Кемаль Ататюрк

Это очень обрадовало бы Москву. Ведь с момента высадки союзников в Крыму и их интервенции на Кавказ в конце 1918 года чтобы помочь Белому движению и преградить путь большевикам, выход России в Средиземное море снова находился под угрозой. Как писал военный корреспондент «Таймс», «проливы Босфор и Дарданеллы не только давали союзникам контроль над Черным морем и защиту дороги в Индию, но и предоставляли также наилучшее средство для влияния на политику России». Москва не бездействовала перед угрозой союзников. В Стамбуле большевики создают первую группу коммунистов осенью 1918 года, и члены таких организаций, как «Каракол» и «Мессаи», также не оставались равнодушными к идеям большевиков. Но настоящая контратака связана с Первым конгрессом Коминтерна в марте 1919 года, решившим организовать экспорт коммунизма во все страны; Восток, ближний и дальний, стал привилегированной мишенью новых руководителей России. «Восток — ахиллесова пята капитализма», — утверждал Субхи [24] .

24

Мустафа Субхи(1883–1921) — лидер турецкой коммунистической партии, основавший ее в Баку в 1920 году. — Прим. пер.

Будущему главе коммунистической партии Турции было тогда 36 лет. Ничто не предвещало, что Субхи, сын губернатора, доктор права университета Стамбула, имеющий диплом Школы политических знаний Парижа, станет активным революционером. Сначала он вступает в османскую социалистическую партию; в 1914 году перебирается в Россию и через три года, став, по словам одного из советских авторов, «живым свидетелем октябрьских сражений», вступает в партию большевиков и становится ответственным за пропаганду в составе мусульманского бюро.

Но для большевиков пропаганды недостаточно: они нуждаются в партнерах и союзниках, таких как анатолийские националисты.

Карабекир, имевший опыт общения с большевиками на Кавказе и не забывший враждебные отношения между Турцией и северным соседом, не спешил с ответом юному другу Хюсреву [25] .

Амасийский протокол

Когда Карабекир ответил, Кемаля и его соратников уже не было в Хавзе — они прибыли в Амасью. По прибытии Кемаль вышел на балкон мэрии и обратился к толпе с речью: «Жители Амасьи, султан и его правительство оказались в плену у союзников. Страна — на краю пропасти. Мы с вами должны найти решение, чтобы положить конец этому трагическому положению. Жители Амасьи, мы должны сбросить оковы, смыть позор, мы будем защищать нашу родину до последнего камня!»

25

Некоторые турецкие историки утверждают, что в Хавзе Кемаль встречался с делегацией большевиков, возглавляемой будущим маршалом Буденным. Они якобы обсуждали возможное сотрудничество между Анатолией и Россией. Никаких документов, подтверждающих эту встречу, не обнаружено. Единственный источник — запоздалое свидетельство одного из ответственных сотрудников турецких спецслужб.

Освободить султана и правительство, сражаться, защищая родину, — какой турок откажется от этого? И насколько символично бросить подобный призыв в Амасье! Амасья, главный город на пути из Самсуна в Сивас, — древняя резиденция первых османских султанов; ее шелковые прядильни были разрушены в результате одного из коммерческих договоров, навязанного европейцами османам в прошлом веке. Тем не менее город остается активным центром торговли, а ряд религиозных школ принес ему имя «Оксфорд Анатолии».

Через два дня после прибытия Кемаля, 19 июня, к нему присоединились Рауф и Фуад. Рауф покинул Стамбул незаметно — куда смотрели британские спецслужбы? Он направился в Западную Анатолию, где встречался с военными командирами и отрядами, сражающимися с греками, выяснял их возможности, снаряжение, их боевой дух. В свою очередь, Кемаль отправил телеграмму в Эдирне командующему 1-м корпусом армии полковнику Каферу Тайяру. На западных границах империи Тайяр обеспечивал поддержку армией Ассоциации защиты прав Фракии. Кемаль призвал его присоединиться к движению сопротивления анатолийцев.

Как и в Шишли, Кемаль, Рауф и Фуад принялись за работу. «Мы начали обсуждать проблемы страны», — телеграфировали они Карабекиру, который командовал наиболее закаленными в боях войсками, человеку осторожному, не верившему в бескорыстную помощь Москвы. Он посоветовал друзьям в Амасье более тщательно выяснить всё про большевизм. Кемаль не разделял опасений Карабекира: он ответил ему, что мусульмане России живут при режиме большевиков, и добавил, что следует вступить в переговоры как можно скорее, чтобы получить материальную помощь, при единственном условии: не разрешать Красной армии войти в Анатолию. Кемаль и Фуад очень долго спорили по поводу большевиков: можно ли с ними сотрудничать?

