Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– А еще я могу вот что!

Палка перелетает в другую руку. И – то же самое, но левой! Дождался одобрения. Улыбнулся.

– А ты тоже стала на взрослую похожа. Ну… статью.

Не видно, но наверняка покраснел, как вчерашняя запеченная форель!

– У меня сын.

– Ага… А почему не подросла?

– Я взрослая, Тристан. Вот такая маленькая, но взрослая…

Дети – даже прошедшие войну и работу в полевом госпитале, неуверенность чуют за милю. Если это Тристан… Сестра рассказывала. Сын врача, желает быть воином, в прошлом походе помогал отцу. Теперь его учат на хирурга.

– Совсем

взрослая? Не верю!

В ответ – печальный вздох. Августине до двадцати лет, полного совершеннолетия по римским законам, несколько месяцев. Что хуже – потерять в тюрьме годы детства или раннюю юность?

– Взрослая. Но – сида! Кстати, отчего ты решил, что быть врачом и воином разом нельзя? Учебы больше, служба тяжелей… но ведь и чести больше!

– Но ведь врачи не воюют…

– Старый обычай. Времен, когда племена бриттов воевали между собой. Когда пленных щадили, а лекарь перевязывал раны чужим так же, как и своим… Теперь не так. При Честере с камбрийским войском было больше тысячи монахов. Братья собирались молиться за свое войско и помогать страждущим. Их пощадили? Сумело бежать не больше пяти десятков. Наступили иные времена, и врач на поле беспощадного боя будет выглядеть совсем иначе. Так, как бывало в иные времена…

И полилась – сказка. Страшная! В ней поднимались к небесам кручи горных твердынь, шли в бой стрелки с самострелами, выпускающими десятки пуль в мгновение ока, ползали оснащенные баллистами чудища, ничуть не напоминающие слонов Ганнибала. Драконы со всадниками на них поливали землю огнем… Анастасия сначала испугалась, потом развеселилась. Это же сказка! В таком пекле не то что человек не выживет, черт окочурится.

– Выживет, – сказала Немайн.

Спокойно, буднично – словно не только по местным суевериям она холмовая сида, разменявшая четвертую тысячу лет. Словно видела и светило ярче тысячи солнц, и громовых птиц, взлетающих выше неба голубого – в небо черное!

– Выживет, – повторила сестра, – но не всегда останется цел. Тогда и приходит время тех, о ком я и хотела рассказать. Врачей и воинов разом!

Слова. Всего лишь слова, но глаза видят сквозь темень предутреннего часа. Пали с затянутых дымом небес винтокрылые – как это? – стрекозы. Враги, обступившие последнюю позицию израненных героев, отброшены пылающими стрелами.

Сквозь гром, по трясущейся земле, спешат воины в шлемах с опущенными личинами. На черных одеждах – багряные кресты. Там, где они проходят, враг бежит. Тогда их ждет новая работа: тащить раненых к стрекозам. Чтобы вывезти из ада. Доставить в госпиталь… А чтобы дожили, в ход идут сталь хирургов, снадобья травников, ведьминские зелья.

Госпиталь! Латинское слово! Значит, все–таки выдумка, вроде книги, в которой римская галера заплыла на небо и принимала участие в битве флотов Луны и Солнца. Можно выдохнуть… Хочется смеяться, но Тристан – серьезен.

– Для меня было бы честью принять одежду с красным крестом. Эти воины – монахи?

– Нет, – сказала Немайн, – многих дома ждали семьи. Но возвращались не все… И не всегда было, куда возвращаться.

– Понимаю. Война.

Тристан повернул фонарь к девушкам. Серьезный, недетский взгляд скользнул по лицу Анастасии. Потом огонек прикрыла заслонка, и будущий рыцарь превратился в тень на фоне сереющего неба. Проговорили, сказки прослушали – рассвет на носу, за городской стеной прячется!

– Я понял, – сказал Тристан, – и я постараюсь. Когда–нибудь, Майни, я тебя вытащу.

