Каждый выбирает свой путь

Да, в восстановленном Эдеме не будет ни смерти, ни плача. Больше никаких разбитых сердец или перемен обстоятельств. Больше никаких разрушенных жизней. Никакого праха. Какая спасительная мысль: разрушение наших физических тел ведет нас к божественному обновлению, после которого мы больше не станем страдать ни душой, ни телом.

Когда я писала свою последнюю книгу, «Незваные», мне казалось, что я могу поделиться приобретенной за годы мудростью, касающейся того, как справиться с болью, когда нас отвергли. В прошлом Господь в такой мере помогал мне справиться с неприятием меня другими людьми, что я была уверена, что смогу помочь другим. Я представляла, как моя читательница, сидя в печали, начинает чувствовать себя менее одинокой, потому что я рядом с ней. Она могла бы положиться на меня в том отношении, что мои наставления были не заманчивой теорией, а добытой большими усилиями жизненной правдой. Она поняла бы, что я чувствовала всю глубину ее боли, и поверила бы, что есть надежда на исцеление.

Я дописала книгу.

Отдала рукопись редакторам.

Я выполнила запланированное и отметила его галочкой.

Жизнь пошла своим чередом.

А потом я узнала об измене своего мужа. И жизнь, какой я ее знала, остановилась. Все перевернулось вверх ногами, и все лучшее стало осыпаться. Чем больше я пыталась удержать то, что распадалось вокруг меня, тем больше я осознавала, насколько я бессильна.

Как я уже говорила в начале главы, в жизни мне много раз причиняли боль, но никогда – такую сильную.

Все рухнуло. Разбилось, исчезло безвозвратно. Из цельного обратилось в прах. Я забралась в постель. Я хотела, чтобы мир перестал вращаться, чтобы все вокруг остановилось и перестало причинять мне боль. Но из этого ничего не выходило.

Это ужасная правда об испытаниях в нашей жизни. Нам нужно, чтобы мир перестал вращаться. Нам нужна передышка. Нам нужно, чтобы веселье кругом прекратилось, – нам нужно время на то, чтобы справиться с горем. Нам нужно, чтобы люди перестали писать нам, настойчиво чего-то требуя. Нам нужно расчистить свое расписание.

Но мой рабочий график не был заблаговременно составлен с учётом свалившихся на меня перемен. Обязательства, которые я на себя взяла, когда жизнь казалась предсказуемой и цельной, не исчезли по мановению волшебной палочки.

Не исчезла и книга о том, как справляться с отказом. Она должна была выйти через шесть месяцев. Но нужно было сделать одно последнее усилие: перечитать всю рукопись в последний раз.

Я помню, как получила по почте последнюю отредактированную версию. Посылку привезли мне на грузовике, который с грохотом проехал по подъездной дорожке. Курьер бросил посылку у входной двери. Он позвонил в дверь, запрыгнул обратно в грузовик и покатил к следующему адресату.

У него это был просто еще один обычный день. Он и не подозревал, что стал вестником жизни для души, которая была на волоске от гибели.

Я развернула посылку и взглянула на свою книгу, обещавшую помочь всем на свете справиться с теми самыми чувствами, которые теперь разрывали мне сердце. Господь, зачем Ты позволил мне написать эту книгу, зная о беде, тайно надвигавшейся на меня? Я была такой дурой, что выбрала эту тему. Я должна была знать, что меня поразят именно в то самое место, о котором я написала. И Ты мог остановить меня, Боже. Ты мог предотвратить все это.

Я чувствовала себя совершенно опустошенной, когда раскладывала листы на смятом покрывале. Мне нечего было дать людям. И все же мне предстояло явиться перед бушующим миром, как статуя Свободы, обещая свою личную версию новой жизни: «Отдайте мне ваши разбитые сердца, невыполненные обещания, страхи, смешанные со слезами, что готовы пролиться. Я буду светом, что приведет отверженных к божественной надежде» [3] .

Когда я завершила «Незваных», мне страшно хотелось рассказать другим людям, как я преодолевала трудности. Но могла ли я говорить об этом, страдая от свежей раны?

3

Здесь отсылка к стихотворению Эммы Лазарус «Новый колосс».

