Каждый выбирает по себе

– А я слышал совсем другое... Будто ищешь пути, открывающиеся в Правь.

– Ты, Велес, тоже не отказался бы от такой возможности, да только сидишь в Нави, будто собака цепная. А ведь твои силы никак не сравнимы с моими, ты многого мог бы достичь не только в Яви, но и в Прави.

– Тут ты ошибаешься. От добра добра не ищут, а язык твой поганый тебе же плохую службу служит, да это понятно - кто с Кащеем сошелся, тот навеки ядом коварства отравлен.

Гигант перехватил Морену поперек талии, протянул руки к водам Смородины, заметно успокоившимся, и макнул в них Пряху с головой. От неожиданности она завизжала, забилась, словно рыба, выброшенная на берег, и затихла бесчувственно.

– Так-то лучше будет...
– удовлетворенно протянул Страж.
– Но суд вершить я не намерен, потому убирайся-ка ты отсюда подобру-поздорову.

Сверкающая фигура задрала голову небу, громко каркнула.

Тотчас слитное хлопанье крыльев раздалось в ответ, заглушило неумолчный рокот реки. Черная стая закружилась над Велесом, ожидая распоряжения.

– Её домой, - Страж бросил тело Морены на настил моста.
– И следить во все глаза...

От вороньего грая всколыхнулся Калинов мост - каждая из птиц, стремясь исполнить поручение, норовила лапками уцепиться за Морену, выдирая белоснежные волосы и раздирая обнаженную кожу.

Велес, усмехаясь, развернулся и пошел обратно.

В свои чертоги Морена вползла, оставляя за собой четкий протаянный след. Тело все ещё было слишком горячо. Да и проклятые вороны постарались на славу - подрали его на славу. Не иначе Велесу показать свое рвение стремились.

Ничего, доберется она до Чернавы - девчонка за все отплатит. Полновесной монетой.

Мары, увидев плачевное состояние хозяйки, мигом облепили её, оттягивая на себя боль и страх, злость и тоску - все то, что скопилось у Морены за такой короткий и такой длинный вечер, взамен делясь с ней своими мелкими мыслишками.

Не слишком прислушиваясь к болтовне нежити (что нового она услышит?), Морена, однако сумела вычленить одно сообщение, слишком важное для неё. Она расхохоталась во весь голос, отбрасывая от себя мар.

– Ну, что ж, Светлые боги, ещё неизвестно, кто кого! Похоже, у меня есть шанс! Не получается наружу Хранительницу выковырнуть, так я её изнутри подтолкну.

*****

Ждать и догонять хуже всего.

Третий день котофей бродил по дому сам не свой - хвостом (а это у котов, как все знают, самое восприимчивое место) он чувствовал неприятности. Но чувствовать и знать совершенно разные вещи, и откуда ждать подвоха, Баюн точно сказать не мог. Потому он просто шатался из угла в угол, надеясь на свою интуицию. Зато чародейка была весела, как птичка. Она то и дело принималась напевать что-то веселое, без удержу натирала кухонную утварь, хотя стараниями Кимри в доме поддерживалась идеальная чистота, и вмешательства Людмилы в дела хозяйственные не требовалось никакого.

Баюн долго терпел. В конце концов не выдержал, устроился напротив чародейки, усевшейся перебирать сухие травы, собранные за лето, и прямо спросил:

– Что ты так колотишься? Гостей вроде не намечается...

– Отчего же?
– лукаво сверкнула на него глазами Людмила.
– А Антон?

– С чего ты взяла?
– удивился котофей.

– Сон зрела вещий... загаданный.

– Ты бы лучше загадала увидеть, что за тварь кругами около дома ходит.

Чародейка помрачнела.

Днем все оставалось по-прежнему - осень постепенно вступала в свои права. Неторопливо золотила листву на деревьях. Поднимала ввысь птичьи стаи, которые, скорбно курлыкая, прощальным клином кружили над лесом. Проливалась мелким дождиком, о котором забывалось, едва выглядывало солнышко, все ещё по-летнему теплое.

Однако ночью искристая изморозь ажурным узором покрывала листья малинника, что живой изгородью отгораживал дом от леса, навес над колодцем и сараюшку во дворе, заплетала стены дома и стволы высоченных сосен, окружавших его. Легкий морозец обжигал дыхание, стоило только высунуться на улицу. А сегодня на крыльцо насыпало столько снега, что Птах едва смог открыть дверь. Причем ранний зазимок установился только вокруг дома Людмилы, за пятьдесят шагов от него все ещё царило бабье лето.

– И что ты от меня хочешь?

– Я хочу знать, что вокруг тебя творится. Ты разве нет?
– Чародейка промолчала.
– Нееет, - издевательски промурлыкал котофей, - ты опять забилась в нору, как мышь, и думаешь, что все решится без твоего участия. Так не бывает. Запомни, не бывает.

Людмила отвернулась. Толку с ним объясняться - любая опасность кажется вдвойне страшней, когда о ней ничего не знаешь, а она никак не может узнать в чем тут подвох. Все молчат, кого ни пытала. На её вопросы у всех один ответ - "Кто глух и нем, к тому же слеп, тот тихо проживет две сотни лет...". Никто не хочет говорить о чарах, что плетутся вокруг, а самой найти причину не получается.

– Не важно, главное, что в доме все спокойно, - коротко ответила чародейка, стараясь показать, что очень занята, но от Баюна так просто не отделаешься.

Что за кот? И без него тошно, хоть вида она старается не показывать. Да разве его обманешь?

– Слишком спокойно. Слишком тихо. Птах с самого утра куда-то умчался, Кимря тоже носа не высовывает, прячется который день, как будто избегает встречаться с нами, только мыши в стенах скребутся. Хотя и мышей сегодня не слышно...
– Баюн повел носом.
– Слышишь?