Катарсис. Том 2

Еще больше не понравилось Тарасову поведение женщин с девочкой. Они вошли в подъезд соседнего дома, вышли, постояли с минуту, о чем-то беседуя, и направились к старику-инвалиду. Затем все четверо посмотрели на джип — одновременно! — и снова разошлись.

«Зараза! — с досадой подумал Тарасов, направляясь к машине. — Это же «матрица слежки»! Мария правильно оценила атмосферу: за двором следят. Неужели нас здесь ждали?..»

Он залез в кабину, проговорил сквозь зубы:

— Влипли! Во дворе засада.

— Я так и поняла, — спокойно отозвалась Мария. — Наверное, за родственниками Булавина, да и за вашими тоже, установлено наблюдение на случай вашего появления. Надо будет учесть это в дальнейшем. Что вы думаете делать?

— Вернутся Никифор и Дима, сообразим.

— Если это засада, почему же на нас не напали сразу, как только мы остановились?

— Они не знают, кто мы и сколько нас в джипе, и как мы вооружены. Стратегия засады — не выявлять себя до самого последнего момента.

— Как же вы определили, что это засада?

Тарасов пошевелил пальцами с легкой улыбкой.

— Флюиды. Я занимаюсь такими делами много лет и подсознание срабатывает само. — Он снова подмигнул Сергию. — Не боишься, Беленький?

— Не-а, — ответил мальчик и ткнул Глебу пальцем в рубашку на груди. — Рука…

Глеб непонимающе посмотрел на свою грудь, потом сообразил, вынул талисман на ремешке.

— Ты это имел в виду? Это амулет, и он действительно называется «Рука Бога». Потрогай, если хочешь, не бойся.

— Я не боюсь.

Сергий дотронулся пальчиком до кругляша амулета, и тот на мгновение оделся сеточкой голубых молний, так что Тарасов едва его не выронил. «Серебряный мальчик» засмеялся.

— Это оберег… хороший внутри… строгий и добрый…

Глеб встретил взгляд Марии.

— Он видит суть вещей, — пояснила ведунья. — Иногда я ему даже завидую. Где же Булавин, в конце концов?

Тарасов спрятал талисман под рубашку, ощущая его необычное тепло. Впечатление было такое, будто он нагрелся на солнце.

— Пойду к нему.

Из подъезда вдали вышел Никифор, направился к джипу, но вдруг замедлил шаг, заметив инвалида у мусорного бака. Инвалид отвернулся. Никифор быстро зашагал к джипу и забрался в кабину.

— Влипли! — выдохнул он, выбирая то же выражение, что и Тарасов. — Это ЧК! Инвалида видел?

— Ну?

— Это сам полковник Гвоздецкий собственной персоной! Жаль, что я его пожалел на базе.

— Ты уверен? С чего бы это твою ЧК направили в Новгород наблюдать за домом родственницы Булавина?

— Не знаю, но факт остается фактом: это Кирилл Наумович Гвоздецкий, начальник ЧК. Он меня тоже узнал. Странно, что они медлят.

— Я тоже такого мнения.

Хмель и Тарасов обменялись взглядами.

— Дмитрий!

— Точно! Они, наверное, ждали его в квартире одного, и он сам к ним заявился!

— Пошли! — дернулся к дверце Никифор.

— Погоди, давай работать согласованно. Я возьму твоего Гвоздецкого, ты иди выручай Диму.

— Согласен. Ну, с-собаки, неужели они способны выстрелить в своего бывшего сотрудника? Мы же три банды вместе брали!.. — Никифор захватил «ерш» и вылез из кабины, скрылся в подъезде.

— Сядьте за руль, — хладнокровно сказал Тарасов, вылезая. — В случае чего попытаетесь скрыться.

— Стойте! — шепотом воскликнула Мария; глаза ее снова почернели. — Я поняла! Вы не зря удивились, что здесь Булавина ждет ЧК. «Чрезвычайка» не должна была знать о существовании Дмитрия, его знали только профи из ФАС.

— Хорошо, допустим. Что из этого следует?

— Наш главный противник в нынешние времена — НРИ, в руках лидеров которой есть «лунный свет». Понимаете?

— Пси-генератор?

— Система внушения виртуальной, несуществующей реальности.

Глеб зачарованно посмотрел в глаза женщины.

— Вы думаете…

— Они включили «лунный свет»! В Новгороде тоже есть храмы БЕСа, один из них вполне может использоваться в качестве усилителя поля.

— И он сейчас действует на нас!

— Внушая те страхи и опасения, которые мы предполагаем встретить.

— Дьявольщина! Как это можно проверить?

— Никак. Надо только ждать. Если на нас нападут…

Тарасов покачал головой.

— Тогда будет поздно что-либо предпринимать. Мы потеряем свободу маневра и, может быть, свободу вообще. Лучше перебдеть, как говорил киношный герой.

— Хорошо, действуйте, — согласилась Мария, пересаживаясь за руль. — Я буду ждать вас до последнего. Но прошу вас — не начинайте боя без основательных причин, не стреляйте во все, что движется.

— Панике не обучены, — скупо усмехнулся Тарасов, направляясь к инвалиду, присевшему на корточки у последнего мусорного бака с сигаретой в руке.

— Эй, дед, дай закурить.

Старик оглянулся, проворно сунул руку за пазуху, и Глеб, холодея, ожидая выстрела, нажал на спусковую кнопку «нокаута». Инвалид вздрогнул, обмяк, осел на колени, сигарета выпала у него из ослабевших пальцев, а из правой руки тяжело шлепнулся на землю длинноствольный пистолет «волк».

Что-то прошумело над головой.

Голубь?

Глеб поднял голову, но ничего и никого не увидел, хотя ясно слышал удаляющийся шум крыльев.

Что за чертовщина?!

Он с силой протер глаза кулаком, но добился лишь того, что предметы вокруг стали двоиться. А пистолет, выпавший из руки старика, и вовсе исчез.

Что же это творится?!

Кто-то окликнул его.

Тарасов напрягся, стряхивая налипшую на голову, невесть откуда взявшуюся паутину, и услышал тонкий голос Марии:

— Глеб Евдокимович, сюда!

Ничего не понимая, зашагал к джипу, пошатываясь, но с каждым шагом ему становилось легче и легче, и у машины совсем отпустило. Предметы перестали двоиться и плыть, земля под ногами успокоилась, невидимые птицы перестали летать над головой, исчезла «паутина».