Казань

– Из Новгорода приехали купцы? Тайники опросили торговых людей?

– Об сем не ведаю – пожал плечами министр – Думаю, да.

– Пришли ка мне кто у них там в головах. Поговорю с ним.

Пора было получить разведывательную информацию, что называется из первых рук.

* * *

Последний день зимы выдался особенно холодным. Ветер выл в трубах дворца, небо было серым. Низко тянулись облака, на фоне жирных туч острой иглой торчал шпиль колокольни крепости, да под ветром ангел стоял, держась рукой за крест.

В кабинете государыни, над золотыми разводами двери в десюдепорте был изображен Храм Славы: круглая, толстая мраморная беседка с несколькими колоннами белела среди зеленых деревьев. На нее из золотого солнца сыпались прямые лучи. Перед беседкой курился жертвенник, на жертвенник женщина в белом возлагала цветы.

Чтобы овладеть собой, императрица, одетая во все черное, прошлась несколько раз по кабинету, выпила стакан воды, засучила рукава, снова опустила их… Посмотрела на жертвенник, утерла платком слезы.

Лакей отворил дверь, объявил:

– Его сиятельство, генерал-аншеф Василий Иванович Суворов.

В кабинет быстрым шагом зашел мрачный сенатор. Поцеловал руку императрице.

– Говори, Василий Иванович, не томи! – Екатерина прижала руки к сердцу.

– Представился. Час назад.

Глава Тайной экспедиции тяжело вздохнул, перекрестился.

Императрица упала в кресло, закрыла лицо руками. Ее плечи вздрагивали.

– Бог милостив – Суворов подошел ближе, наклонился над государыней – Нынче в раю обретает Александр Семенович! Своим телом защитил тебя, матушка.

Екатерина взяла себя в руки, вытерла слезы платком. Тоже перекрестилась на икону в углу кабинета.

– Василий Иванович, надо бы в Лавре поминальную службу заказать. Да пышные похороны затем.

– Велю – качнул массивный париком Суворов – Можно с салютом.

Императрица согласно кивнула. Помолчали, вспоминая Васильчикова.

– Что по этому отставному поручику? – Екатерина бросила платок на стол.

– Допросил Панина, его бывших сослуживцев. Пустой человек, игрок.

– Кто ж его направил?

– Об сем пока не известно, следствие идет. Вины Панина пока не усматриваю – Аполлон Ушаков с солдатами, что застрелили Полтева, також сослуживцы генерала.

– Плохо, плохо работает Тайная экспедиция – Екатерина встала, прошлась по кабинету – А ежели все-таки это заговор Молодого двора? Вон – императрица достала из корсажа письмо, показала Суворову – Павел то в столицу просится, жалуется на Орлова! Зачем ему в Питер? Для каких таких целей?

– На набережной видели карету из Гатчины – осторожно произнес Суворов.

– Кучера нашли?

– Ищем.

– Установите слежку за обоими Паниными. И все письма иностранцам – сразу же мне на стол.

– Исполню, матушка – по лицу Суворова пробежала судорога, он поколебавшись открыл папку – Есть еще одно дело. Даже не знаю как доложить.

– Докладывай как есть – Екатерина позвенела в колольчик, приказала лакеям подать кофе.

Императрица любила чёрный кофе и такой, что из одного фунта мокко, положенного в кофейник, выходило всего две чашки. Кофе в саксонском фарфоре пах крепко, пряно, возбуждал нервы.

– Курьер приехал из 1-й армии… – Суворов помялся, тяжело вздохнул – Румянцев просит дозволения арестовать моего сына.

– Александра??

Екатерина отставила чашку, остро взглянула на сенатора.

– Говори, Василий Иванович, не томи.

– Перехвачены прелестные письма от Пугачева Александру.

Императрица всплеснула руками, ахнула.

– Договариваются о выплатах векселями, но за что именно… – Суворов-старший пожал плечами – Об этом не известно. Я, матушка, полностью уверен в сыне и его чести, но… после предательств Ефимовского, Шванвича…

Сенатор мрачно уставился в пол.

– Ах, маркиз, маркиз – прошептала императрица – Каков подлец!

– Вот что, Василий Иванович. Не верю я сей интриги. Неужто ваш сын так стеснен в средствах, чтобы брать их у Пугача? Да и откуда у него столько? – Екатерина в лорнет быстро проглядела письмо – Тут какая-то подлость.

– Что же делать? – Суворов с надеждой посмотрел на императрицу.

– Установите за ним слежку. Ежели будут письма от него Пугачу… тогда дозволяю арест. А пока пущей Потемкин побудет комендантом Царь-града.

– О! Это поистине мудрое решение – качну париком Суворов – Отпишу Румянцеву!

Сенатор поклонился, пошел к выходу.

– Василий Иванович! – императрица встала, подобрала платок со стола – С сегодня дня охрану во дворцах доверять только лейб-гусарскому эскадрону. Пехотным веры нет!

* * *

Барабанщик на “Трех Святителях” ударил боевую тревогу. Тихие, дремавшие в бухте греческого острова Парос корабли российской эскадры наполнились трелями боцманских дудок, криками команд, топотом босых матросских ног, шелестом тяжёлых парусов, скрипом рей и канатов. Где-то звонко щёлкнул линёк по спине зазевавшегося матроса, офицеры разбежались по плутонгам. Тяжёлые реи зашевелились, как живые, и с шорохом, наполняя палубу пленительною голубою тенью, стали спускаться паруса.

На мостике “Трех Святителях” стояли двое. Грузный, рано полысевший капитан 1-го ранга Хметевский и седой, с большим мясистым носом и густыми бровями адмирал Спиридов. Оба смотрели в подзорные трубы на корабли эскадры.

– Медленно снимаемся – первым проворчал адмирал.

– Григорий Андреевич! – капитан опустил подзорную трубу, повернулся к Спиридову – Христом Богом молю! Передумай.

– Степан Петрович – адмирал тяжело вздохнул, начал разглядывать “Ростислава”, который первый принялся лавировать по бухте – Много ведь раз уже говорено. Зачем опять этот разговор?

– Так ведь в шторм можем попасть, растеряем ордер! Зимние бури одна за другой идут…

– Так и турку несподручно будет следить за морем – не согласился Спиридов – Мимо Лемноса шмыгнем и сразу в Дарданеллы!

– Это авантюра! Надо сначала взять крепость на Лемносе, укрепиться там…

– Пока наши солдатики кладут жизни, защищая Царь-град, мы будем прохлаждаться у Лемноса?? Степан Петрович, как можно?

– Так ведь не пройдем Дарданеллы! – Хметевский ударил мозолистой рукой по поручню.