Казейник Анкенвоя

– Побрились бы, ваше преосвященство, - Хомяк, вооруженный органайзером, подсел к овальному столу.
– Вы что, ей Богу, на светской вечеринке, или на заседании магистрата, где персональное дело разбирается? Или у вас все капелланы бороду отпускают?

Бургомистр Шурик покосился на орденского мастера Могилу.

– Так ведь армия, - подавши своему подмастерью Перцу два тайных масонских знака, вольный землекоп Могила сплюнул и ковырнул в ухе пальцем.
– За всеми не уследишь. Иные грехи отпускает, иные бороду.

– На срок боевых учений девятая страница, - поддержал начальство исполнительный Перец.

– Полевая инструкция отменяет побрив.

– Так вы, значит, на городской мусорной свалке боевые учения проводили?
– бургомистр Хомяков, глядя на меня, кисло скривился.
– Маневры?

Интересные маневры у вас, товарищ. Семь убитых, пятнадцать раненых, двое смертельно.

Виктория зевнула и деликатно прикрыла рот ладошкой, подавая тайный знак вождю анархистов-масонов Дмитрию Кондратьевичу.

– При наступательных боях допустимые потери, - выразил Митя общее мнение силовиков.
– Три к одному. Нормально.

– Довожу до сведения магистрата, что за грамотные действия в максимально приближенных условиях, капеллан представлен к учебному георгиевскому кресту. Могила вскочил, довел, и сел.

– Хватит, господин Могила, отмазывать любимчиков!
– Шура хватил кулаком по карельской березе.
– Пьянство, грабежи с отвертками! Распустили орден!

– Орден мы не распускали, - сухо парировал Могила.
– И хрен распустим. Орден ядро порядка в пушке славянской цивилизации. Пороху, чтобы выстрелить, у нас тоже достаточно. И фитиль стоит. Как думаешь, капеллан, хватит у нас пороху?

Молча, наблюдал я за дебатами, развернувшимися вокруг моей очередной бесславной попытки вырваться из Казейника. Могила вытянул из бокового кармана плоскую охотничью флягу, и выпил из нее, подавая тайный знак масону Виктории. Виктория ответила ему черепаховым гребнем, взборонившим расплетенную косу.

– Пятнадцать добровольцев присягнули славянскому ордену благодаря воскресной проповеди нашего капеллана, - Вика-Смерть убрала гребень в сумочку, и вынула из нее свернутую газету.
– Набор мангалом. Последняя страница. Завтрашний номер «Казейник цайтунг».

– А вы меня цифрами не замнете!
– вскричал бургомистр.
– Стыдно, товарищи! Устроили круговую поруку!

Он тряхнул в воздухе органайзером, подавая тайный знак видеокамере, которую заметил я в правом верхнем углу помещения.

– Каждый ротвейлер на балансе! Ротвейлеры мусорную свалку чистили от крыс! Теперь мне утилизацию прикажете закрывать на учет?

– У попа была собака, он ее убил, - заржал не к месту Перец, за что моментально удостоился от Могилы тайного знака по шее.

– И не собака была у товарища капеллана!
– Шурик ткнул в меня пальцем.
– Автоматическое огнестрельное оружие без лицензии было! И оно еще есть! Сдайте оружие, преподобный товарищ! Вам известно, что за имение армейского оружия в Казейнике полагается? Только ваши заслуги перед обществом еще как-то удерживают меня от крайних мероприятий!

– Это согласен, - полицмейстер Дмитрий Кондратьевич заерзал на стуле.
– Автомат надо сдать. За ваш автомат, батюшка, мне уже попало от концерна.

– Оружие нельзя сдавать, кому попало. Оружие не пивная посуда, Шурик.

Я взял «калач» с подоконника. Щелчок затвора мгновенно прикончил затянувшуюся дискуссию. Хомяков и Виктория на собственном опыте знали, что я с похмелья бываю взвинчен. Прочие как ветераны пенитенциарной системы знали, что «калач» в руках нервной личности способен рассеять самый сплоченный коллектив. Короче, все замерли.

– Патрон у меня еще остался, Хомяк. Патрон мне жалко. С другой стороны, за убийство Филиппова новый продавец из «Нюрнберга» два пузыря мне поставил. Следующий бургомистр, я думаю, канистру медицинского спирта легко презентует. Как думаешь, Могила, получу я канистру спирта?

– Две получишь, - кивнул альбинос.
– Вместе раздавим.

Побелевший Хомяк резво отскочил к своим доспехам. Далее как-то ему не отступалось. Ноги бургомистра то и дело гнулись, точно решил он заняться производственной гимнастикой.

– Я по четвергам уроки большого тенниса даю! Беру! Ты на моем диване с чужими женщинами спал! Меня сам Анкенвой назначил тайным голосованием! Ты не посмеешь!

Бургомистр, вопиющий в пустыне. Даже Вика-Смерть равнодушно отвернулась к окну.

– Посмею, Хомячок, - я навел автоматическое оружие на бывшего друга.
– В Казейнике я могу отстреливать ежедневно по дюжине бургомистров. И мне ничего за это не будет. Разве что учебная медаль. Как думаешь, Могила?

Могила тактично смолчал. Когда в тишине сухо щелкнул спусковой механизм, помещение молниеносно пропиталось мочевым ароматом.

– Форточки надо открывать.

Я швырнул оружие на карельскую полировку.

– Владей, силовик.

Альбинос рассмеялся. Я вышел из кабинета. Могила нагнал меня в приемной и цепко схватил за предплечье. Я дернул руку. Напрасно. Хватка у Могилы была профессиональная.

– Да ты не психуй, капеллан.

Могила подмигнул мне, точно соседу по камере.

– А, веришь ли, я рад, что кишки тебе в автобусе не выпустил.

– Верю. Тебе флаг христианский нужен Могила. Знамя части. К тому же, ты еще в магазине прикинул, что я со Словарем захочу поквитаться.

– Кроме шуток. С тобой не скучно.

– Ты, конечно, метишь высадить Словаря из Гроссмейстеров. И выхожу я тебе естественный союзник.

– Со Словарем я и без тебя решу. А с тобой мне просто весело. Кураж у тебя редкий. Час пробьет, я второго человека вылеплю из тебя, капеллан.

– Типа Евы?

– А я о чем? Кураж. Не с Перцем же век чифири гонять. Но пока извини. Вернуться тебе надо. Протокол у нас такой.

Когда мы вернулись в кабинет, от Шурика только запах остался. Очевидно, слинял через потайную дверь.

– Пардон, - Вика маленькой кисточкой лакировала свои когти.
– Гер бургомистр отправился немецкую делегацию встречать.

– Только брюки выжмет, - Митя, успевший уже разобрать «Калашников» на запчасти, подмигнул мне, точно в доску своему.