Катунь Коварная
Шрифт:
– Вообще-то, местные воротилы, на такую рыбалку новичков не берут. У них своя компания. А уж если и берут, то надежных и проверенных людей. – Чуть понизив тон, совершенно серьезно сказал Димка.
– Ну, а у тебя, что лодки то нету что ли? – Спросил Петриков. – А то может меня бы взял на такую рыбалку? Вижу парень ты серьезный и не из трусливых. – Петриков перевел разговор на Димку.
Дымов, походил по мелководью, покидал мелкую точеную водой гальку по глади воды, пуская блинчики, и вновь подошел к Петрикову.
– Да у нас здесь, чуть ли не через каждый двор «казанка» с мотором имеется. Да что толку? Чтобы такую рыбку половить, навык нужен, да снасти хорошие. А с удочкой или со спиннингом, это брат только ради ухи и смеха. – Вновь засмеялся Дымов, но уже с какой-то гордостью. Многие пытаются, да толку мало. А ловят одни и те же. Да и почитай без промаху. Каждый раз с уловом приплывают, а их уже городские на берегу встречают. Тут,
– Ну, так, ты меня сведи с этими рыбаками. А я в долгу не останусь. Помогу, чем смогу! Петриков повертел в руках подсохшую одежду и начал одеваться.
– Да познакомить-то дело нехитрое. Захотят ли они с вами разговаривать, вот вопрос? – Как то нехотя заговорил Дымов. – Вон, он, один у Вас на ферме работает, а притворяется, что у него нет ничего, и ходит в одном зипуне. А у самого, небось, книжка сберегательная ломится, записывать некуда! – Димка брезгливо сплюнул в сторону.
– Это, кто же такой? Неужто, Крадов? – Раскинув мысли, спросил Димку Петриков.
– А то кто же? Он самый главный и есть! Хапуга! Все ни как не нахапается. – С какой-то злобой или даже ненавистью, ответил Дымов, садясь в машину. – Ну, что Виктор Андреевич, поехали? Нам еще на вечернюю дойку надо успеть. Да и переодеться Вам не мешало бы. Вы же теперь без гипса! – Димка, окончательно повернул тему разговора в другое русло.
– Ух ты, то и верно! – Петриков посмотрел на себя, вытянув вперед обе руки и радостно выдохнул. А я и не замечаю с этими событиями, что гипс-то сняли. Теперь-то, конечно же, переодеться сам Бог велел.
– А ну заводи, поехали! – Петриков даже повеселел и стал быстро собираться.
Димка, по привычке, открыл капот машины, проверил, все ли в порядке. Убедившись, что все нормально, аккуратно захлопнул его, вытер ветошью руки и, усевшись за руль, запустил двигатель.
Уходящее солнце уже отбросило тень от плачущей Ивы, растущей по берегу протоки, и мелкие комары, прятавшиеся от невероятной жары, закружились в своих танцах над речной водой в поисках добычи. Неутомимые Стрижи и Ласточки, как истребители, летали над водой с огромной скоростью, умело маневрируя среди зарослей кустарников, и ловили своими чувствительными клювами этих безжалостных сибирских москитов. Наперерез этим бесстрашным истребителям поперек протоки неожиданно, над самой водой, быстро пролетел Зимородок, отражая солнечные лучи, своими необычными ярко-синими перламутровыми красками и уселся на корягу на другом берегу под самыми кустами, склонившимися над водой. Где-то там, высоко-высоко из-под купола чистого неба, вдруг неожиданно сорвался вниз крохотный бекас, наполняя всю округу щемящим звуком фашистского бомбардировщика. Казалось бы, что вот– вот сейчас где-то упадет что-то страшное. Еще секунда и маленький пернатый герой, выполнив свой умопомрачительный трюк, перенося на себе невероятные физические перегрузки, вновь взмыл в небо, весело потрескивая новой песней героя трюкача. Звуки работающих моторов и машин начали потихоньку утихать, и откуда-то со стороны донеслись первые звуки переполненных парным молоком добрых буренок. Вечерело. Протяжным нудным звуком мохнатого шмеля, загудели сильные насосы на дальних летних животноводческих фермах и свежее, жирное от сочной травы парное молоко ударными темпами потекло по прозрачным трубопроводам, сливаясь в одну большую ёмкость Государственного резерва, выполняя поставленный план пятилетки.
Уже почти у самого дома Галю застал сильный ливень. Дождь целую неделю, не переставая, лил как из ведра. Но температура на улице все равно была высокой, и от этого капли дождя были теплыми. Казалось бы, что вся вода давно уже вылилась, и выглянуло яркое солнышко, когда она приехала из города на автобусе в деревню. Галя была сегодня радостная и счастливая. Наконец-то, сдала последний экзамен и перешла на другой курс своего института. В ситцевом платье в черный горошек и белых босоножках с сумочкой на плече, она спешила домой, выйдя из автобуса. Ее настроение было великолепное и предстоящий завтрашний день, не выходил у нее из головы. Завтра у них с Димкой будет настоящая свадьба. Для этого торжества, все уже давно было готово. Гостей собралось видимо, не видимо. Приехали даже те родственники, которых Галя вовсе не знала, не говоря уж и про Димкиных родных. Как лебедь в облаках, она плыла, не замечая ничего вокруг себя, разглядывая картинки предстоящей свадьбы, мысленно прокручивая их в своей голове. Нет, они не стали устраивать свой праздник в Совхозной столовой, как это делали многие жители села. Они решили сделать гуляние у Димкиных родителей во дворе. Вот как раз сейчас Димка со своими друзьями и отцом накрывали весь двор брезентовыми палатками, чтобы дождь не намочил гостей. Конечно же, они хотели, чтобы погода была теплая и солнечная, но вот уже который день, небо как будто продырявили миллионами гвоздей и вода,
как из лейки не переставала бежать на землю. И платье, и фата, и Димкин новый костюм давно ожидали своих хозяев, томясь в шифоньере. Готовы были и свидетели и сценарий предстоящего торжества. А директор Совхоза Горин, распорядился выделить им на свадьбу, свою черную Волгу.Страшная молния ослепила всю деревню, и незамедлительный треск яростно раздался прямо над ее головой. Дождь усилился с невероятной силой, и в одно мгновение Галя промокла до нитки. Быстро скинув промокшие босоножки и взяв их в руки, она завизжала и, прижав их вместе с сумочкой к груди, бросилась домой, что было сил.
