Казнь по кругу

— Вы уже сообщили мне, по какому вы поводу. Слушаю вас.

— А я бы хотел кое-что услышать от вас.

— Что именно?

— Судя по ведомственной принадлежности вашего дома, судя по убранству и обстановке, квартиру эту получил ваш родитель. Ни вы, ни ваш брат чисто возрастно не могли служить по партийной линии на высоких постах. Следовательно, эту жилплощадь наследовали двое — вы и ваш брат. Является ли Никита, хотя бы номинально, совладельцем этой квартиры?

— Нет. Это моя квартира.

— Каким же образом?

— Я выплатил Никите половину стоимости, и он на сумму, полученную от меня, приобрел собственное жилье. По-моему, вам это должно быть известно, потому что он уже давно выписан отсюда.

— По нынешним ценам вам пришлось отвалить Никите тысяч восемьдесят-девяносто баксов, а?

— Ровно сто, — легко назвал сумму Горелов-старший.

— Не слабо, не слабо, — уважительно заметил Сырцов. — И откуда такие бабки люди берут?

— Люди не берут, люди зарабатывают.

— Где же?

— В принципе я мог бы не отвечать на эти ваши вопросы. Но мне скрывать нечего, я даже горжусь своей работой. Я — главный программист-компьютерщик одного из самых крупных российских банков уже пятый год. Стартовая моя зарплата была три тысячи долларов в месяц, а сейчас уже шесть с половиной.

— Ничего, жить можно, — то ли позавидовал, то ли поиронизировал Сырцов. — Сначала, значит, копили, чтобы от братенника откупиться, а теперь на что? Мебель менять будете? Или ремонт европейского уровня?

Цеплял, цеплял Сырцов невозмутимого программиста, разозлить хотел. Но не поддавался Горелов-старший:

— Загородный дом строю.

— А брату на бедность не подкидываете?

— Он — не бедный.

— А какой он? — быстро спросил Сырцов.

— Полагаю, что вам лучше известно. Наверняка на него у вас дело заведено.

— Вы общаетесь с ним?

— Нерегулярно.

— Вы любите его?

— Обязан любить. Он — мой брат.

— Любовь — не обязанность.

— И обязанность тоже, — не согласился Всеволод Всеволодович. — Кстати, выпало из памяти ваше имя-отчество. Документы не предъявите?

Сырцов ждал, когда это произойдет. И вот произошло. В самом начале сырцовского разбега. Весьма извилист гражданин Горелов-старший. Была у него красная книжечка, была. Уходя из конторы, хитроумным способом сумел оставить ее при себе. А продлевал срок действия уже сам.

Горелов развернул удостоверение вроде бы лишь для того, чтобы освежить в памяти имя-отчество собеседника, и, не разглядывая, вернул.

— А могли бы просто спросить, — нежно сказал Сырцов.

— Не додумался. Так мы о чем?

— Мне бы хотелось встретиться с вашим братом.

— Чего проще. Езжайте к нему. Адрес, я думаю, вам известен.

— Нету его там. И соседи говорят, что уже недели две как не появлялся.

— Всезнающие соседи, — констатировал Горелов-старший. — Тогда, вероятнее всего, в отъезде он. По делам.

— А каковы его дела?

— Многотрудные.

— То есть?

— Требующие невероятных затрат сил, энергии и изобретательности.

— Рэкет или киднэппинг?

— Никита отошел от уголовных дел. — Нет, не завелся Всеволод Всеволодович. — Он теперь дистрибьютер одной солидной фирмы.

— Не «Наст» ли фирма называется?

— Что-то вроде этого. А может, и нет.

— Какие у вас отношения?

— Нормальные.

— Когда он был у вас в последний раз?

— Дней пятнадцать-двадцать тому назад. У вас все ко мне?

Долго терпел его Горелов-старший, неестественно долго. К чему бы это? И теперь последний — на прощание — вопросик:

— Вы не знаете, где мне искать бывшую жену Никиты?

— Здесь, — сказал Всеволод Всеволодович. — Теперь она моя жена. — Ласково и громко (чтобы слышно было в глубине квартиры) крикнул-позвал: — Наташа!

Да, как пыльным мешком из-за угла. Сырцов еще приходил в себя, оценивая ситуацию, как появилась жена братьев Гореловых. Она стояла в дверях кабинета — стройная, хорошенькая и очень молодая, и вопросительно переводила взгляд с Горелова на Сырцова, с Сырцова на Горелова.

— Здравствуйте, — сказала наконец Сырцову. И мужу: — Что тебе, Севочка?

— Познакомься… — муж слегка замялся, — с товарищем, гражданином, господином… Как вас лучше называть?

— Лучше — Георгием Петровичем.

— С Георгием Петровичем из МУРа, — представил он Сырцова.

— Наверное, по поводу Никиты? — невесело догадалась Наташа.

— Отчасти, — поспешил успокоить ее Горелов-старший. — У вас будут вопросы к моей жене, Георгий Петрович?

— Нет, — сказал Сырцов и встал. Какие уж теперь вопросы! Ему бы самому себе на кое-что ответить не мешало. И повторил: — Нет.

У двери, до которой его вежливо проводил Всеволод Всеволодович, Сырцов все же не сдержался, посоветовал:

— А мебель вам поменять стоило бы. При таких-то деньгах.

13

— Гляди ты, Вадик! — страшно изумился Сырцов, любовно глядя на строгого рыжего мужичка-паренька, спрыгнувшего с водительского места новенького, с иголочки специализированного «рафика». «Рафик» этот только-только притормозил у подъезда, у которого на старушечьей скамейке уже давненько отдыхал Сырцов.

В не любимом Сырцовым районе жил мастер — золотые руки Вадим Устрялов, в районе шоссе Энтузиастов, между Второй Владимирской и улицей Металлургов. Не желая терять остаток дня, он мотанул сюда сразу же после визита к Горелову-старшему. Мамаша Вадика, порасспросив его через дверь, в дом не впустила, но милостиво сообщила, что сынок ее драгоценный только что звонил и скоро будет. Вот и решил Сырцов ждать на скамеечке. И дождался.

— Здравствуй, Вадик! — продолжал ликовать Сырцов.

— Здравствуйте, — вежливо откликнулся Вадик, не глядя на Сырцова. Занят был: вытаскивал из кабины пакеты с продуктами.

— Да ты меня не узнаешь! — сделал вид, что обиделся, Сырцов.

— Узнаю, — хладнокровно не согласился с ним Вадим. — Вы — Георгий Сырцов. Приехали, наверное, для того, чтобы поговорить со мной. О чем — пока не догадываюсь. Обождите минуточку, я сейчас продукты домой занесу и вернусь. Мне еще машину в гараж отгонять.