Кенгуру в ночи

— Слушай, а мы, кажется, его убили, — Годзилла опомнилась первой, часа через три. В ее правой руке торчали космы Серодусты. Левая рука Серодусты сжимала белокурые локоны Годзиллы. Схватка удалась на славу.

— Черт! Опять без мужика остались, — Серодуста выплюнула выбитый зуб и с тоской посмотрела вокруг. — Что же нам теперь делать?“.

Учись, Стефания, как нужно за мужика бороться. И не беда, что он, в конце концов, никому не достался. Главное — не победа. Главное — участие. Поняла? Слушай, ты не знаешь, где можно купить пеньюар из синего бархата? Наверное, стильная штука. Если увидишь, покупай и на меня. Размер 54 (только Фиме не говори). Он до сих пор уверен, что я ношу сорок четвертый.

Ну, все. Нам пора в бассейн. Жаль, что тебя нет рядом. Кстати, какие у тебя планы на Новый год?

Твоя тетя Соня».

Ну, тетя Соня, погоди! Бархатный пеньюар ей, видите ли, понадобился. Другие интересов нет. Я получила письмо утром, но только сейчас смогла его прочитать. И не могу сказать, что оно мне понравилось. Какая к бесу Турция в декабре? Там же сыро и неприятно. В море не поплаваешь. Бороздить просторы гостиничного бассейна, на мой взгляд, занятие сомнительное. Вон недавно подруга Лялька вернулась из Турции с отитом. А потом выяснилось, что в турецких бассейнах плавала отитная палочка. В первый раз о такой слышу, но туристы, возвращающиеся из южных стран, все как один утверждали: она, родимая. Мол, видели ее своими глазами. Плещется, понимаешь ли, в хлорной воде и заражает, кого ни попадя. Кто бы мне подсказал, зачем моей родне потребовалась Турция зимой?!

Больше всего меня пугал злополучный штемпель: как и предыдущее послание, это письмо было отправлено из Петербурга. Ага, три дня назад. Где Турция и где Питер?! Расстояние — три с половиной часа на самолете. Надо бы смотаться на Главпочтамт и разузнать, как к ним доходят письма из-за границы. Если, конечно, оно из-за границы, в чем у меня серьезные сомнения.

Машина медленно прогревалась, а я еще раз сверилась с адресом Огудаловой. Черт, опять в самый час пик угожу, придется в пробке простоять. Когда я купила свою первую машину, Фима саркастическим ухмыльнулся: «Поздравляю, дорогая, теперь ты будешь попадать из одной пробки в другую на пять минут раньше». Он ошибся. В пробки я стала попадать ровно на десять минут раньше, чем все остальные. Но с другой стороны, трястись сейчас в городском транспорте смерти подобно.

В последний раз ко мне опять пристал транспортный извращенец. А я их с детства ненавижу. С того дня, когда в троллейбусе на Невском проспекте ко мне под юбку залезла потная мужская рука. Мне было одиннадцать, и я сильно испугалась. Потом подобный эпизод случился с моей подругой в кинотеатре. И только в пятнадцать, истощив набор уловок, уверток и уговоров мы с девчонками избрали единственно верный способ: с тех пор в моей сумочке или кармане всегда есть брелок-ножик. Удивительно, как они мгновенно теряют охоту лапать чужие ляжки, если без предупреждения полоснуть по пальцам. Без всяких душещипательных разговоров в духе лорда Джадда: «Ой, мужчина, да как вам не стыдно!». Ему не стыдно! Ему хорошо! А мне хорошо, когда ему плохо. Такая вот транспортная диалектика. Нет, решено! Поеду на машине. Только сексуальных разборок и оторванных пуговиц мне сейчас не хватало.

Тук-тук.

В стекло испуганной пичужкой бился давешний красавчик с кармой убийцы.

— Вы не могли бы меня подбросить до ближайшей станции метро? — я почувствовала себя девой Марией, спасающей грешника.

— Могу.

В ходе дальнейшего обмена любезностями выяснилось, что нам почти по пути. Ему — ближе. Мне — чуть дальше.

— Вас как зовут?

— Михаил, — он то и дело поглядывал на часы, словно боялся опоздать к раздаче бонусов от госпожи Фортуны.

— Торопитесь?

— Тороплюсь, — он опять посмотрел на часы и виновато улыбнулся. — Думал обернуться раньше, а получилось…

— Как всегда, — закончила я за него. — Чем занимаетесь, Миша?

— Я директор… Исполнительный директор, — уточнил мой пассажир и вдруг покраснел, словно ляпнул непристойность в духе поручика Ржевского.

— Все понятно, — пришлось перевести его смущение на нормальный русский язык. — Должность красивая, зарплата маленькая, отвечаете за все.

— Откуда вы знаете? — Миша страдальчески изучал свой смазливую физиономию в зеркале. — Кажется, простуда выскочила…

— Миша, я пока что живу в России. Это на Западе любой директор — большая шишка с приличным годовым доходом, а у нас и дворника могут обозвать менеджером по уборке территорий, что уж говорить о директорах. Зайдите на любой сайт, связанный с поиском работы: директоров, как грибов после дождя. От мухоморов — до лисичек. Выбирай, не хочу. Так что ваш случай, скорее типичный, чем исключение из правил. Одного не пойму, зачем вам «Звездная Академия» понадобилась?