Я вглядывалась в напечатанные слова, страница за страницей.

Я хотела, чтобы они исчезли.

Чтобы сама книга исчезла.

Я была отвергнута.

Именно в этот момент.

Да, пожалуй, то, что это произошло именно в такой неподходящий момент, показалось мне жестокой иронией.

Что еще более дико: на протяжении многих месяцев до этой трагедии я слышала, как Господь говорил мне: «Я укажу верный момент. Доверься мне».

И именно это показалось мне очень странным. Выбранный Богом момент лишь усилил во мне сознание собственного бессилия, не зависевшего от того, насколько хорошо я подготовилась к жизненным превратностям. Не имеет значения, насколько хорошо я знаю людей вокруг себя, – я не могу их контролировать. Не имеет значения, насколько верно я следую правилам, насколько хорошо поступаю, когда стремлюсь повиноваться Богу всем сердцем, – я не могу контролировать свою жизнь. Я бессильна перед Богом.

Мне тяжело писать эти слова.

Ибо я не хочу контролировать Бога.

Но до определенного времени…

Когда выбранный Им момент испытания кажется неподходящим, когда отсутствие вмешательства с Его стороны причиняет боль, когда Его обещания вызывают сомнения, я испытываю страх. Я сбита с толку. И, оставшись наедине с этими чувствами, я не могу не испытывать разочарование, ибо Господь поступает не так, как, по моему мнению, должен поступать добрый Бог.

Я хочу верить, что Господь предвидел боль, которая ожидала меня, и мог удержать меня от написания этой книги. Или еще лучше: я хочу думать, что Господь мог вмешаться и предотвратить произошедшее. Я хочу верить, что Его обещание никогда не покидать меня означает, что Он выступает в роли волшебного щита, защищающего меня от тяжёлых ситуаций в моей жизни и жизни тех, кого я люблю.

Я хочу думать, что мое представление о лучшем совпадает с Его представлением о лучшем. И что мое представление о добре совпадает с Его представлением о добре.

Я хочу сама писать историю своей жизни в соответствии со всеми моими представлениями о ней.

Поэтому от правды не спрячешься: я не хочу отдать бразды правления Богу. Я хочу получить их от Бога.

И затем я впадаю в самое опасное заблуждение: я могла бы устроить все лучше, чем Бог.

Конечно, я ничего подобного никогда не говорю. Но это так. Я представляю себе, как сатана соблазняет меня. На одной его руке написано «контроль», на другой – «разочарование». Он предлагает мне контроль, говоря: «Властвуй над собственной жизнью. Прекрати следовать Божественным правилам. Когда ты встанешь у руля, ты получишь все, в чем тебе было отказано Господом». Другой рукой сатана указывает на все многочисленные разочарования в моей жизни и вопрошает: «Почему Господь отказывает тебе в хорошем? Он слишком строг. Его правила не подходят в твоей ситуации. Тебе лучше знать».

Разочарование посещает меня каждый раз, как я сталкиваюсь лицом к лицу с моим абсолютным бессилием перед людьми, обстоятельствами и моментом. Если бы я могла их контролировать, я бы сама создала совершенство. Я бы сама стала хозяйкой в своей жизни и в жизни тех, кто окружает меня.

Я бы поступила так же, как Адам и Ева. Я бы завела роман с собственными желаниями. Я променяла бы свою душу на ядовитую ложь.

Именно то, что, по моим предположенииям, должно было сделать мою жизнь лучше, в конечном счете погубило бы меня.

Посмотрите на то, что случилось с Евой. В книге Бытия Господь обращается к Адаму и запрещает ему есть от Древа познания добра и зла, но его первые слова звучат как: «От всякого дерева в саду ты будешь есть» (Быт. 2:16). Господь дал Адаму свободу с одним ограничением для его же защиты.

Но когда змей говорил об этой заповеди с Евой, он изменил Божий язык свободы на язык полного ограничения без какого-либо попущения. Перевирая слова Бога, змей говорит Еве: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» (Быт. 3:1). Он намеренно преувеличил запрет, сказав, что Адам и Ева не должны есть ни от одного дерева в раю.