Кавалер по найму

— Так у этой публикации есть своя история? — спросил я.

— Ну не то чтобы история... Так, обычный рабочий момент. Видите ли, так уж устроен медийный бизнес, что на первых порах без хорошего промоушена новому изданию не обойтись. Ну это целый комплекс типичных пиаровских ходов, среди которых хороший скандал занимает далеко не последнее место.

— Скандал? — удивился я.

— Разумеется. Публика это любит. Ну вот, а месяца четыре назад, когда издание было еще в проекте, такого рода материал мне и подвернулся.

— Что, вот так прямо в руки и приплыл?

— Именно. Раздался звонок. Интеллигентный мужской голос сообщил, что у него есть пикантная съемка одной достаточно заметной по теперешним временам особы. Девочка по молодости лет имела глупость повертеться неглиже перед объективом — с кем не бывает... Твою-то мать, — он в сердцах шарахнул кулаком по спинке кресла, — мне сразу нужно было догадаться.

— А кто подвез слайды?

— Да кто... Пацан какой-то, курьер. По виду — подрабатывающий на пиво студент.

— Данные об авторах вы не фиксируете? — вставил Денисов.

— Почему же... Конечно, фиксируем.

— Да какие тут данные! — бросил я Денисову, кивая на разбитые компьютеры.

Редактор задумчиво погладил подушечками пальцев усы, словно проверяя степень их пышности, и голова его заработала.

— Ну вообще-то... — Его взгляд переместился в сторону стеллажа. — Амалия Григорьевна у нас, видите ли, секретарша со стажем, человек старой школы. По привычке все входящие и исходящие заносит в свои канцелярские талмуды... Амалия Григорьевна, сделайте милость. Гляньте в ваши анналы — если они, конечно, сохранились. Тридцать широких слайдов. Оригиналы, а не дубликаты. Время?.. Кажется, середина февраля.

Зеленолицая женщина устало кивнула и, с усилием оторвав свое тучное тело от стула, зашаркала в угол, скрылась за стеллажом. Вернулась она спустя минут пять с огромной толстой тетрадью в черном коленкоровом переплете. То и дело слюнявя палец, она на ходу листала тщательно разграфленные страницы, наконец издала какой-то утробный звук, означавший, как видно, успех в поисках нужной графы, и протянула тетрадь редактору. Он вялым жестом руки передал ее мне.

Я глянул на запись, каллиграфическим почерком выведенную в одной из правых клеточек таблицы, и протянул тетрадь Денисову.

Мы посмотрели друг на друга.

Фонд информационных технологий!

— Респектабельная фирма с солидной репутацией, да? — спросил я. — Если мне не изменяет память, именно так ты охарактеризовал эту лавочку?

Денисов насупился и промолчал.

— Извините, мы немного отвлеклись, и я сбил вас с мысли, — обратился я к редактору. — Что же предпринял визитер? Сразу дал волю пещерным инстинктам?

— Да нет, сначала все выглядело прилично. Присели за стол, поговорили о рекламных возможностях нашего издания... Ну а потом этот рябой как бы между делом поинтересовался: откуда съемка? Где оригиналы? Где лежат отсканированные со слайдов файлы?.. Где пленки, с которых печатался номер?

— А где они, кстати?

— В Голландии. Мы там откатали номер. Догадываетесь, во что нам встала печать? — Он махнул рукой. — Потом этот бульдог вынул пушку, запер дверь. Сел за компьютер. Для начала стер все картинки, и превью, и тяжелые, обработанные файлы. Потом для верности убил вообще всю верстку. Распотрошил слайд-архив... Нашел. Все забрал... Сказал: впредь эту девочку не трогать ни при каких обстоятельствах. Иначе...

Редактор умолк и, прикрыв глаза, помотал головой. Я взял со столика его рюмку, наполнил ее. Редактор с тяжелым вздохом выпил, достал из кармана трубку, раскурил.

— Иначе — что? — спросил я, отметив про себя, как хорошо он смотрится с курящейся слабым дымком трубкой.

— Иначе он нас всех закопает, — отозвался редактор, закусив мундштук; усы его опять пришли в движение, от них отслоилось облачко голубоватого ароматного дыма и растаяло. — Именно так этот псих и выразился. — Он сделал пару глубоких затяжек, и глаза его помутнели. — Ну и, подтверждая серьезность своих намерений, принялся тут все крушить. Все произошло так быстро, что мы и глазом не успели моргнуть. Какое-то время мы пребывали просто в шоке. Потом я связался с охраной. Но этот неандерталец в дорогом костюме успел уйти. Вот и все. Потом приехала милиция. — Грея головку трубки в кулаке, он провел мундштуком по нижнему краю усов и добавил: — Ах да, минут через десять он перезвонил и еще раз напомнил о той перспективе, которая нас всех ожидает, если мы не отвяжемся от этой чертовой девки.

— Почему вы думаете, что это был именно он? — спросил, я.

— Да присказка у него на языке вертелась... Он ее через слово вставлял. Идиотская какая-то.. — Он постучал головкой трубки о край стола. — Ах да, "семь на восемь".

Редактор вздрогнул и зябко повел плечами, когда вдруг возник тонкий, переливчатый звук, и покосился на мой мобильник, висящий на брючном ремне. Я отрицательно покачал головой: нет, мой исполняет другую мелодию, сигналя о входящем звонке. Он кивнул, с тоской в глазах извлек из нагрудного кармана рубашки маленький "сименс" и поднес его к уху:

— Да...

Это и все, что он сказал неведомому абоненту в течение достаточно продолжительной беседы, завершившейся тем, что ни в чем не повинный телефончик, в сердцах запущенный редакторской рукой в угол, угодил точно в корзину для бумаг, опрокинув ее.

Ни с того ни с сего он бурно расхохотался, а я подумал, что этот его нервный смех предвещает. Я сходил за третьей рюмкой и буквально силком влил ее в мелко подрагивающий рот редактора. Проглотив коньяк, он поднял на меня слезящийся взгляд и сообщил:

— Горит склад, где находится наш тираж.

Денисов сумрачно покачал головой, соскользнул с подоконника и направился к выходу. Я последовал за ним. Мы спустились на первый этаж. Проформы ради я попросил у охранника книгу регистрации посетителей. Визитер зарегистрировался под редкой фамилией — Иванов. Что ж, с чувством юмора у него полный порядок.

Мы сели в машину и не спеша покатили вдоль трамвайных путей в сторону Павелецкого вокзала.

— Знаешь, майор, я перестал понимать, что происходит.

Человек с рябым лицом мог зарегистрироваться на вахте под любым псевдонимом — Иванов, Петров или Сидоров — это неважно. Важно, что он мне прекрасно знаком. Это лицо, густо изъеденное крохотными кратерами оспинок, мелко бугристое, неровное и оттого походившее на размякшую оболочку грецкого ореха... Этот лиловый шрам на левой щеке... И привычка гонять из угла в угол рта зубочистку.

Возможно, кто-то еще в этом городе обладал столь живописной наружностью, кроме Вали Ковтуна. Правда, редактор с перепугу неверно определил породу визитера — рожа у Вали не бульдожья. Крепко сбитый, несколько грузный и даже тяжеловатый, Валя, сколько я. его помню, всегда отличался поразительной моторностью, а хватка у него была мертвая, типичная для матерого ротвейлера, не признающего никого, кроме своего хозяина. Валя самой природой был уготован для охранно-постовой службы.