Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине

— Ну и что же?

— Наташа давно собиралась ехать со мной. Мы любим друг друга. То есть я люблю, а она — не знаю… Видишь, какой я рыжий! Признаться, стесняюсь… Вот я ей и предложил устроить фиктивный брак.

Обвенчаться, но не жить друг с другом, а денежки получить и — за границу!

— И она согласилась?

— Да, конечно! Уже прошение губернатору подали… Уедем, а там видно будет. Может, она меня и полюбит…

— Что же вы будете делать?

—. Создадим коммуну, будем работать.

— Втроем?

— Может, еще кто присоединится. Вот и тебя я имел в виду. Наташа и Селантин были бы рады. Ну скажи, что тебя тут держит? Училище все равно не кончишь…

Степан задумался.

— А если в Германии не понравится, можем во Францию поехать — это рядом. С коммунарами познакомимся. Что молчишь?

— Я бы, пожалуй, не против, — раздумчиво сказал Степан, — но хочу с одним человеком посоветоваться.

— А деньги найдешь?

— Деньги будут. Братья обещали прислать после раздела.

— Тогда чего же думать? Сегодня вечером приходи ко мне и все обмозгуем.

8

После занятий в училище Степан не пошел домой, а уселся на скамейке под тополями сада, откуда хорошо было видно парадное крыльцо.

Когда на крыльце показалась стройная фигура Котельникова, в плотно облегавшем вицмундире, Степан вскочил и пошел следом. Котельников, пройдя три квартала, свернул на другую улицу. Степан кинулся бегом и догнал учителя у самых ворот небольшого деревянного домика.

— Здравствуйте, Василий Григорьевич! Вы здесь живете?

— А, Халтурин? Здравствуйте! Что это вы бежали?

— Хотел с вами поговорить, Василий Григорьевич… Вам привет от Евпиногора Ильича.

Строгое лицо Котельникова, с черными бровями и окладистой бородкой, вдруг просияло, карие глаза заискрились.

— Вы знакомы? Спасибо! Где же сейчас Евпиногор Ильич?

— Он в Уржуме. Приезжал сюда. Сказал, чтобы я в случае нужды обращался к вам, и велел передать привет.

— Так, хорошо. Тогда пойдем ко мне, — переходя на дружеский тон, пригласил Котельников.

Усадив гостя на диван в маленьком опрятном кабинете, он достал портсигар и предложил Степану.

— Спасибо, я не курю.,

— Это хорошо, брат. И впредь не советую. Гадость… Ну-с так, что за беда случилась с тобой, Халтурин? Впрочем, я знаю — умер отец?

— Да, умер… Надо мне, Василий Григорьевич, выходить на самостоятельную дорогу, вот и зашел посоветоваться.

— По-моему, ты уже избрал самую верную дорогу. Мне говорил о тебе Трощанский.

— Вы знали Трощанского?

— Да, знал. Его выслали в Курск. Это мужественный человек. Он хорошо говорил о тебе.

— Спасибо! Он многое помог мне понять. Но я не знаю, как быть дальше? Хочу бросить училище и стать мастеровым. Все равно учителя или агронома из меня не выйдет.

— О твоем мастерстве похвально говорят в училище. Это ты делал ларец для губернатора?

— Да, я.

— Отменная работа. Какие же у тебя планы?

— Хочу ехать с товарищами в Германию и там создавать коммуну. Есть желание пожить по-новому.

— А почему в Германию? Разве здесь нельзя создать коммуну?

— Посадят…

Котельников задумчиво почесал бородку.

— Да, пожалуй… Особенно у нас, в Вятке.

— А вы не советуете в Германию?

— Отчего же? Там можно многому научиться. Если есть возможность — поезжай. Вернуться всегда успеешь.

— Боюсь, губернатор не разрешит.

— Ты из Орлова, кажется?

— Да-

— Там не был на подозрении?

— Нет. Урядника избил, но отец это дело замял…

— Если запросят училище, я постараюсь похлопотать за тебя, чтобы дали хорошую аттестацию. Напишешь оттуда?

— Обязательно, Василий Григорьевич.

— Ну, а товарищи надежные?

— Амосов, парень из нашего кружка, с женой, и ссыльный, Селантин.

— Селантин? Что-то я не слышал.

— Амосов ручается за него. Говорит, он знает немецкий.

— Ну что ж, подавай прошение, но надо обосновать. Давай-ка я тебе набросаю черновик

Котельников сел к столу и стал писать, говоря вслух:

«Его превосходительству, господину исправляющему должность Вятского губернатора.

Прошение.

Желая ознакомиться ближе с сельским хозяйством, я надумал посмотреть на германские хозяйственные фермы, но не имея возможности выехать без заграничного паспорта, я покорнейше прошу Вас о выдаче мне оного впредь на шесть месяцев. При сем прилагаю документы: паспорт и удостоверение и необходимые пять рублей.

Проситель — государственный крестьянин Вятской губернии Орловского уезда… волости, деревни…

Степан Николаев Халтурин».

— Проставь волость, деревню, перепиши своей рукой и сам отнеси в канцелярию.

— Спасибо, Василий Григорьевич!

— Пока суть да дело, надо, брат, заниматься. За тобой хвосты. Если будет трудно, приходи — я помогу.

— Премного благодарен! — Степан поднялся, пряча бумажку.

Котельников тоже встал, протянул руку.

— Ну, прощай, Степан. Желаю тебе удачи!

9

В конце июля Степана вызвали к губернатору.

Он оделся по-праздничному, расчесал пышные волосы и явился в губернаторские хоромы этаким сказочным молодцем. Очень боялся, чтобы губернатор не отказал.

По ковровой лестнице его провели на второй этаж, в просторную приемную и, наконец, впустили в богато убранный кабинет.

Губернатор Тройницкий, молодящийся старик, с розовым пухлым лицом и седыми подусниками, сидевший за резным столом, крытым зеленым сукном, встретил его улыбкой.

— А, вот вы какой! Хорошо-с. Присаживайтесь. — Он достал с маленького столика ларец из капа и, любуясь им, спросил: — Ваша работа?

— Так точно, ваше превосходительство.

— Похвально! Весьма похвально. Что же вы думаете делать в Германии?