Keep Coming

На щеках застыли липкие соленые следы от слез. Глаза щиплет. Эффи трет их пальцами, пытаясь смахнуть мелкие частички соли, прилипшие к ресницам. Каблуки утопают в грязи. От дождя одежда промокла насквозь. Идти быстрее не получается.

Эффи резко остановилась, словно впала в экстаз. Затем подняла голову вверх. Тучи медленно расходились в стороны, открывая вид на уходящее солнце. Она не знала, что происходит, в её голове будто бы взорвали атомную бомбу.

На секунду краски города вспыхнули от света пламенного шара. Она зажмурилась – они стали ярче и контрастнее всего на пару секунд, перед тем, как она перестанет различать цвета. Она вспоминала. На приоткрытых губах персикового оттенка уловила сладкий привкус экзотических фруктов и дымный вкус, смешанный с едва ощутимой багряной кислинкой. Почувствовала запах мокрого асфальта, воды и отцветших фруктовых деревьев. Все её чувства обострились в тысячи раз. Тринкет вспоминала отрывками, нервными толчками. В голове заиграли картинки из прошлого. Нескольких убитых трибутов, имена которых остались забытыми для неё. Вспомнила как уговаривала спонсоров. Ей не стало лучше от этих воспоминаний, наоборот, противно от собственного притворства. А ещё, неожиданно для себя, она вспомнила Эбернети.

Чувство вины, жесточайшее чувство вины поселилось в душе Эффи в самом неподходящем для этого месте - капитолийском мосту. И это была вина перед ним. Он бы не позволил ей сделать подобное с собой, теперь она уверенна.

– Он всё, за что я могу ещё держаться, - думает Тринкет. – Поэтому, я хочу забыть Хеймитча Эбернети.

Но она не могла себе позволить убить в себе то, что было связанно с ним.

– Он безумный лицемер и сволочь. И хам, – шепчет она, крепко вцепившись в железные перила.
– Он никогда не прислушивался к моему мнению, называл меня глупой идиоткой. Иногда он пропадал на целый день, а когда возвращался, от него дико несло портвейном. Не слушал меня. Совершенно. Был вечно в себе и отказывался выходить со мной куда-либо. У нас были совершенно разные вкусы, желания, мечты, понимание мира.

Она осторожно перелазит перила, и ступает на небольшой выступ.

– Ему не нравилось, когда я начинала говорить о своих недостатках - называл это нытьём. Он крепко прижимал меня к себе, даже когда я этого не хотела. Он позорил меня на публике, которой я хотела понравится. Он ненавидел меня, но шептал на ухо, что какой бы дурочкой я не была, он всё равно будет любить меня. Будет со мной…

Прекрасный вечер медленно подходил к концу, на город опускались сумерки, последние лучики заходящего огненного солнца прощально вспыхнули напоследок и исчезли за горизонтом. Краски теряли насыщенность, она больше не чувствовала запахов и вкусов. Теперь все стало безжизненно серым, даже её огненное платье. В её голове больше не было вопросов, а мысли не путались в спешке сменить друг друга.

Зрение – одно из важнейших наших чувств. На него приходится 90% всей информации, получаемой человеком. Без него можно прожить, но очень тяжело.

На секунду она подумала, что потеря цветоощущения не так страшна, как окончательная потеря зрения. Тяжелые веки блаженно скрыли блики опьяненных глаз, а тонкая шея плавными изгибами склонилась к обнаженному плечу, обласканному дыханием нежного ветра. Плавные движения рук, тягучие, как сладкая нуга. Она представляла, что летит. Потухает закат, а с ним и все чувства.

– Как странно, - подумала она, - я снова ничего не чувствую.

Подол красного платья взлетал вверх и ей казалось, что, спрыгнув, она не упадёт, а поднимется выше облаков, как и шлейф на ветру.

