Каждый ублюдок достоин счастья

Она молчала, лишь оскорблённо передёргивала плечиками. Я тащился от ситуации.

— Радость моя, ты знаешь, как бабу хочется? Я бы не просил, если б не хотелось. Я присуну по-быстренькому и всё. Договорились?

В рыгаловку завалилась толпа народа. Мужичьё, бабьё, ни одной приятной морды. Заголосили, принялись выкрикивать заказы. Моя новая подруга с облегчением и не дюжей готовностью бросилась их обслуживать.

Сука ты гнойная. Обыкновенная скользкая сука. Почему ты мне не поверила? Да, я груб, но ты разгляди во мне нежный и пушистый комочек. Он есть, бля буду. Ты поверь, протяни руку, отдайся — и я воскресну. Я жизнь новую начну. Я хорошим стану. Думаешь, не начну, не стану? Типа такая умная, что человека насквозь видишь? Ну, кто знает, может так оно и есть. Может, я действительно перешагнул пункт, за которым нет возврата. Чёрт, да я же вынужден был всё это делать! Меня забросили в эту жизнь как щенка, и надо было выплывать. Ты хотела, чтобы я сдох? А, ты хотела… Я знаю, вы все хотите, чтобы я сдох. Чтобы меня не было на свете, чтобы даже воспоминания обо мне не осталось. Я с самого рождения это чувствую. А вот хуй вам в рот, уроды! Вы меня породили, вы и будете меня терпеть. Я вам, тварям, ещё много крови попорчу.

Подхватив сумку и недопитую бутылку, я вышел наружу. У рыгаловки стоял автобус, из него и тянулись в «Незабудку» людишки. В тачку садиться не торопился.

— Куда автобус едет? — спросил у проходящей мимо бабы.

— В Москву! — вылупила она зенки. — Куда ещё?

Вот пиздец, бля! Куда ещё… Что, больше направлений не существует?

Хотя в чём-то ты права, кобыла. Куда ещё можно ехать человеку с деньгами как не в Москву?

Люди из автобуса по всей видимости были челноками. Да даже не по всей видимости, челноки и есть. Вон морды какие предпринимательские, кирпича просят. А не рвануть ли с ними в Москву? Меня, небось, уже ищут вместе с этой тачкой.

Водила топтался у автобуса и дымил сигаретой.

— Угости штучкой, — подошёл я к нему.

Тот достал из кармана пачку. Я вытащил штуку, подкурил.

— Братан, — выпустил дым, — в Москву надо. Сколько стоить будет?

Водила пожал плечами.

— Нельзя леваков в дороге брать.

— Да ладно, чё ты. Места-то есть наверняка?

— Почти нет.

— Почти — значит есть.

— Да нельзя мне людей сажать! — выдохнул он. — Сопровождающая в салоне едет. Следит.

Ссукабля, ну что ты за мудила такой!?

— Да заплачу я тебе, что ты жмёшься.

— Ей тоже надо.

— Ну, и ей заплачу.

— Дорого выйдет.

— Братела, ты моих денег не считай! Сажай, и всё.

Водила прикинул в уме цифры.

— Тысячу мне и пятьсот ей.

Я отсчитал полторы штуки.

— Держи.

— Сейчас, — буркнул он, — договорюсь.

Сопровождающая, по всей видимости, находилась внутри рыгаловки — шофер двинулся туда. Меня вся эта церемония напрягала. Надо было просто сесть и никому не платить. Дуло бы достал, и все б обоссались. Но опасно это, опасно. Сейчас себя тихо надо вести.

— Садись, — вернулся водила. — В конец куда-нибудь, чтоб в глаза не бросаться.

Ну, а мне туда и надо. Я забрался в салон, уселся. Люди потихоньку подтягивались.

Вскоре автобус тронулся. Я отхлебнул из горла джин.

— Когда в Москве будем? — спросил у соседки, квадратной бабы с квадратной мордой.

— Завтра, — отозвалась та, — утром.

Завтра утром?! Ёкэлэмэнэ!