– Мамочка! – Кричала она, шлепая босыми ногами по разливающимся лужам. Она бежала так, как будто дождь хлестал ее своей плетью, за то, что она провинилась перед ним, и он хотел ее страстно наказать. Он вдруг начал лить с такой силой, что бежать уже было не возможно, он заливал ей глаза, и видимости не было никакой. Галя кое как добралась до калитки и, открыв ее, быстро заскочила под старую большую ель, растущую во дворе.
– Ну вот! – Забежав под ель, подумала она. – Сейчас немного пережду, и только чуть стихнет – сразу в дом. – Она смахнула с лица струи текущей воды и немного поправила волосы.
То и дело в разных сторонах мелькали яркие молнии, и раздавался оглушительный гром. Немного постояв под деревом, Галя почувствовала что-то не ладное. Как будто кто-то с верху смотрел и разыскивал ее во дворе. Кто-то ждал, когда она покажется из-под дерева. Хоть она и не верила в разные мистические байки, но все же ей становилось все страшнее и страшнее. Она не выдержала и, набрав воздуха полную грудь, с визгом выскочила из-под ели и по тротуару быстро помчалась в дом. В этот момент как будто прицельным огнем в ель, где только что скрывалась Галина, как стрела вонзилась ослепительная молния и яркая вспышка огня озарила все вокруг. Но Галя была уже на крыльце и громче громкого кричала от ужаса. Несмотря на проливной дождь, вся макушка большой ели выгорела и стала коричневой, а сама молния прошла по всему стволу и ушла в землю, оставив небольшую канавку, ровно там, где Галя оставила свои следы от босых ног.
Хлопоча на кухне по хозяйству, готовясь к завтрашнему дню, Вера Викторовна услышала, как хлопнула калитка, и душераздирающий крик дочери. Она незамедлительно бросила все свои дела и выскочила на крыльцо. Под самой дверью, свернувшись в клубок, промокшая до последней нитки, обхватив коленки, сидела Галина, трясясь от страха.
– Доченька, что случилось? – Видя такую картину, как Коршун, налетела на нее Вера Викторовна.
– Мамочка, мамочка! Я боюсь! – Прижавшись, как маленький котенок к груди матери горько от беспомощности заплакала Галина.
– Ну, что ты? Все хорошо, мой хороший. Пойдем в дом, а то промокла вся насквозь. Прижав к себе дочь, Вера Викторовна, не понимая, что произошло, как могла успокаивала Галю. Она увидела огромный страх в глазах своей дочери. За все восемнадцать лет, после того, как она родила Галю, такого испуга она еще ни когда не видела. Вообще, Галя была хоть и застенчивая, но очень умная и характерная. Она запросто могла дать сдачи самому отчаянному мальчишке, который посмел бы ее обидеть. И никогда сама не пошла бы за подмогой и никогда бы не стала жаловаться, даже если ей бывало когда-то плохо. Она всегда самостоятельно переносила все неудачи, не показывая даже чуточку того, что ей плохо. А здесь, Вера Викторовна, сама напугалась до чертиков за свою любимую дочь. Уже зайдя домой вместе с ней, их со всех сторон обступили приезжие на свадьбу гости и начали наперебой спрашивать, что случилось. Галя не могла вымолвить не слова, только часто моргала своими густыми черными ресницами, широко открывая глаза.
Понимая, что произошло что-то ужасное, Вера Викторовна быстро завела ее в свою комнату и, раздев до гола, вытащила бутылку настойки, которую она специально настаивала на травах, от простуды, да от других заболеваний, и начала быстро натирать все тело своей дочери. Растерев почти до красна, она укутала ее в большое байковое одеяло и, промочив этой же настойкой чистые носки, надела их на ноги, обернув целлофаном, по верх которого, она надела еще шерстяные вязанные носки. Галя не подавала ни единого звука. Она только моргала и смотрела тревожным взглядом на Веру Викторовну. Вера Викторовна, понимая, что так просто у нее не получится с пришедшей бедой, вдруг просто начала громко кричать на Галю, сама не зная почему, требуя от нее чего то невообразимое, чего Галя вообще не знала и не понимала. Выкричав все, что пришло в голову Вере Викторовне, она несколько раз ударила Галю по щекам и та, как рыба без воды начала ловить воздух своим ртом. Вера Викторовна, еще несколько раз сильно потрясла Галю за плечи и та, придя в себя, громко и навзрыд, зарыдала, медленно опускаясь на кровать. Вера Викторовна, совершенно не ожидая от себя такой решительности, немного расслабившись, зарыдала вместе с дочерью в унисон. Она нежно обняла ее, присев рядом на кровать, шепча ей на ухо: