. Сиди молча, жуй и слушай. Моему отделению поручены три разные разработки. Первая — образумление депутатов областного законодательного собрания. Вторая — выколачивание дури из чиновников местного отделения Федерального долгового центра, и третья — урезонивание пастырей Вологодского храма Братства Единой Свободы, или храма БЕСа, как его прозвали в народе, деятельность которого внушает тревогу не только руководству Православной Церкви. Есть и четвертая задача — помочь другим отделениям в поиске банды похитителей детей, действующей на территории области и в самой Вологде. На счету этой банды уже пять или шесть похищений детей.

— Я слышал, — кивнул Дмитрий, — по «ящику» передавали. А чем провинились депутаты Облдумы?

— Готовят проект по выселению больных туберкулезом детишек из санатория «Березка» под Вологдой. Здесь проходят курс лечения около ста детей. Так вот власти решили, что просторные холлы, красивые апартаменты и глубокий бассейн целесообразнее передать законодателям.

— Чем они все это мотивируют?

— Объяснение простое: системы водоснабжения и канализации, якобы требующие капитального ремонта, неудовлетворительны для обслуживания такого количества больных.

— А депутаты нового созыва, надо понимать, более приспособлены к бытовым неудобствам, — хмыкнул Дмитрий.

— Правильно мыслишь. В этом проекте есть даже некий благородный оттенок: избранники народа спасают детей от некачественной канализации. Радоваться надо, а не протестовать.

— Обнять и плакать.

Диана улыбнулась.

— Наверное, мы с тобой не зря встретились. Ты воспринимаешь все как я.

— Я чертовски рад! Хотя все равно непонятно, как ты оказалась в рядах копов, такая красивая и самодостаточная.

— Все так думают, что самодостаточная, поэтому мне было так трудно одной. Когда мне предложили работать на КОП, я согласилась с радостью. В принципе ничего особенного в этом нет, но кто-то рассуждает о справедливости, а кто-то берется и делает дело.

— Почему же твои коллеги-копы не защитили тебя от Симона? Или у вас нет системы собственной безопасности?

— Вот ты ее и возглавишь.

— Ну, если так… почему бы и нет? А чем вам помешал храм БЕСа?

— Это не просто храм. — Диана допила кофе, встала с целеустремленным видом. — У нас есть сведения, что Братство занимается пси-опытами над людьми.