Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине

— А что потом?

— До ночи ждал, думаю, не повезут ли его в тюрьму, не крикнет ли он чего. Нет, видать, там заперли… Ну, я на извозчика да сюда. Чего делать будем? Ведь и нас тоже могут сцапать.

— Ты сам-то как думаешь? У тебя опыту побольше, — растерянно сказал Николай.

— Я думаю: вам надо ехать… Да, пожалуй, и мне тоже, с паспортом Степана. А деньги за мной не пропадут. Пошлю тетке депешу, чтобы перевела в Берлин. Оттуда спишемся с братьями Степана и разыщем его.

— А вдруг его выпустят? — спросила Наташа.

— Зачем же тогда за ним сыщик из Вятки ехал;?

— Нет, уж если сцапали — не выпустят, — вздохнул Николай. — Нам надо торопиться.

— Ладно, ложитесь спать, а утром, со свежими головами, решим, что делать. Спокойной ночи! — сказал Селантин и вышел, оставив бумажник на столе.

— Видишь, какой! — шепнул Николай. — Кабы думал сбежать, не вернулся бы сюда с деньгами.

— Да, это так, Коля, — утирая нахлынувшие слезы, прошептала Наташа, — но мне очень, очень жалко Степана…

Утром Селантин проснулся рано и долго лежал на диване, прищурив глаза, дожидаясь, когда встанут Наташа и Николай.

Николай вышел первый. Нахмурив рыжие брови, спросил:

— Не спишь?

— Какой сон? Все думаю о Степане.

— И мы не спали всю ночь. Может, мне или Наташе сходить в полицию?

— Идите, идите, там вам спасибо скажут, что сами явились. Может, еще наградят, если укажете, где я прячусь.

— Так что же делать?

— Я боюсь, если мы будем брать билеты до Варшавы или Берлина, нас могут схватить.

— А как же тогда?

— Давайте махнем в Петербург, а оттуда пароходом в Штеттин. В Петербург идут два поезда — уехать легко. Если поторопимся, можем успеть на дневной.

— Чайку успеем попить?

— Успеем. Вы тут одевайтесь, укладывайте вещи, а я сбегаю за извозчиком…

Через полчаса все сидели за чаем, Закусывали плотно, знали — дорога не близкая. Первым из-за, стола поднялся Селантин, пошел на кухню, позвал хозяйку.

— Значит, уезжаете? — с сожалением спросила Евдокия Дмитриевна.

— Уезжаем прямо за границу. Уж извозчик у ворот дожидается. Сколько с нас за квартиру, за хлеб-соль?

— И не знаю, что сказать… Сколько дадите. Селантин стал рыться в кармане.

— Бумажник твой у нас, — сказал Николай, — принеси, Наташа.

Наташа принесла бумажник, подала Селантину. Тот порылся в нем и, достав новенькую трехрублевку, показал хозяйке.

— Довольно будет?

— Премного благодарны.

— Ну вот и слава богу. Прощайте!

— Прощайте, хорошие мои! А товарищ-то ваш где?

— Он уехал в Рязань… Мы встретим его на вокзале.

— Значит, вещички его возьмете с собой?

— Возьмем, как же иначе?

— Ну, прощайте, да хранит вас бог. Как приедете в Москву, опять к нам милости просим! Присядем…

Все присели. Через минуту встали и начали выносить вещи.

5

На другой день, после обеда, когда Евдокия Дмитриевна прилегла отдохнуть, в парадное постучали.

— Ефросиньюшка, ты не спишь? — спросила хозяйка. — Взгляни-ка, кто-то стучит.

Свояченица вышла в сени и скоро воротилась со Степаном Халтуриным.

Высокий, с растрепанными волосами, он встал у двери.

— Батюшки мои, — вскочила хозяйка, — да вы, видать, опоздали на поезд?!

— На какой поезд?

— Как же, ваши уехали вчера утром. Сказали, что вас встретят на вокзале.

— Куда уехали?

— Сказывали, за границу.

— И мне ничего не оставили?

— Нет, ничего…

— Кто же распоряжался у них?

— Мой постоялец… как его? Опять запамятовала. — Селантин?

— Должно, так… Он за извозчиком ходил и со мной расплачивался.

— Да у него же и денег не было.

— Барышня вынесла ему бумажник.

— Желтый, кожаный? — Да!

— Так и думал, что он меня ограбил!

— Христос с вами! Да как же?

— Обманул! В Рязань послал к тетке за деньгами, а сам мои прикарманил, вместе с заграничным паспортом… Вы-то его хорошо знаете?

— Какое… Квартировал никак с месяц, и все.

— А чем занимался он?

— Вроде в сидельцах служил.

— А политикой?.. Книжки читал?

— Больше в карты играл. Моего-то Елистратыча, покойника, другой раз до нитки обирал. Уж я ругаться стала. Тогда он шахматы принес, и опять же на деньги играли.

— Значит, он меня обобрал и товарищей обманул!

— Вы бы в полицию заявили.

— Разве поймают теперь? Ведь целые сутки едут… Нет, уж я пойду.

— Да куда же? У вас, наверное, и денег-то не осталось. Пока у меня побудьте.

— Я мастеровой. Устроюсь на работу.

— Да как же без паспорта-то?

— Не знаю… как-нибудь.

— Ефросиньюшка! Ты чего сидишь, руки-то опустимши? Давай собирай на стол, надо покормить постояльца.

— Я сейчас, сейчас, живо накрою.

— Вы напрасно беспокоитесь, хозяйка, — запротестовал Степан.

— Нет, нет, не спорьте! Жилье и еду я вам предоставлю, а там уж как знаете… Бог даст — и работу найдете и документы выправите. Мы хоть и бедные люди, а в беде человека не бросим…

6

Стать приживальщиком, да еще у чужих людей, хоть и временно, Степан не мог. Даже мысль об этом его угнетала. Поблагодарив хозяйку за обед, он сказал, что идет искать работу, и, если можно, лишь вечером вернется ночевать.

— Да куда же пойдете-то, кроме нас? И думать не смейте об этом. Будем вас ждать, и ужин и постель приготовим…

Выйдя на улицу, застроенную небольшими домиками, Степан остановился, подумал и побрел в сторону центра, откуда долетали звонки конки.

Он шел, а мысли его были одна другой тревожнее.

«Куда я иду? Где мне, беспаспортному, дадут работу? Разве что по частным домам: где дрова поколоть, где двор подмести. Такой работой еле на харч заработаешь, а мне в Вятку ехать… Как в Вятку? — испугался этой мысли Степан. — Разве что выправить документы? Так, может, из-за этого и не надо ехать?»