Хихикнул, совершенно мальчишески, и прибавил:

– Или Анастасию. У нее тоже

меч на поясе, пусть она и не воительница…

С тем и разошлись. Надо успеть разойтись по домам и сделать вид, что выспалась. Сестре спать всю ночь нельзя, глупое местное суеверие, но она изобразит перебирание бумаг. Короля тоже ни к чему обижать.

– Сам Гулидиен поймет, – нашептывала Немайн, – а вот его невеста… Очень самолюбивая и обидчивая особа! Хоть и воительница.

– А как это быстро определить, воительница ты или нет?

– По прическе. У воительницы – коса. Часто вплетают наконечник стрелы, но и самой косы достаточно. А ведьмы ходят с неприбранными…

– Значит, косу мне нельзя. Ведьмой тоже быть не хочу. А что значат сложные прически?

– Ничего не значат, кроме того, что женщина ничего, кроме прически, из себя и не представляет… Ах, да: в Кер–Сиди чиновницы–не–ведьмы повадились собирать волосы в хвост. Мол, служим Республике, но пером, а не мечом.

– Ясно, – сказала Анастасия. – Значит, хвост – это чиновница? Пожалуй, самое то… Ленточка у тебя найдется? Волосы перехватить?

В комнате почти светло – для больших глаз сиды. Прыжок, недовольное шуршание тюфяка… Все, врать не нужно, все сами увидят – спала! Ни мама, ни сестры ворчать не будут. Можно пристроиться на пятках у большого ларя, раскрыть чернильницу, обмакнуть перо… Но не начать работу: дверь осторожно скрипнула, приоткрылась…

Что нужно, чтобы узнать ту, с кем делила комнату? Ту, которая когда–то схватила тебя за шкирку и заставила читать переведенный на камбрийский язык Новый завет горожанам – и они слушали, отставив кружки, ушастое большеглазое чудище – нечисть холмовую и проповедницу разом? Ту, которая была готова умереть на недостроенном мосту – ради того, чтобы к кому–то пораньше подошло подкрепление? Достаточно услышать один шаг и один вдох…

– Эйлет, заходи. Я не сплю. Мне больше нельзя. Гейс.

– Майни… Я не знаю, как так вышло, что ты оказалась римской базилиссой, с вами, ушастыми, всегда непросто… но это хорошо! Не смей отказываться!

Немайн вздохнула. Если бы это сказала Настя, можно было бы понять… Но сестре–римлянке как раз все равно. Ей нужен родной человек, и только. Эйлет нужна императрица. И муж. А сиду можно спросить:

– Ты мне сестра?

Не боится, что в ответ прозвучит: «нет». Права. Странно, что вообще спрашивает!

– Сестра.

– Хорошо… Тогда слушай еще раз. Говорим серьезно, как ты учила.

Значит, по–мужски. Не учитывая жестов и тона, не читая между слов недосказанное. Только смысл – четкий. Не допускающий толкования на двенадцать сторон.

Села на пятки – так, что колени в колени, глаза в глаза.

– Эмилий для меня – жизнь. Уйдет, руки на себя не наложу, не надо будет. Так засохну… как моя левая. Веришь?

Голос спокойный, ровный. Рукав с парализованной рукой пристегнут к поясу, оттого кажется, будто сестра подперла бок и желает поскандалить. Правая, здоровая, рука поглаживает переброшенную через плечо соломенную косу. Медленно, размеренно. Словно успокаивает.

– Верю. Но он не уйдет. Не теперь.

– Теперь – не уйдет… Но жизнь долгая! А еще я лучше убью себя, чем сделаю его несчастным. Он счастлив, только служа Империи. Покажи ему, что ты и твой Кер–Сиди – и есть Империя. Это все, большего не надо.

– Я с ним уже говорила. Он вполне доволен. Республика для него это я и Анастасия. Но я буду только хранительницей Глентуи, а не императрицей Рима. Я не хочу тащить на горбу все! Анастасия вырастет – решит сама. Захочет быть императрицей – станет.

Поделиться с друзьями: