Катарсис. Том 2

Сзади раздался шорох, потом хрипловатый голос Никифора:

— Доброе утро, капитан. Ты что же, совсем не спал?

— Покемарил полчаса.

— Я тоже. А где наша проводница с мальчиком?

— Очевидно, удалилась по надобности. Живые люди все же, хотя и колдуны.

— Эт точно. А малец мне нравится, ей-богу. Хотел бы и я иметь такого сына.

Глеб промолчал.

Никифор потянулся, отошел за кусты, вернулся, сделал несколько приседаний, глядя на встающее солнце.

— День будет жаркий, однако… кстати, позавтракать бы. Я есть хочу… — Он помолчал. — И пить. Как говорил известный сатирик: ничто так не притупляет голод, как жажда.

— Возьми в сумке плитку шоколада и достань самсунговский термос с чаем, Анфиса приготовила.

— Тогда живем.

Никифор нырнул в кабину, где спал Дмитрий, вылез обратно с шоколадом и термосом. Налил в пластмассовый стаканчик горячего чаю.

— Тебе налить?

— Пожалуй, не откажусь.

Никифор налил чаю и Тарасову, отломил ему полплитки.

— Шоколад не мой, я люблю горький, но за неимением любимого ем всякий. — Капитан налил себе еще чаю. — А хорошие термосы делает «Самсунг». Сам сунг — сам высунг, хе-хе.

Глеб улыбнулся.

— Мы действительно похожи, капитан. Иногда даже страшно становится. А сначала ты показался мне…

— Злым?

— Немного угрюмым. Будто непрерывно думаешь о чем-то с угрозой и ожесточением. Или я не прав?

Никифор доел шоколад, завинтил термос, бросил в кабину.

— Ты прав, Тарасов. И я действительно злой. Много лет назад чечены убили моего младшего братишку… голову отрезали… с тех пор я такой. Все никак не могу найти тех подонков. Я и в ЧК, собственно, из-за этого пошел, в надежде на нечаянную встречу. Ведь не секрет, что большинство похищений людей совершают чеченские группировки.

Помолчали, думая о своем. Потом Никифор провел по лицу ладонью, встрепенулся.

— Не будем ворошить прошлое. Мне уже трудно думать о мести.

— Почему?

— Потому что меня угораздило влюбиться в женщину-чеченку. Кретин, да?

Глеб покачал головой.

— Ты ни в чем не виноват. Любовь не спрашивает национальности и всегда находит оправдание. Диана у Дмитрия наполовину татарка, ну и что из того?

— Никифор усмехнулся.

— Ты хороший дипломат, Тарасов. А хороший дипломат всегда знает, что спросить, если не знает, что ответить. Ну, что, будем будить инструктора по выживанию? Или пусть дрыхнет пока? Устал поди от переживаний.

Глеб посмотрел на часы.

— Хорошо ничего не делать, а потом отдохнуть. Что-то Мария задерживается.

— Покричать, что ли?

Зашуршала трава под чьими-то ногами, и на опушке леса в двадцати шагах появилась Мария, ведя за руку «девочку» — Сергия в платьице.

— Доброе утро, капитан.

— Доброе, — отозвался Никифор. — Все в порядке?

— Скоро увидим, — коротко отозвалась ведунья, наклонилась к «серебряному мальчику». — Есть хочешь, Беленький?

Сергий покачал головой.

— Не-а… пить хочу.

Мария достала термос, налила малышу чаю, отломила шоколаду. Сергий с удовольствием начал лизать плитку.

Все смотрели, как он это делает, испытывая странное чувство родительской нежности пополам с сожалением. Но сожалели они лишь о том, что это был не их сын.

Из джипа вылез, потягиваясь, заспанный Дмитрий, глянул на встающее солнце, на спутников.

— Кого-то ждем?

— Ираклия, — отозвалась Мария. — Он уже должен был быть здесь, но задерживается. Это меня беспокоит.

— Приедет, никуда не денется. Далеко еще до Новгорода?

— Километров двадцать. Садитесь, поехали.

Дмитрий сбегал за кустики, мужчины заняли места, и джип выехал по узкой лесной дороге на шоссе, почти пустое по причине раннего времени.

— Где мы остановимся в Новгороде? — спросил Тарасов, продолжая вести машину.

— Можно у моей тетки Василисы, — предложил Дмитрий. — Она живет одна недалеко от кремля, на улице Толстого.

— Я город не знаю, — предупредил Тарасов, — будете подсказывать, куда ехать.

— Хорошо, едем к твоей тетке, — согласилась Мария, выглядевшая непривычно усталой. — Это неплохо, что она живет рядом с кремлем. Там мы встретимся с Ираклием и разойдемся.

Разговоры прекратились. Все прониклись ответственностью поставленной перед ними задачи и привели себя в состояние боеготовности.

Джип миновал Волотово, поплутал по улицам окраины города, пересек мост через Волхов и вскоре обогнул слева Новгородский кремль. Улица Льва Толстого была короткой и отходила от кремля, как спица колеса от ступицы в числе десятка других таких же улиц-«спиц», упираясь в «обод» — улицу Черняховского. Дмитрий показал поворот, и джип въехал во двор старинного шестиэтажного здания с лепными карнизами.

— Вылезайте, приехали.

— Сначала проверьте, дома ли тетка, и поговорите с ней, — посоветовала Мария. — Вдруг она нас не примет.

— Уверен, примет. — Дмитрий послушался, вылез. — Просто ее может действительно не быть дома, она дама подвижная. Сейчас проверю.

Он исчез в подъезде.

— Мне здесь не нравится, — вдруг сказала Мария. — Не могу понять, что именно.

— Конунги? — понизил голос Тарасов, переглядываясь с Никифором.

— Нет, не конунги, их появление «звучит» иначе…

— Работаем! — жестко сказал Никифор, доставая из сумки пистолет и засовывая его под ремень брюк за спиной.

Тарасов тоже достал оружие, но другое — «глушак».

— Сидите в машине, — подмигнул он Сергию, — не высовывайтесь. Мы посмотрим вокруг и вернемся. Ты налево, я направо. Джип из поля зрения не выпускать.

Хмель вышел первым и неторопливо двинулся мимо подъезда, в котором скрылся Дмитрий, к другому подъезду, возле которого стояли несколько стареньких иномарок и новая «Волга» цвета «мокрый асфальт».

Тарасов же пересек уютный чистенький дворик и свернул к дому, стоявшему перпендикулярно тому, в котором жила тетка Булавина. Ему попались навстречу две женщины среднего возраста и девочка, а также старик-инвалид с костылем и крутобедрая девица с ярко-красными губами. На девицу он не обратил внимания, а вот взгляд инвалида Глебу не понравился. Это был взгляд человека, анализирующего ситуацию. К тому же старик не ушел со двора, а продолжал подолгу возиться у мусорных баков, делая вид, что ищет бутылки.