Ну, а впрочем, ладно. Мне это с руки. Отоспаться надо.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Толкотня, шевеление, крики — проснулся от них. Люди копошились в салоне и тянулись к выходу. За замерзшими окнами автобуса было уже светло. По ходу приехали.

Я кинул взгляд на сумку. Здесь. Расстегнул молнию, обозрел содержимое. Вроде то же количество. Пересчитать бы надо с точностью до рубля. А то как узнаешь, всё ли на месте?

Москва, она, родная! Узнаю её, курву. Был здесь хрен знает когда, лет в двенадцать, и, в общем-то, не очень рад тебя видеть. Говорят, капризная ты, недружелюбная, злая. Говорят, слезам не веришь. А, разве можно так — люди плачут, а ты им не веришь? Нехорошо, подруга. Я плакать не собираюсь и верить себе не прошу. Ты мне просто не мешай, и всё. Ладно?

— Конечная что ли? — бросил водиле на выходе.

— Ага, — отозвался тот, — поезд дальше не идёт.

Эх, мудак! Типа шутишь, да? Твоё счастье, что я сейчас добрый, а не то…

Место, куда нас доставили, совершенно однозначно походило на рынок. Рынком оно и оказалось — куда ещё могут доставить долбанных челноков. Черкизовский — вот как он назывался. Не знаю такой, раньше здесь не был. Мне бы куда сумку припрятать. В камеру хранения.

Камеры должны быть на вокзалах. Из Московских вокзалов я помнил только один — тот, куда и приезжал в Москву в детстве. Казанский. Надо дуть туда.

Где находится Казанский вокзал подсказали быстро — отзывчивая бабуська сообщила как на допросе: станция метро «Комсомольская». Я прошвырнулся слегонца по рынку, но обилие народа напрягало. Больше нескольких минут выдержать эту толкотню физически не получилось. Хотя, надо признаться, особой ярости люди не вызывали. Как-то снисходительно, даже — чёрт возьми! — понимающе взирал я на них.

Над Москвой расстилалось голубое небо, в котором ослепительно ярко сияло солнце. Солнце я видел впервые со дня освобождения. Солнце меня не по-детски радовало. Я выпил бутылку пива, съел шаурмы — этого хитрого блюда, о котором до этого только слышал — и, к моему удивлению, она мне понравилась. Ничё, ничё. Москва — такая же тварь, как и я. Она меня примет.

Отсутствие автоматических камер хранения на Казанском вокзале меня немного расстроило. Я даже и предположить не мог, что те чудные камеры-саркофаги моей юности, которые надо было закрывать с помощью кода и пятнадцатикопеечной монеты, больше не существуют. Сколько же всё-таки лет я был оторван от жизни!

Пришлось сдавать сумку в отделение ручной клади усатому мужичку в синей спецовке. Ссукабля, стрёмно. Ненадёжно. Мало ли чего. У меня в сумке не подшивка «Пионерской правды», у меня там куча бабок. И ствол. Вдруг кто заглянет?

Ствол я хотел оставить при себе, но благоразумно передумал. От одной пули толку мало, зато засветиться с ним проще простого. Подойдёт мент, постукает по бокам — и хоба, вот он я, снайпер. Ментов беречься надо, я без паспорта.

Людей на Казанском не меньше, чем на рынке. Господи, как в Москве народ живёт в таком количестве!? Наверно, богатые все, а потому спокойные. Я вот тоже по ходу спокойным делаюсь со своим нежданным богатством. Хули, деньги лечат.

И тут же чуть не врезал какому-то наступившему мне на ногу ухарю.

— Алло, гараж! — оттолкнул его вежливо.

Тот бросил на меня мимолётный взгляд и дальше почесал. Ну, твоё счастье, что ты такой скорый.

В газетном ларьке бросилась в глаза газетёнка под названием «Недвижимость». Так, так, ну-ка гляну, почём здесь квартиры.

Купил. Развернул, посмотрел. Мне какую надо: двух, трёх комнатную? Да, бля, и одной хватит! Нашёл страницу с вариантами по однокомнатным квартирам. Прихуел. Моих бабок даже на такую не хватает. Я ебу, и куда только мир катится!