Комментарий к

* - музыку выбирайте на свой вкус, конечно же.

p.s. Большая получилась, буду постепенно уменьшать количество страниц. Пишите, если что ;|

========== Часть 17 ==========

Девушка стояла под холодным осенним дождём на мосту. Казалось, что она неживая. Её голова была опущена, и лица не было видно, будто она спрятала его от всего мира. Её тонкие руки, посиневшие от холода, тяжело свисали как плети. Не длинные светлые волосы, словно морские водоросли, липли к обнаженным ключицам и кожаной куртке. Прохожие не обращали на неё внимания, может быть думая: ничего особенного, это совсем нестранно. Просто очередная капитолийка плачет из-за общего несовершенства мира под дождём на мосту. Очередная больная прыгает в бездну, из которой никто не возвращается.

Она подняла голову и осмотрела небо, сопротивляясь каплям дождя, и подумала:

– Сколько раз мне приходилось думать об этом и вот, я делаю.

Она смахнула слезы, убрала с лица мешавшие пряди волос. Девушка тихо шептала куда-то перед собой каждую мысль, что могла выхватить из этого водоворота:

– Дождь, холодно. Странно… Осень ведь только началась. Хорошая куртка, только карман рваный… Который час? Солнце уже садится. По крайней мере, теперь я знаю, где запад. Получил ли он моё письмо? Не хотелось бы, чтоб он его уже прочитал. Собственно, Капитолий меня уже не держит. Забавно, всем этим людям плевать, может мы капитолийцы действительно черствые эгоисты?

Она тяжело вдохнула воздух.

– Мне всё равно. Все эти мысли, лучше вообще не думать.

Внизу под ней плескалась вода холодного океана. А сзади проходили рейки того-самого Капитолийского экспресса. Не смотря на кипящую жизнь столицы: десятки автобусов, легковушек, грузовиков неслись куда-то, девушка выглядела так, будто застряла во времени.

Она уже не различала своих слёз среди капель дождя. Эффи улыбнулась так, словно это было в последний раз.

– Тринкет, иди в зад со своими приколами!
– девушка содрогнулась всем телом медленно поворачиваясь лицом к неизвестно откуда появившемуся Эбернети.

– Что ты тут делаешь?

– Я ждал выпивку. Но вдруг вспомнил: ты же, мать твою, не знаешь, что бар на другом конце города!
– он улыбнулся, и облокотился на мокрый каменный выступ.
– Бросила меня. Попросила напоследок не пить.

– Нашел записку?
– мужчина кивнул, доставая с кармана клочья бумаги.

– Нет уж, не выйдет, принцесса. Пока ты была здесь, я мог ещё обходиться без алкоголя, но, раз ушла, извини, буду пить.

– Мне жаль, - прошептала она, закрывая глаза.

– Да плевал я на твоё сожаление, - мужчина был спокоен, но внутри него нарастало беспокойство, и сейчас он думал только о том, как затащить Эффи обратно на тротуар в безопасность.

– Знаешь, я ведь цвета больше не различаю.

– Подумаешь. Мне и раньше казалось, что ты их не различаешь, - он засмеялся, но заметив грозный взгляд Эффи, пояснил: бывало в твоих платьях присутствовали все цвета радуги, а про парики я вообще молчу.

– Эбернети, чего ты хочешь?
– обреченно выдохнула она.

– Хочу выпить.

– Издеваешься?

– А что так заметно?

– Господи, ты… Ужасен!
– она вскинула руки к небу, раздраженно выдыхая, - ты думаешь только о себе!

– Да неужели?
– он засмеялся, да так неестественно, что Эффи сморщилась.
– Слушай, а зачем тебе это? Я думал капитолийцы любят свои тела, всё-таки красота на первом месте.

– Ты о чем?
– она вопросительно вскинула бровь и внимательно осмотрела мужчину, а он напрягся всем телом, когда понял, что это его шанс. Единственный гребанный шанс.

– Ну как же, - как можно беззаботнее сказал Хеймитч, - Представь, ты летишь, красиво, мм… а потом падаешь. Твое тело сплошной синяк, кости сломаны, напоминаешь фарш. А ведь я только сейчас увидел твою настоящую красоту!

Её глаза на секунду округлились, в удивлении, затем сузились.