— Как зачем? — удивился он. — Я хотел узнать свое будущее! Может, у меня судьба великого полководца или финансового гения?!

Риторический вопрос повис в воздухе. Не знаю, как с полководцем, но на финансового гения мальчик точно не смахивал. Какой финансовый гений бросит на ветер несколько сотен евро без всякой надежды их вернуть?! М-да, о карме Рокфеллера или Билла Гейтса в данном случае говорить не приходится. Но какие амбиции! Я искоса взглянула на Михаила. Красивое лицо подернулось рябью печальных размышлений.

— Ну и как, узнали свое будущее?

В ответ последовал тяжелый вздох:

— Узнал, только ничего не понял. Они, как врачи, стремятся запутать. Я терпеть не могу ходить к доктору: напишет что-нибудь кривенькой лапкой, потом и не разберешь: то ли нужно в аптеку бежать, то ли о белых тапочках побеспокоиться. Так и тут: наговорили мудреных слов, а самого главного не сказали — надо мне собственное дело открывать или нет.

Покажите хоть одного Рокфеллера, который бы пошел к гадалке с этим же вопросом! Да его бы остальные миллионеры на смех подняли! Однако Мише явно было не до смеха: он опаздывал на совещание.

— Начальник убьет, — сообщил он с затаенной грустью. — Это в лучшем случае. В худшем — уволит. Я уже пятый раз за месяц опаздываю.

— Не поздновато ли у вас совещания начинаются? — я взглянула на часы. — Шестой час. Нормальные люди уже домой собираются.

— Так то нормальные люди в нормальных фирмах, — беззлобно отозвался собеседник. — А у нас все не так. Босс по своему складу — типичная сова, у него активность просыпается после обеда. А к семи часам вечера достигает своей активности. Поэтому рабочий день мы начинаем в девять, а в 18.00 у нас обязательное совещание. Иногда приходится ждать до 19.00, поскольку его величество пропадает в ресторане, вкушая диетическую пищу. Если удается покинуть офис в 20.00, то день оказался на редкость удачным. Бывали моменты, когда мы разъезжались глубоко за полночь.

— М-да, тут либо о собственном бизнесе задумаешься. Либо об убийстве, — пробурчала я и прикусила язык. В глазах Михаила мелькнул осознанный интерес к заявленной теме. — Зарплата хорошая?

— На хлеб с солью хватает, а вот на ботинки из крокодиловой кожи уже не наскребешь, — нехотя ответил он. — Обиднее всего, что мои одноклассники давно прилично зарабатывают. С одним недавно созванивались, и как бы невзначай он спрашивает: «Хоть штуку в месяц имеешь?» Я, скрипя зубы, вру: «Имею». Думал, похвалит. Мол, молодец Михась, так держать! Добро пожаловать в круг избранных. А он мне в ответ ехидненько: «Ты понимаешь, что нужно что-то менять?» Да где ж тут поменяешь! Будто работодатели ко мне в очередь выстраиваются! Пожалте к нам, Михаил Петрович! Ждем-с! Никто не ждет. А я ведь классный специалист. С одним единственным недостатком: пиарить себя не умею.

— Да бросьте, Миша, — я досадливо поморщилась. Еще один с кризисом среднего возраста на меня свалился. Мало мне что ли своего? — Молодой, красивый, умный. Уходите вы из этой фирмы как можно скорее. Уверяю вас, обязательно найдете лучший вариант. Знаете, как говорят на западе? Мы зарабатываем ровно столько, сколько стоим. Делайте правильные выводы. И не позволяйте вытирать об себя ноги. Пусть увольняет! А вы ему иск о нарушении трудового кодекса.

— Со стороны всегда все просто, — сказал Михаил после минутной паузы. — Еще проще в голливудских фильмах, где история о Золушке клонируется почище овечки Долли. Но у нас не Америка. У нас Россия. Здесь законы не работают, и никогда не будут работать. Все решают деньги и связи. Моя младшая сестра недавно писала домашнее сочинение на тему: «Образ маленького человека в литературе и жизни». По мотивам произведений Достоевского. Достоевского она не читала. Потому в качестве героя взяла меня. Так и выяснилось, что я маленький человек. У меня нет машины, квартиру я снимаю, хотя квартирой эту коробку и не назовешь, девушки у меня тоже нет… по причине отсутствия денег и свободного времени. Я — бесперспективный трудоголик. Уберите у меня работу, что тогда останется? Недавно попытался найти новую работу. Везде одно и то же. Люди с деньгами и связями берут человеческие винтики, запускают их в мясорубку, а потом выбрасывают за ненадобностью. Материала и так хватает. Вузы ежегодно штампуют маленьких, но очень амбициозных людей. Амбиции исчезают спустя три месяца. Им на смену приходят ощущение усталости и бессмысленности всего того, что ты делаешь. Знаете, как у Мопассана: жизнь прошла, и ничего не случилось.