Кэннон

Хендрикс встаёт, и я проглатываю комок в горле, когда он пересекает комнату и обнимает меня за талию.

— Или мы могли бы просто сказать «к чёрту всё» и сделать это снова.

Я хочу сказать «да». Я хочу отбросить всё в сторону — все свои тревоги и озабоченности по поводу того, что может случиться. Я хочу закрыть дверь и отгородиться от внешнего мира.

Но я этого не говорю. Я ничего не говорю, и Хендрикс тяжело выдыхает и пожимает плечами.

— Да, я так и думал. Послушай, не из-за чего переживать. Я улизну отсюда, и никто меня не поймает. В этом нет ничего страшного. Как будто этого никогда не было.

— Хендрикс, я… — начинаю я, но он уже у двери, приоткрывает её, и я затаиваю дыхание, наблюдая, как он высовывает голову за дверь, а затем исчезает. Я закрываю за ним дверь и опускаюсь обратно на кровать, когда в мой разум начинают закрадываться сомнения.

Как будто этого никогда не было.

***

— Я знаю, ты сказала по телефону, что тебе нездоровится, — говорит Грейс, держа в руках пакет с продуктами. — Итак, я принесла куриный суп и фильм и… Эй, ты не выглядишь больной. Боже мой, ты что, отшила меня?

Чёрт. Попалась.

Я бросаю взгляд вдоль коридора в направлении комнаты Хендрикса и его закрытой двери. Как только мы вернулись из дома наших родителей, после неловко долгой и молчаливой поездки сюда, я притворилась, что у меня болит голова, и заперлась в своей комнате, вяло просматривая Интернет и читая статьи в таблоидах о моих друзьях. Отстойно, я знаю.

Я должна поговорить с Хендриксом о том, что произошло. Но что мне сказать? Кажется, он не против вести себя так, будто ничего не случилось.

— Я не отшивала тебя, — вру я. — Вчера вечером мы ездили к маме.

— О, боже, — стонет Грейс. — Я стараюсь держаться подальше от этого места, насколько это возможно. Не говори больше ни слова. Я всё понимаю.

— Я просто устала, — говорю я, забирая у неё сумку, когда она заходит внутрь. — Где Брейди?

— Маме нужен спокойный вечер, — отвечает она. — В музее науки сегодня допоздна открыта выставка, и Роджер ведёт его на неё посмотреть. И я подумала, что для разнообразия могла бы зайти и поговорить с человеком, который не является малышом в реальной жизни.

— Ну, я не могу обещать, что разговор со мной будет сильно отличаться от разговора с Брейди.

— Ты бросишься на пол и будешь бессвязно кричать из-за того, что я порезала твои куриные наггетсы на кусочки размером с укус вместо того, чтобы позволить тебе попытаться проглотить их целиком? — спрашивает она.

Я смеюсь.

— На самом деле, я могу обещать, что этого не произойдёт. Но только потому, что ты принесла суп, а не куриные наггетсы, — я достаю контейнеры из пакета. — О, куриная тортилья из моего любимого мексиканского ресторана.

— Я самая лучшая сестра в мире, — перебивает Грейс, усаживаясь на барный стул напротив кухонной стойки.

— Да, — соглашаюсь я. Я открываю один из шкафчиков и достаю две миски, наливая суп из контейнеров в тарелки.

— Где Хендрикс? — спрашивает она, и моя рука соскальзывает. Куриный суп переливается через край одной из мисок.

— Чёрт, — говорю я, хватаясь за бумажное полотенце, чтобы вытереть это. — Я не знаю. Он, наверное, в своей комнате. Я его не видела. Имею в виду, я видела его вчера вечером. У мамы. Только за ужином. Но больше ничего.

Я чувствую, как моё лицо заливает жар, когда я говорю, мои слова звучат одновременно глупо и с чувством вины.

— Ты говоришь обо мне?

Хендрикс входит на кухню, выглядя так же сексуально, как и тогда, когда я проснулась с ним в постели этим утром. За исключением того, что сейчас на нём джинсы и белая футболка, которые должны быть совершенно непритязательными. На самом деле, в них он выглядит сексуальнее, чем чёртова модель.

— Привет, милый! — Грейс подбегает к Хендриксу и обнимает его. Он обнимает её, смотрит на меня, и от этого мои щёки вспыхивают. Я притворяюсь, что занята чипсами, авокадо и сыром, открываю маленькие контейнеры, чтобы посыпать их содержимым суп из тортильи. — Я принесла суп. Я думала, Эддисон заболела, но оказалось, что она просто лгала.

— Да ну? — спрашивает Хендрикс.

— Она рассказала мне о том, что вы, ребята, ездили к маме вчера вечером.

— Она рассказала, да? — спрашивает Хендрикс, и я бормочу, давясь, хотя ничего не ем. Мне кажется, я вижу улыбку Хендрикса, и по какой-то причине тот факт, что он может так бесцеремонно относиться к случившемуся, расстраивает меня ещё больше.

— Да, у меня бы тоже разболелась голова, если бы мне пришлось общаться с нашей матерью больше, чем несколько минут, — говорит Грейс. — Вот почему я должна ограничить своё время с ней. Не хочешь поужинать и посмотреть с нами кино? Это фильм для девочек, но мы могли бы посмотреть триллер или что-то в этом роде.

— Хендрикс, наверное, собирается побегать, да, Хендрикс? — спрашиваю я. Я ни за что не усижу за ужином и кино с Грейс и Хендриксом после того, что только что произошло между ним и мной. Грейс — сестринская версия ищейки, блестяще вынюхивающей секреты, и последнее, что мне нужно, это чтобы она выяснила, что произошло.

— Что? — спрашивает Грейс. — О, не делай этого. Пропусти пробежку и пообедай с нами. У нас есть суп. И чипсы, и кесо тоже. Я почти не видела тебя с тех пор, как ты здесь. И я не Брейди. Роджер отвёл его в музей науки.

Хендрикс бросает на меня долгий взгляд.

— Да, я собираюсь пробежаться, — говорит он.

— Но ты даже не одет в спортивную одежду.

Я чувствую на себе взгляд Грейс и поворачиваюсь, чтобы выбросить бумажные полотенца, которые держу в руке, благодарная за повод заняться чем-нибудь ещё.

— Я ненадолго, — произносит Хендрикс. — Это всего десять миль.

— Всего десять миль, — усмехается Грейс. — Ладно, иди приведи себя в форму или что-то в этом роде. Мы будем есть суп и смотреть фильмы для девочек.

Я притворяюсь беспечной, пока Хендрикс возвращается в свою комнату, переодевается, а затем выходит из дома на пробежку. Я болтаю с Грейс, сплетничаю о глупостях, пока дверь не закрывается, и Грейс замолкает на полуслове, чтобы посмотреть на меня прищуренными глазами.

— У меня что-то застряло в зубах? — спрашиваю я.

— Нет, — говорит она. — Выкладывай.

Моя рука дрожит, когда я подношу ложку к губам:

— Я понятия не имею, что выкладывать.

— Чушь собачья, — говорит Грейс. — Я твоя сестра. А вы, ребята, странные.