Кекс в большом городе

Мила продолжала хранить молчание.

– Еще одно, – как ни в чем не бывало продолжила Рита, – у Еремина, прости, конечно, за интимную подробность, прямо под правой ягодицей есть тонкий, еле заметный шрам. Вроде он в детстве задом на стекло сел, не знаю точно. Только отметину, ежели его голым внимательно не изучать, не найти. Видела полоску?

– Нет, – вымолвила Мила.

– Так поищи ее, – хмыкнула Маргарита, – ляжет он на живот и заснет, а ты внимательно его огляди и спроси себя: откуда же Риточка про такую детальку знает, если Дрюшечка о Марго никогда не слышал!

– Но откуда тебе биография Андрея известна? – только и сумела вымолвить Мила. – Про его провинциальное происхождение? Мне он всегда повторял, что родился в Москве, учился здесь, номер школы называл, институт…

– Комплекс парня из Задрипанска, – фыркнула Рита, – встречаются такие люди, которые в столицу приедут, квартиру купят, а потом соловьем заливаются: «Мы, столичные жители». Это все от ущербности! Какая, хрен, разница, где ты родился, хоть в Африке, главное, чтоб человек был нормальный. Впрочем, Андрей в Москве давно, с детства, его дядя усыновил. Я особых подробностей не знаю. И тебе про деревенское прошлое Еремина лишь по одной причине сказала: имей в виду, он врун, даже по ерунде обманет. Тебе не все равно, где он родился?

– Абсолютно, – прошептала Мила.

– Во, – кивнула Рита, – ты нормальная, а Андрей урод! Помесь павиана с павлином.

Высказавшись, Рита встала и пошла к двери, Мила осталась сидеть, она пыталась переварить услышанное.

Вечером Людмила спросила у Андрюши:

– Кто такая Рита?

– Рита? – удивленно вскинул брови Еремин.

– Верно.

– Рита???

– Ты впервые услышал это имя?

– Нет, конечно, просто пытаюсь сообразить, о ком речь, у меня на фирме полно баб, но Маргариты вроде нет. Хотя точно не скажу. Сама понимаешь, я имею дело с десятком бригад, может, среди штукатурщиц и…

– Не о строителях речь, – перебила Мила, – Рита Копейко, твоя любовница, она мне звонила!

Андрей, вытаращив глаза, выслушал Милочку, потом нежно обнял девушку и с чувством произнес:

– Первый раз о такой слышу. Рита Копейко? Запоминающаяся фамилия! Извини, конечно, я здоровый мужик, до тебя не жил монахом, имел нелюбимую жену и порой заводил связи на стороне, но Риты не было никогда, не верь, любимая, вокруг слишком много злых людей, им наша любовь поперек горла.

Милочка вздрогнула. Именно эту фразу произнесла Маргарита.

– Ты ревнуешь? – воскликнул Еремин.

Мила кивнула.

– Тебе не по себе? – жадно спросил Дрюша.

– Да.

– Расстроилась?

– Очень.

– Наплюй! Кругом много зависти, – бросился обнимать любовницу Андрей.

Ночью Милочка решила изучить тело Еремина, зажгла ночник и стала обозревать нижнюю часть его спины. Под ягодицей, именно в том месте, где указывала Рита, был еле-еле заметный шрам, белая ниточка. Увидеть отметину случайно невозможно, ее мог приметить лишь любящий взгляд страстной женщины, которая хотела изучить своего мужчину всего, осмотреть каждый уголок обожаемого тела.

Но все равно в душе Милы жил зародыш сомнения, вдруг Андрюша случайно переспал с Ритой, для большинства мужчин сексуальные отношения являются чем-то вроде глотка воды в момент острой жажды, утолил естественную потребность и спокоен. Неприятно, конечно, осознавать, что дорогой тебе изменил, но, с другой стороны, разве можно считать подобный зигзаг изменой? Любовью тут и не пахнет!

И Мила решила забыть о Рите. Через месяц Людмила нашла в машине Андрея надушенный носовой платочек, затем ей попалась черная перчатка, потом неизвестно чья губная помада.

Мила, понимая, что в авто ездят другие женщины, напрямую спросила об этом Андрея, разгорелся скандал, и понеслось. Еремин мгновенно превратился в чудовище, мучившее Милочку, нет смысла пересказывать все, что он проделывал с бедняжкой.

В конце концов Мила, сообразив, что Рита говорила правду, решила поймать Дрюшу на месте преступления. Она принялась следить за ним и очень скоро обнаружила сразу трех баб: Лену, Иру и Катю. Сжав кулаки, Милочка бросилась к первой.

Леночка, симпатичная молоденькая дурочка, увидав Людмилу, быстро сказала:

– Да, спали мы, только неделю, я от него ушла! Кто же с туберкулезным жить станет.

– С каким? – разинула рот Милочка.

– Легкие у него гнилые, – фыркнула Лена, – ты че, не знала? Так поинтересуйся! Мне не с руки палочки Коха получать, ну его в задницу, забирай инвалида себе. Кругом много здоровых мужиков.

Мила мгновенно вспомнила слова Риты о том, что Андрей любил устраивать проверки любовницам, прикидываясь смертельно больным, и кинулась к Ире. Та тоже сбежала от Еремина.

– СПИД у него, – шептала Ира, нервно оглядываясь, – я как узнала, чуть не померла со страху. Во, блин, влипла! Он сам не в курсах был! Мы с ним месяц общались, пошел Дрюша анализы сдавать, в бассейн собрался, плавать хотел.

Приходит из поликлиники весь синий, трясется, бумажку показал и прохрипел:

– Я, как честный человек, сразу тебя предупреждаю, СПИД у меня! Наверное, стоматолог занес, я зубы недавно лечил.

Ира понеслась в кабинет анонимного лечения, сдала кровь, увидела слово «не обнаружено» и перевела дух.

– Я больше с ним не общаюсь, – откровенничала она с Милой, – даже по телефону боюсь, хоть он и пытался со мной говорить. Прямо кажется, сейчас зараза из трубки выскочит! Ты к врачу топай и, если пронесло, забудь о Еремине!

Милочка, убитая полученной информацией, вышла на улицу. Она очень хорошо знала, что ни туберкулеза, ни СПИДа у Андрея нет, он, если можно так выразиться, патологически здоров.

Теперь, когда Людмилу мучила ревность, она решила не показывать ее Андрею, но получалось плохо. У нее пропал аппетит, сон, каждый раз, когда любимый исчезал на пару дней, перед глазами разворачивались отвратительные картины: два голых тела, сплетенных вместе, Андрей и очередная пассия.

В конце концов Мила стала срываться, Андрей в ответ устраивал скандал, пару раз он ударил ее. Правда, почти мгновенно Еремин отходил и делался несказанно ласков, покупал презенты, осыпал поцелуями, клялся в вечной любви и… тут же убегал на балкон, не забыв притворить за собой плотно дверь, вынимал телефон. Милу опять обдавало душем ревности. В общем, ей казалось, что ее швыряет из огня в ледяную воду.

Через полгода такого счастья Мила превратилась в законченную истеричку, начинавшую рыдать по любому поводу.