Кенгуру в ночи

— Ты только не волнуйся, Мариночка, — лебезил Белозубов. — Как только я увидел ее анкету, сразу понял — она то, что нам надо. Она — идеальный вариант.

— Этот идеальный вариант загубит все дело, — зашипела Марина. — Она же жить не может без того, чтобы не сунуть нос туда, куда не просят. Напомнить, чего именно ты избежал десять лет назад?

Юрик застонал:

— Марина, я тебя прошу: не начинай заново. Я все помню.

— Нет, кое-что ты забыл. Увидел рыжие кудри и голову потерял. Именно Эфка была источником всех твоих бед. Не помнишь? Не веришь? Тогда вот тебе еще одно доказательство: стоило Стефании появиться в Академии, как один из преподавателей умер.

— Совпадение, — слабо защищался Белозубов.

— Вся жизнь — это совпадения, — отрезала Марина. — Только некоторые из них становятся роковыми. Мой тебе совет: выкини ее под благовидным предлогом из Академии. И давай набирать новую группу — заказчик нервничает. В прошлом выпуске оказалось много брака. Взять, к примеру, твою Огудалову. До сих пор не расплатились. Все, Юра. Давай работать, время поджимает. И перестань пить: алкоголь отупляет!

— Алкоголь снимает стресс! — вяло ответил Юрик. — Только не кричи! Перестану!

Марина выскочила из кабинета, держа в руках пухлую сумку-портфель, набитую доверху бумагами, папками и прочим деловым хламом. Поскользнулась на глянцевом гладком полу, покачнулась, удерживая равновесие.

Сумка выскочила из рук и упала, бумаги разлетелись в разные стороны. Белый квадратик — бейджик-магнитка — крутанулся и упал рядом с пальмовой кадкой. Марина его не заметила, изучая свой мобильный телефон. Телефон трагически молчал, не выдержав рокового падения.

— Черт!

Марина присела на корточки, собирая рассыпавшиеся вещи. Я во все глаза глядела на бейдж-магнитку: если бы Скитская отвернулась, я бы сумела его подтащить к себе. Он совсем рядом. Небо услышало молчаливый призыв. Мобильник Марины вдруг ожил, издавая нетерпеливую трель.

— Да! Слушаю. — Инстинктивно она выпрямилась, и именно этого мгновения мне вполне хватило, чтобы подцепить бейджик и тут же спрятаться за пальмой. Есть! — Скоро буду, действуй по плану. Если поймешь, что впустую, ликвидируй. А вот это уже твои проблемы, дорогой. Надо было раньше думать. Хорошо… приеду, разберемся.

Потребовалось еще некоторое время побыть тенью волосатого дерева, дожидаясь, когда бывшая подружка наконец утрамбует портфель и ретируется. Ожидание того стоило: в руках у меня оказался заветный пропуск на четвертый этаж. Вопрос только в том, когда лучше туда наведаться: сейчас или чуть погодя. С одной стороны, лучше ковать железо, пока оно горячо, к тому же Марина может спохватиться, разыскивая потерю. Но с другой стороны, в связи с последними событиями народу в Академии — тьма. Могу попасть в неприятный переплет. Может, рискнуть? Когда еще такая возможность представится?!

Я поднялась на четвертый этаж, постоянно оглядываясь по сторонам. Вроде тихо. Вставила карточку, дверь мигнула зеленой лампочкой и с едва слышным щелчком открылась. Пусто. Все тот же больничный запах. Все кабинеты приоткрыты. Я с любопытством заглянула в один из них. Хм… И только? Обычная обстановка зарубежного психоаналитика: знаменитая кушетка, стол, серебристый маятник, вводящий в транс. В других комнатушках я обнаружила немудреный набор мага-дилетанта. В четвертом по счету — стоматологическое кресло.

Странно, откуда же этот запах? Ларчик открывался просто: перед самым поворотом в коридоре я наткнулась на лабораторию, внешне напомнившую мне больничный бокс, куда меня в детстве привезли с подозрением на аппендицит. К счастью, подозрение не подтвердилось, но неприятные минуты я все же пережила, не отрывая взгляда от медицинских инструментов, разложенных на столике. Здесь примерно то же самое, хотя и с вариациями. Батареи колбочек с анализом крови, куча баночек с лекарством, пачка шприцев, ампулы, в мусорной корзине окровавленные перчатки и халат. Оппаньки! Тут что, на полставки работает вурдалак местного пошиба? Ответа на сей каверзный вопрос, я не дождалась. В лаборатории было пусто, как в могиле. Только зеркало подмигнуло искаженным отражением. Как в могиле, повторила я, и поежилась. Привет дедушке Фрейду: в голову лезут неконтролируемые ассоциации. Пора сматываться, пока еще есть такая возможность.

