Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине

Степан почувствовал, как по лбу выступил пот. Он смахнул его рукавом, остановился. Кто-то толкнул его сзади:

— Шагай! Чего стал на дороге?

Обгоняя его, куда-то спешили люди. По дороге охали извозчики, ломовики. Слышались крики, говор, ржанье лошадей.

«Еще под колеса попадешь», — подумал Степан, отходя в сторону, и, увидев впереди небольшой, уже начинавший желтеть сад, пошел туда, присел на скамье.

«Может, и верно, паспорт удастся выправить здесь? Но для этого надо заявить о пропаже. Конечно, будут запрашивать Вятку, полицмейстера… Вдруг вспомнят, что меня собирались арестовать? Напишут сюда, и меня забреют, да еще дело состряпают… Э, да ведь у меня, кажется, была где-то старая справка из училища?» — Он вскочил и стал шарить по карманам. — «Была, это я точно помню. Брал ее, чтобы в библиотеку записаться…» — Степан вывернул все карманы, пошарил даже за подкладкой пиджака и устало опустился на скамью.

«Должно, потерял… а может, в бумажник переложил… едет она теперь за границу… Интересно, далеко ли они отъехали за сутки с небольшим?.. Если послать депешу, пожалуй, можно перехватить. Чего же я сижу? Надо идти в полицию, ведь ограбили же, обманули.

Здесь полиция меня не знает, пожалуй, поверит… Могут хозяйку допросить. На худой конец дадут какую-нибудь справку, что я заявил о пропаже. А то схватят без паспорта-то и как бродягу — по этапу к месту жительства. Каково?.. Нет, тут и сомневаться нечего — надо идти заявлять».

Степан поднялся и остановил первого прохожего, подслеповатого старичка с зонтиком.

— Обождите минуточку, не скажете ли, где тут участок?

— Это полиция?

— Да.

Старичок взглянул с прищуром.

— А вам зачем, любезный?

— Обокрали меня. Деньги и документы увезли.

— Скажите!.. И много?

— Больше тысячи.

— Батюшки мои! Да как же так? Вон, вон она полиция-то. Вон через дорогу, — он зонтиком указал на красный кирпичный дом. — Бегите скорей!..

7

Усатый пристав, с толстым золотым кольцом на мизинце, внимательно присматриваясь к Степану, выслушал его рассказ и, видимо, поверив, велел напиcать все сказанное, подал несколько листов бумаги.

Потом Степан заполнил какой-то бланк с параграфами, где спрашивалось, откуда он, кто, чем занимается, где живет.

После этого сам пристав записал на его бумаге фамилию и адрес хозяйки и, поковыряв в носу, спросил:

— Вам неизвестно, по какой дороге они отправились в Германию?

— Нет, не знаю.

— Да-с, это плохо. Могли поехать прямо через Варшаву, а могли и окольными путями. Ваш Селантин, видать, бестия продувная… Мы предпримем меры розыска, однако ручаться нельзя. Что касается документов, то вам придется подождать. Запросим вятского губернатора. А пока вам выдадут справку, которая может служить временным видом на жительство. Идите к дежурному и посидите там.

Степан вышел из кабинета и сел на скамейку около дубового барьера, за которым сидел городовой в фуражке, и что-то писал. На другой скамейке, у окна сидели какие-то подозрительные люди, очевидно, задержанные жулики, а на полу спал пьяный мужик.

К приставу то и дело подходили полицейские чиновники.

Скоро вышел молодой человек в полицейской форме, с большой конторской книгой и, оглядевшись, крикнул:

— Халтурин! Степан встал.

— Вот, распишитесь здесь и получите справку. Так-с, хорошо! Когда придут из Вятки бумаги, вас вызовут. А сейчас можете идти…

8

От Екатерининской площади ходила конка к Казанскому вокзалу. Степан поехал туда в надежде подработать на подноске багажа. Однако носильщики, завидев на платформе «чужого», быстро выставили его, пригрозили полицией.

С пригородного поезда валил народ с мешками, корзинками, узлами. Степана оттерли в сторону. Нескольких человек он спрашивал, где тут разгружают вагоны, — никто не знал.

Вдруг он увидел бородача со столярным ящиком и лучковой пилой за плечами. Степан обрадовался ему как старому знакомому, догнал.

— Никак столяр будете?

— Столяр, а что?

— Я тоже столяр, только приехал в Москву, и вот, увидев товарища, обрадовался.

— А откуда прикатил?

— Из Вятки!

— Ишь ты! А я ведь тоже вятский, — приветливо сказал бородач и поставил ящик на землю, — только я здесь уже лет двадцать проживаю. Как звать-то тебя?

— Степаном Халтуриным!

— Орловский, что ли?

— Да, орловский. Вы почему знаете?

— Слыхал такую фамилию в Орлове. У меня там родня.

— Вот уж не думал, что земляка встречу в Москве.

— Бывает… Как она, Вятка-то?

— Ничего, по-старому…

— Сюда на заработки подался?

— Вроде бы так, да пока ничего не приискал.

— А ты что делать-то умеешь?

— Я больше по красному дереву…

— Ишь ты! Ну да раз вятский — удивляться нечему, там почти все мастеровые. Ты вот что, Степан… Ты приезжай-ка ко мне на Пресню. Может, наш хозяин тебя возьмет. Правда, работа у нас топорная, но кусок хлеба будет… Сейчас торопишься куда?

— Нет!

— Тогда едем со мной. Я, правда, в отпуске до понедельника, но это ничего.

— Спасибо, я с радостью. А как звать-то вас?

— Егор Петрович… а в мастерской все Петровичем кличут. Как хошь, так и зови.

Степан взял ящик с инструментами, и они пошли на конку.

Егор Петрович занимал небольшую квартирку на втором этаже покосившегося бревенчатого дома. Его жена, Агафья Петровна, проворная, сердобольная женщина, с простоватым, улыбчивым, лицом, узнав, что Степан из Вятки, приняла его, как родного. За чаем Степан рассказал свою историю, Агафья Петровна разохалась и стала просить мужа непременно устроить Степана к себе в мастерскую.

Так как к хозяину идти уже было поздно, отложили поход на завтра. Агафья Петровна упрашивала Степана остаться ночевать у них, но он сказал, что хозяйка будет беспокоиться, и стал прощаться…

На другой день он приехал в назначенное время, и они с Егором Петровичем отправились к хозяину мастерской.

Хозяином столярной мастерской, которая изготовляла разную тару, оконные рамы, столы, скамейки, был толстенький немец Штоф.

Выслушав рекомендацию Егора Петровича, он посмотрел на Степана круглыми немигающими глазами,

— Што умель делать есть? Степан указал на шкаф, стол, кресла.

— О, это карошо!

Он вызвал мастера и, кивнув на Степана, сказал:

— Это есть новый рабочий майстер, надо его испытайт. Надо давать пробы.

Мастер понял, поклонился и увел Степана с собой…

Степану поручили изготовить конторские счеты по имеющемуся чертежу. Это было самое трудное изделие, которое собиралась осваивать мастерская. Степан осмотрел инструменты, дерево, токарный станок и согласился.

Мастер поставил его к верстаку.