Казанскй треугольник
Шрифт:
Я кивнул и пригласил их в свой кабинет.
— Кто это? — спросил я, показав на молодого сотрудника.
— Это наш оперативник, а человек, который написал это сообщение, состоит у него на связи.
От оперативника я узнал, что источник не может приехать в МВД по причине нездоровья — его накануне сильно избили, и тот не в состоянии передвигаться. Оперативник дал мне его адрес.
Я хорошо знал эти места — там прошла моя юность. И еще по юности помнил самого источника. Он проживал в соседнем доме и всегда отличался тягой к спиртному.
Я вызвал Балаганина
Минут через тридцать мы уже въезжали туда. Это был рабочий микрорайон в Кировском районе Казани. На этом небольшом по меркам города участке было сосредоточено несколько крупных предприятий, таких как «Серп и Молот», «Сантехприбор», Вертолетный завод, Механический завод, в простонародье — «шариков и подшипников», Медико-инструментальный.
Здесь проживали в основном рабочие этих предприятий, и всегда отмечалась высокая преступность, связанная со злоупотреблением спиртным.
Наша служебная машина медленно ехала по центральной улице микрорайона — улице Клары Цеткин. Увеличить скорость не позволяла разбитая по зиме дорога. Доехав до улицы Урицкого, мы вышли из машины и пошли пешком — не хотелось привлекать внимание и к себе, и к источнику.
Я хорошо ориентировался на месте и знал многих людей, проживавших в этих домах. Недалеко был дом, в котором жили мои родители. До поступления в МВД я работал на Вертолетном заводе и сейчас, проходя по знакомым местам, постоянно с кем-то здоровался и отвечал на вопросы.
Мы подошли к дому, где проживал источник, и поднялись на второй этаж. Дверь Новиковых спутать было невозможно, она была вся разбита. Я постучал и стал ждать. Но никто не отозвался, и я потянул дверь. Она оказалась открытой, и мы со Стасом вошли. В комнате было темно, и мы не сразу увидели человека, лежащего в углу на диване. Человек спал и, судя по запаху, был изрядно пьян. Я коснулся его плеча — он открыл глаза и повернулся в нашу сторону. Он щурился, пытаясь разглядеть нас в темноте, и явно был напуган.
— Не бойся, Новиков, мы тебя не тронем, — успокоил я его и попросил Стаса встать у двери и никого не впускать, пока я не поговорю.
Протянутое мной удостоверение Новиков никак не мог разглядеть, тогда я представился и попросил рассказать все об Андрее. Володя начал плести какую-то чепуху, и у меня сразу возникло чувство, что тот боится Андрея больше, чем милицию.
— Сейчас поедешь с нами, и там ты мне все расскажешь, если не хочешь говорить здесь. Поверь мне, я тебе не враг, и от тебя зависит, посадим мы Баринова или он тебя убьет.
При этих словах Новиков сник и его взгляд забегал по стене, разыскивая что-то, известное только ему.
— Ты не бойся, — заверил я его, гарантирую, что в суде ты не будешь привлекаться свидетелем.
Новиков, немного успокоившись, рассказал нам историю про этот немецкий нож.
— А ты сам видел у него этот нож?
В ответ он закачал головой и ответил отрицательно, сообщив, что нож видел его знакомый по имени Ильдар и, если его хорошо прижать, то он может обрисовать его.
Ильдар, по словам Володи, проживал на
улице Большой, рядом с продуктовым магазином. И мы со Стасом поехали на Большую. В процессе обхода близлежащих домов нам не удалось встретить кого-либо из местных жителей.— Извините, — обратился я к продавщице магазина. — Вы не подскажете, где мы могли бы найти Ильдара?
Продавщица вышла из-за прилавка и указала нам на улице мужчину, который, шатаясь, двигался к магазину:
— Вот он, легок на помине!
Пока я благодарил продавщицу, Стас направился к Ильдару. Они остановились. О чем они говорили — я не слышал, но Ильдар вдруг стал кричать, что не совершал ничего плохого и не поедет ни в какую милицию.
Увидев, что Стас не один, Ильдар моментально успокоился и добровольно сел в машину. Я подсел к ним, и мы все поехали в МВД.
Здание МВД впечатлило Ильдара. Он перестал дергаться, хамить и затих. Его завели ко мне в кабинет, и мы со Стасом начали беседу.
Ильдар бы ранее неоднократно судим и хорошо знал, как себя вести с работниками милиции. Он начал рьяно отрицать то, что видел трофейный нож у Андрея, и чем больше мы настаивали, тем больше замыкался. На втором часу беседы он заявил, что вообще не намерен с нами разговаривать и готов отсидеть еще один срок, но не станет давать никаких показаний.
— Значит, будешь молчать и готов еще отсидеть? Но это не выход из твоей ситуации. Сейчас мы поедем к Андрею и задержим его, и обязательно сообщим его родным, что он задержан по твоим показаниям, и ты медленно перетечешь из героев преступного мира в простого мелкого стукача. Мы тебя задерживать не станем и отпустим домой. Тебе очень трудно будет оправдаться перед друзьями. Надеюсь, ты знаешь, как поступают с подобными людьми в твоем мире, — предупредил я.
Ильдар сидел и молчал, на лице его читалась полная растерянность. Его синие от наколок руки мелко дрожали.
— Слушай, начальник! Вы не имеете права так поступать, — произнес он. — Вы знаете, где я живу и круг моих друзей. Вы хотите, чтобы меня убили?
— А почему бы и нет? Ильдар, какая польза от тебя людям? Единственное, что ты умеешь, — пить. Ты слышал такую поговорку, если враг не сдается, его уничтожают? А ты мне враг, и жалеть тебя я не хочу. Чего молчишь? Если тебя пришьют, то общество только вздохнет с облегчением, а кто-то из твоих знакомых выпьет за упокой твоей души, — продолжил я, протянул ему бумагу с карандашом и попросил нарисовать нож, который он видел у Баринова.
Он взял карандаш и медленно начал рисовать. То, что было написано на лезвии ножа, он вспомнить не мог, но схематично нарисовал, где располагалась надпись. Когда он закончил, Стас проводил его до выхода из МВД и вернулся ко мне. Мы приняли решение организовать наружное наблюдение за Андреем, а сам я пошел на доклад к руководству.
Судя по выражению их лиц, начальники были довольны результатами нашей работы. После моего доклада к начальнику управления обратился Носов и попросил передать реализацию этого дела лично ему. Начальник управления немного подумал и сказал: