Кавказ в воде

При въезде в мобильный отряд, на возвышении, стояла зенитная установка с колоритным, неопределяемым войском в обслуге. Ствол орудия смотрит в направлении подъезжающих к воротам автомашин.

Почему войско неопределяемое? Опытный глаз конечно установит, что это милиционеры, но, к примеру, человек, впервые увидевший этих парней, скажет, что это какие-то раздолбаи: анархисты-революционеры времён гражданской войны, по ошибке забрёдшие в наше время. Одеты они как то по-особому разно и расхлыстанно: тельники, разгрузки, банданы, береты, пулемётные ленты. И, причём, все как один с улыбками на лицах.

Конечно, не нужно предполагать, что у них постоянно эти улыбки на лицах приклеены. В данном случае срабатывает эффект фотоаппарата. Зной, жара, пыль, усталость. Кто такие? Такие-то. Пара шуточек. Щёлк! Кадр зафиксирован, пошли дальше.

Правда и мы от этих парней мало чем отличались.

На территории мобильного отряда меня поразила уже порядком подзабытая идеальная чистота. Аккуратные ряды жилых домиков-вагончиков с чистенькими кроватями и постелями, у дверей, на ковриках, чистая сменная обувь, покрашенные синей краской штабные корпуса, и хаотичное мельтешение также прибывших по бюрократическим делам представителей всевозможных, если можно так выразиться, родов войск МВД — всяких спецназов и особназов. Много зелени. Нет, не покрашенная зелёной краской растительность, а натуральная, ухоженная.

У меня на боку болталась сломанная винтовка «Вал» без глушителя. Всех «спецов» она почему-то очень привлекала, многие просили её подержать в руках и рассмотреть повнимательней. Без приклада, без глушителя, без оптики и с дырчатым стволом она представляла собой довольно интересное малогабаритное «короткоствольное оружие». Вероятно «Валов» в отрядах в то время было очень мало, и мало кто имел дело с таким оружием, все многозначительно цокали языками и восхищались «новейшей милитаристской разработкой».

Раздобыв без каких-либо бюрократических проволочек необходимые нашему отряду бумаги, документы, акты списания, и проставив на них печати, мы выдвинулись обратно. Пешком. Идти нам предстояло долго и далеко. В поле зрения попадаются молодые чеченские милиционеры в новенькой, чуть ли не парадной, форме, какие-то небритые личности кавказской принадлежности в камуфляже с автоматами через плечо и без опознавательных нашивок. Парни в белых рубашках навыпуск, под которыми отчётливо проступают контуры пистолетных кобур. Говорят если этих людей проверить, они непременно предъявят удостоверение какого-либо серьёзного ведомства.

Рядом с нами притормозила чёрная Волга.

— Куда направляетесь ребята, подвезти? — местные тоже безошибочно определяют «наших-ваших», — сами знаете — по Грозному байки [20] ходят.

— На «Северный».

— Садитесь, — в машине молодой водитель и улыбчивый мужчина в возрасте. Оба чеченца в белоснежных рубашках, — подвезём вас поближе, я зам прокурора Грозного Такой-то.

Представились и мы:

— Антон.

— Охотник.

Сев в машину, я сразу же задал вопрос:

20

Здесь - Байки — боевики (жарг). 

— Что-то милиционеры на дорогах все какие-то «новенькие»?

Он меня прекрасно понял:

— Да, форму новую недавно получили, — немного подумав, добавил, — днём они милиционеры, ночью — бандиты… ну, не все конечно… Анекдот рассказать, ребята?

— Можно.

— Беседуют Лебедь и Куликов. Куликов заявляет: чеченцев — давить! Все эти чеченцы и прочие урюки — это же все сплошные бандиты! Лебедь ему отвечает: господин Куликов, урюк — это же сушеный абрикос! Куликов: знаем мы этих абрикосов, днём он мирный абрикос, а ночью — вооружённый урюк!

Посмеялись. Надо признать — анекдот довольно старый, но если бы мы им его рассказали, неизвестно, как оно обернулось бы дальше. Вероятно, этим анекдотом мужчина хотел нам показать: смотрите, мы смеёмся над самими собой, мы такие же, как и вы, мы — свои и у нас общий враг. Нас не надо бояться.

Между делом узнали от них новость: на окраине города подорвана автомашина с чеченскими омоновцами, погибло двадцать три человека — происшествие серьёзное. Туда работник прокуратуры и направлялся, основная опергруппа уже находилась на месте, всё-таки какое-то подобие власти имело место быть. Далее перебросились фразами: «откуда? Куда? Как там у вас погода?», — и мы уже преодолели солидное расстояние: несмотря на разбитые дороги, медленно ездить нельзя: опасно, могут обстрелять, а в быстро движущуюся машину попасть труднее.

— Ну, всё, ребята, нам прямо, вам налево, мимо центрального рынка, потом…

— Спасибо большое, знаем!

Надеюсь, что этот человек до сих пор жив. Хотя кто знает, столько сообщений было о покушениях на представителей госорганов…

На перекрёстке стоит вагончик-кафешка, у входа манит ароматным дымком мангал. Неподалёку от него стоит кузов густо изрешеченного пулями «уазика» без колёс, с надписью на борту не то углем, не то толстым грифелем «Танк сушёный. Просто добавь воды!».

Сергей предложил:

— Ну что, по шашлычку?

— Давай! Не вижу причины отказаться от обеда.

Расположились у столика возле входа в вагончик, сели друг напротив друга, чтобы была возможность наблюдать за окружающей обстановкой, автоматы на колени положили. В пределах видимости ни одного прохожего не видно. Только сейчас начинаешь понимать, как нам повезло: ведь на развалах могли быть снайперы и какими же разгильдяями мы в то время были.

Сергей почему-то начал вспоминать свои проблемы, которые остались где-то далеко-далеко:

— …Всю сантехнику менять надо! Жена пилит-пилит, а я что сделаю? Мать тоже ругается, говорит, лучше бы работягой каким-нибудь был. Постоянно что-то по хозяйству делаю!..

Но я его не слушаю.

Чудно всё это выглядит — полнейшая разруха, и симпатичная кафешка, с любовью оборудованная из простенького вагончика. Вклейте в чёрно-белую фотографию разрушенного Сталинграда цветную вырезку современного ресторанчика и посмотрите что получится.

— …Перед отъездом в туалете полочки классные сделал, отполировал, лаком покрыл. Всё равно недовольны. Что им там — картины с натюрмортами понавешать что-ли…

А хозяйка всё хлопочет: то угольки пошурует в мангале, то шампуры повертит: угодить клиентам старается.

— А чем эта работа хуже, а, Антох? Работаю себе по-человечьи, семью содержу в исправности…

Хозяйка заведения принесла чай, конфеты. Серёга всё стонет:

— Бандита раненого в санчасть положили, тоже лечат…

Не понял. Сконцентрировался:

— Не понял!?

— Бандит, говорю, с нами лежал. Ты что, Антох, меня не слушаешь?

— Что за бандит?

— Обыкновенный, бородатый.