Этот вопрос был слишком революционным, чтобы затрагивать его в документе, разработанном тремя соратниками и известном как Амасийский протокол. Протокол содержал две фундаментальные идеи. Первая идея глобальная: нация хочет спасти свою независимость и сохранить целостность родины. А вторая идея, более радикальная: центральное правительство неспособно осуществить это национальное желание, поэтому необходимо создать в Анатолии национальное правительство, свободное от любого влияния и не зависимое от какого бы то ни было контроля. Для создания национального правительства триумвират предлагает созвать в Сивасе конгресс, объединяющий все движения национального сопротивления.

Кемаль, Рауф и Фуад вскоре почувствовали, что их идея «правительства в изгнании» порождает настороженность. 21 июня они привлекают к работе полковника Рефета, бывшего участника встреч в Шишли, командующего 3-м корпусом армии. Рефет в интервью газете «Акшам» в 1924 году описывает встречу трех единомышленников в Амасье как заговор, в котором преобладали персональные амбиции участников. Рефет с трудом воспринял идею «правительства в изгнании»: «Может ли быть сформировано правительство, если представится случай, на конгрессе (в Сивасе)?» Али Фуад ответил утвердительно: «Да, я считаю, что необходимо создать правительство, способное защитить свободу и независимость нации, и конгресс сможет это сделать после тщательного анализа и обсуждения всех деталей».

22 июня 1919 года Амасийский протокол отправляется по телеграфу в Эрзурум, Эдирне, Конью, Стамбул, в штабы главных корпусов армии и некоторым политикам персонально: Иззет-паше, Кара Васыфу и Халиде Эдип.

Проект Кемаля, Рауфа и Фуада предельно ясен: чтобы спасти родину, необходимо создать свободное национальное правительство в Анатолии, так как законное правительство сотрудничает с врагами. Был ли этот призыв из Амасьи революционным? Нет, скорее патриотическим: султана не подвергали критике и тем более не осуждали; в протоколе отсутствовали яростные нападки, бросаемые в 1908 году младотурками против султана — палача конституции. Враг — это правительство, сотрудничающее с «Либеральной Антантой», осудившей юнионистов и бросившей их в тюрьму… Тогда как Али Фуад возвращается в Анкару, Кемаль и Рауф отправляются в Эрзурум, чтобы участвовать по настоятельному совету Карабекира в конгрессе восточных провинций Анатолии.

Глава девятая «КАК ПРОСТОЙ РЫЦАРЬ…»

По воздуху Самсун от Эрзурума отделяют около четырехсот пятидесяти километров, но по суше расстояние между двумя городами гораздо больше. Самсун расположен на берегу моря, Эрзурум находится на востоке горного хребта, идущего от Сиваса до Эрзинджана, на высоте более двух тысяч метров. В этой части Анатолии нет ни одной железной дороги, и хотя построено несколько автомобильных дорог, покрытых щебнем, путешествие превращалось в тяжелое испытание: от Эрзурума до Сиваса можно было добраться за четырнадцать дней.

Условия жизни здесь были тяжелыми. На плоскогорье и в горах зима была настолько же суровой, насколько изнурительно палящим было солнце летом. Зимой, после обильных снегопадов, сообщение практически прерывалось и экономическая жизнь замирала. К тому же эти восточные провинции, удаленные от Стамбула, страдали во время всех Русско-турецких войн. Экономика здесь была еще в зачаточном состоянии: судоверфь в Самсуне, образцовая ферма в Сивасе и современная школа в Эрзуруме…

С 1914 года жизнь стала просто невыносимой. Наступления и отступления русской и турецкой армий, жестокое уничтожение и депортация армянского населения, возвращение армян с русскими войсками, бесчинства дезертиров и эпидемии гриппа опустошали регион. За пять лет население сократилось в десять раз. Нищета царила повсюду, города Трабзон, Орду, Эрзурум, Ван и Сивас лежали в руинах. В сельской местности, где расплодились волки, крестьяне покидали свои деревни. «Общая атмосфера вилайета Трабзона, — писал английский офицер летом 1919 года, — выражает упадок, нищету, голод и страх». В традиционно непокорном приказам Стамбула регионе царил хаос. В вилайете Трабзона, например, было всего 1200 жандармов на 2100 городов и деревень; еще следует отметить, что жандармы получали настолько мизерную зарплату, что были практически вынуждены грабить население.