Выскочив из больничного бокса, я перевела дух. И чего, спрашивается, испугалась? Ну, кровь. Ну, скальпели валяются с длинными изогнутыми ножницами. Ну, пахнет неприятно. Паниковать-то зачем?! В конце концов, не каждый день здесь убивают. В прошлый раз, помнится, я так и не завернула за поворот. Испугалась. Придется исправить досадную оплошность. Я скинула туфли и пошла босиком, пол буквально обжигал ступни, мигом ставшие ледяными. За поворотом — та же безмолвная пустота, только по стенам железные каталки с желтой, больничной клеенкой. На клеенке ржавые потеки. И кабинеты. В отличие от тех, где я уже побывала, они были закрыты. На каждом — знакомая пластмассовая нашлепка с цифрами. Однако пока что я опасалась вставлять в прорезь карточку. Вдруг там люди… Хотя есть ли здесь вообще люди? Тихо, как… (ладно, к чему искать новые образы)… в могиле. Очень удачный каламбур, Эфа, — мысленно я похвалила себя. Главное, оригинально и не избито. Другая бы на твоем месте придумала что-нибудь более интересное и подходящее к случаю. Но я — не другая. Сколько себя помню, мыслительный процесс, как правило, тормозит в критических ситуациях, а когда чуть отпустит, начинает нагонять скорость, совершая одну ошибку за другой. Подозреваю, что сегодняшний день не стал исключением. После смерти профессора меня словно бы заклинило: ну, скажите, какая здравомыслящая баба сунется туда, где она уже видела труп? Более того, какая баба будет исследовать один кабинет за другим в поисках мифических улик незнамо к какому преступлению? И, наконец, какая баба, увидев окровавленные тряпки, вместо того, чтобы заорать и броситься наутек, начнет подбирать подходящие к случаю метафоры.

Эта баба — я.

Сидела бы сейчас на работе в уютном кабинете за компьютером, раскладывая пасьянс «Паук». Секретарша принесла бы кофе с пирожными. Хорошо! Или, к примеру, лежала бы под крокодильим боком в теплой ванне с аромаслами и думала о прекрасном. Так нет, понесла нелегкая навстречу приключениям, будь они неладны. При лучшем раскладе — простужусь, при худшем — вряд ли вообще отсюда выйду.

Коридор неожиданно кончился: нос уткнулся в железную дверь, откуда тянуло холодом. Ноги совсем закоченели. Я потопталась, не зная, входить или нет. Просто компьютерная игрушка да и только, сейчас открою, а оттуда на меня как выскочит, как выпрыгнет. Кто? Не знаю, да это и неважно. И пойдут клочки по закоулочкам.

Кто бы мне объяснил, что здесь вообще творится? Люди, ау! В ответ — молчание. Зажмурившись, я дернула за ручку. «Дерни за веревочку!» — скандировала толпа возле виселицы. Такого кошмарного скрипа я, пожалуй, давно не слышала. Однако на звук так никто и не выскочил-выпрыгнул.

Стало еще холоднее.

Открыв глаза, я огляделась. Круглая и грязная комната напоминала художественную мастерскую. Пахло воском. Холсты, зарисовки, кисти и карандаши. Рядом с небольшой ванной, наполненной глиной, медицинские скальпели. Рваные тряпки, обрывки газет. Посредине длинный узкий стол, накрытый простыней.

На ледяных пуантах я подошла к нему и отодвинула краешек белой ткани. Черт! Знакомый золотой браслет с золотым же брелоком на изящной щиколотке.

Стараясь сдержать крик, я полностью сорвала простыню. И обомлела.

Передо мной лежало красивое женское тело.

Мертвое.

Искусственное.

Женщина была восковой.

— Нравится?

Я автоматически кивнула, и только потом осознала, что вопрос относится лично ко мне.

— Она само совершенство, не так ли? — голос подкрался совсем близко, я чувствовала на заледеневших плечах чужое — опасное — дыхание, но так и не смогла побороть в себе страх и обернуться.

А вдруг меня сейчас убьют?

ГЛАВА 15

Поначалу он очень боялся своего спасителя, хотя задание, который тот дал Белый карлику, не отличалось особой сложностью. Правда, с прежнего места работы пришлось уволиться, но что поделать, долг платежом красен.

— В чем состоят мои обязанности? — спросил он, когда они встретились со спасителем наутро после звонка. В кафе не было никого. Поэтому они могли спокойно поговорить без свидетелей. К счастью, и сам спаситель был настроен благодушно: прошлого не поминал, говорил исключительно о будущем. Рисовал радужные перспективы. В общем, гладил по шерстке. Карлик слегка расслабился.