Кай из рода красных драконов 4

— Так ты что? На самом деле хочешь оставить в живых этого?!.. — Айнур даже дар речи от возмущения потерял. — Это же сумасшествие! Вражеский колдун в военном лагере! Да где это видано, чтобы безродный заяц ломал все наши порядки?!

Он обернулся к полусонному Чиену, но тот пожал плечами:

— Ты это же говорил про союз с Майманом, — напомнил он. — И про то, что мы возьмём в совет едва опушившегося барсёнка. И когда ютпы напали…

Фехтовальщик зевнул.

— Так ты на его стороне? — Айнур вскочил и схватился за меч.

— Угомонись, — отмахнулся Чиен. — Не факт, что колдун вообще перенесёт обратный обмен. Ты же изучал магию? Нишай купил тело охотника. Забрал навечно. Если удастся отнять, не факт, что он вообще уцелеет!

— А если уцелеет? Да что вы все сидите, как дохлые рыбины!

Айнур завертел головой, апеллируя к вождям вольных племён.

Майман пожал плечами, а Ичин с неохотой выпустил изо рта самодельную трубку:

— Не можем договориться — будем голосовать, — отрубил он. — Как решим — так и будет.

Айнур посмотрел на него с обалдением, но Майман кивнул и встал, показывая, что совет окончен.

— Ичин — мудрый воин, — сказал он. — Если возник спор, надо решить дело так, как потребует большинство. Вот только нас шестеро — не вышло б осечки? Если разделимся трое натрое?

— Думаю, Акам, охотник, что пострадал от магии Нишая, тоже может голосовать, — сказал Ичин. — Это — его рана и его судьба.

— Годится, — кивнул Майман.

Волки одобрительно загудели. Айнур схватился за голову, но сумел промолчать. Других союзников ему сегодня не завезли.

Я почесал затылок: Ичин — шаман-демократ? Это же надо — решать голосованием?

Вот читал же где-то, что демократия зародилась именно в мужских охотничьих и военных союзах…

— Расходимся до вечера, — решил я. — После ужина проведём обряд обмена душ. Если колдун останется жив, тогда и проголосуем. А дрова пускай собирают. Я тоже против мешка. Он там дня два будет мучиться, а за это время много чего может случиться.

Чиен махнул рукой, буркнул: «Разбудили, гады». И пошёл к Шонку — своими глазами оценить наши припасы.

Майман поспешил за ним — припасы — дело серьёзное, это вам не колдунов резать.

Воины тоже стали расходиться, переговариваясь, а Йорд погнал мальчишек заниматься.

Жизнь снова вошла в свою колею. Голосование — решение богов. Кто будет с ним спорить?

Только Айнур остался сидеть у костра, мрачно пожирая глазами огонь.

— Ты меня, пожалуйста, в юрте запри, — с усмешкой сказал Нишай. — И охотника вашего. А то, чую — зарежут нас обоих до вечера. Чтобы не голосовать.

Я посмотрел на Айнура и понял, что колдун прав.

Предводитель наш сейчас примерно это и обдумывал — как бы ему ловчее зарезать обоих парней. Тогда сразу все проблемы решатся, и голосовать не надо.

Развели, понимаешь, демократию!

Глава 25

Выбор

Я последовал совету колдуна. Привёл и его, и Акама из рода волков-охотников, в юрту Шасти. Уложил в разные углы, подальше друг от друга.

Охотник пытался объяснить мне, что спать не станет. Но попил травяного отвара и отрубился. Пусть отдохнёт парнишка, предыдущая ночь далась ему недёшево.

Нишай повозился, поудобней устраиваясь на кошме. Верёвка-змея вытянулась и спеленала его от шеи до пяток, но колдун улыбался.

— Радуешься лёгкой смерти? — я не смог скрыть удивления. Меня задевало простецкое отношение местных к возможной гибели.

— А зачем бояться? — тоже удивился Нишай. — Сколько себя помню — меня всегда пытались убить.

— Добрые родственники? — усмехнулся я понимающе.

Он кивнул.

— И родственники, и придворные. И дядя… — Колдун вздохнул и отвернулся к стене, резко обрывая разговор.

Однако поёрзал немного и снова повернулся ко мне, заговорил. Кто тут его ещё будет слушать, кроме меня, спрашивается?

— Вы, хоть и дикари, но лучше иных высокородных, — сказал Нишай, глядя сквозь меня. — Даже мучить, вроде, не собираетесь. А в остальном — смерть похожа на сон. Вот когда проснусь у чёрного озера Эрлика, тогда, наверное, сразу начну бояться. А сейчас — радоваться надо. Ещё почти день жизни до вечера.

Колдун замолчал, задумался о чём-то.

Шасти налила травяного отвара и для него, присела на корточки, чтобы напоить. Но Нишай мотнул головой, выбив миску и расплескав напиток.

— Не хочешь спать? — Я поднялся, чтобы помочь Шасти напоить колдуна. — Это ты зря. Подержать тебя за голову, да зажать нос — делов-то.

— Глупость — проспать последний день жизни, — Нишай посмотрел на меня пристально и попросил: — Не надо сонной травы. Лучше полежу и понаблюдаю, сумеет ли твоя… гм, жёнушка поменять нас местами. Задача-то не простая.

Я пожал плечами:

— Последнее желание? Ну, как хочешь. Смотри, кто тебе не даёт.

Шасти вздохнула, уселась у очага. Достала свои заметки, открыла магическую книгу и углубилась в расчёты.

Я сел между охотником и Нишаем, привалился к стене юрты.

Ситуация с казнью мне очень не нравилось, но ведь и колдун — не подарок.

Пощадить? Так он же хитрый, зараза. Такой и в верности поклясться сумеет «с зазором», и печать на него хрен наложишь.

Но как убивать парня не в честном бою? И чем мы тогда лучше вайгальцев?

Ладно бы, атака Нишая кончилась человеческими жертвами, но ведь выкрутились. Все наши — целы, хвала Ичину. Он понял, что происходит и обошлось без убийства своими своих.

А Симар — так вообще вылечился от спеси. Йорду помогает, дрова таскает. Хвастается, правда, по-прежнему, амбал недоделанный.

Нишай пытался нам навредить, но не смог. Даже Шасти не обижается на него. Мы победили, обезвредили врага, лишили магии. Выходит, мы убьём его просто за то, что он был колдуном?

Да, его надо судить. Заставить отрабатывать то, что он тут натворил. Лучшего учителя для мальчишек я в этой глуши не найду. Но как же этот парень опасен…

Шасти отложила книгу и стала высчитывать что-то, рисуя на земле возле очага палочки.