Кэннон

— Эдди, ты не знаешь, что ты…

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня, — молвит она. — Я не хочу думать ни о чём другом. Просто трахни меня.

К чёрту чувство вины.

Я достаю из бумажника презерватив и обволакиваю им свою длину, глядя в лицо Эдди, пока она наблюдает за мной. Я твёрд, как скала, потому что эта девушка сводит меня с ума. Она — воплощение всех моих фантазий с тех пор, как мне исполнилось семнадцать.

Я стараюсь быть нежным с ней. Я не тороплюсь, облизывая и посасывая её грудь и соски, пока она не выгибается на кровати, её дыхание вырывается из неё коротким выдохами. Но она тянется ко мне, говорит, что хочет меня прямо сейчас. Умоляет меня.

Её киска становится скользкой, когда я просовываю пальцы ей между ног, но я всё ещё колеблюсь, чувствуя необходимость быть с ней осторожным, пока она не обхватывает основание моего члена.

— Пожалуйста, Хендрикс, — шепчет она, направляя меня к своему входу, и я медленно погружаюсь в неё.

Когда я вжимаю в неё кончик своего члена — всё кончено. Она такая чертовски тугая, такая тёплая, такая влажная, что я больше не могу думать. Чёрт, я едва могу дышать. Она сжимает мои ягодицы, втягивая меня внутрь себя, и издаёт тихий стон, когда я наполняю её.

Двигаясь осторожно, я наблюдаю, как меняется выражение её лица, пока в нём больше нет ничего, кроме удовольствия. Пока она не вцепляется мне в спину и не умоляет меня.

— Сильнее, — шепчет она. — Трахни меня, Хендрикс.

— Всегда пытаешься всё контролировать, — говорю я, поднимая её руки над головой, используя их как рычаг, чтобы трахать её сильнее, короткими толчками, чувствуя, что становлюсь всё ближе и ближе, подводя её к краю. Я трахаю её без слов, слушая её вздохи в неподвижной тишине комнаты, пока не убеждаюсь, что она близко — её киска набухла вокруг меня.

— Трахни меня, Хендрикс, — снова шепчет Эдди, сильнее прижимаясь ко мне всем, что у неё есть, обхватывая меня ногами.

Я пытаюсь приглушить свой стон, но слышать, как она умоляет меня — это уже слишком. Я шепчу ей, надеясь, что мои слова не будут слышны за дверями спальни.

— Мне нравится трахать тебя, — говорю я. — Мне нравится ощущение твоей киски, то, как ты сжимаешь мой член, когда так близка к оргазму. Потому что я знаю, что ты близка, Эдди. Я думал о том, как бы ты ощущалась, кончая на меня, семь чёртовых лет.

И она кончает.

Она кончает, и это именно так, как я, чёрт возьми, и думал. Её оргазм запускает мой, её мышцы выдаивают из меня всё до последней капли, и я заглушаю её крик своим ртом, глотая её стоны.

После этого никто из нас не произносит ни слова. Больше нечего сказать.

И впервые за много лет я засыпаю.

Глава 18

Эдди

Четыре года и одиннадцать месяцев назад

— Эддисон! Сюда! Подпишешь мою футболку? Боже мой, это действительно она!

Я улавливаю обрывки слов из толпы, которая выстроилась у заднего выхода со стадиона. Я машу рукой и улыбаюсь, окружённая телохранителями, но осознаю, что меня фотографируют. На мне огромные солнцезащитные очки, которые скрывают мои покрасневшие глаза и тёмные круги со вчерашнего вечера. Хотела бы я сказать, что была на вечеринке, но это не так. Я чувствовала себя дерьмово и винила себя за то, что не сказала Хендриксу того, что должна была сказать перед его уходом.

«И теперь я, возможно, никогда больше его не увижу». Эта мысль приходит мне в голову и останавливает меня на полпути.

— Мисс Стоун, — говорит один из телохранителей, беря меня за руку. — Вы в порядке?

— Да, — киваю я. — Я просто устала от шоу.

— Эддисон Стоун, ты с кем-нибудь встречаешься? — кто-то кричит, скорее всего, репортёр, и я поворачиваюсь в направлении голоса. Толпа приветствует меня в ответ, а затем я мельком вижу его.

Хендрикс, стоящий там, посреди толпы, одаривает меня той же дерзкой ухмылкой, что и всегда.

Когда я моргаю, это не он. Это просто кто-то отдалённо напоминающий Хендрикса.

— Мисс Стоун, вы в порядке? — спрашивает телохранитель. — Нам действительно пора сажать вас в машину.

— Да. Да, я в порядке, — тупо отвечаю я. — Конечно. В машину.

— Вы хотели остановиться, чтобы что-то кому-то подписать? — спрашивает он.

— Нет, — я качаю головой. — Здесь нет ничего, что я хотела бы увидеть.

***

Наши дни

Я просыпаюсь от солнечного света, струящегося сквозь окна спальни, и закрываю глаза, натягивая одеяло на грудь и глубже зарываясь носом в его тепло. Затем я понимаю, что причина, по которой мне тепло, не в одеялах. Это Хендрикс, его руки обвиты вокруг моей талии, а лицо уткнулось мне в затылок.

Страх сжимает мою грудь, пока я лежу рядом с ним, не двигаясь. Чёрт.

Я переспала с Хендриксом.

Моим телохранителем.

Моим сводным братом.

Под крышей моих родителей.

Пункт о морали в моём контракте.

Мысли проносятся в моей голове, как дробовик, одна за другой, и с каждой новой мыслью во мне нарастает чувство паники. Моё сердце бешено колотится в груди, так громко, что я слышу его в ушах.

Чёрт. Что я наделала?

То, что я только что сделала с Хендриксом, тоже всплывает у меня в голове. Только это образы, как будто смотришь кинокадр.

Хендрикс уткнулся лицом мне между ног.

Член Хендрикса у меня во рту.

Хендрикс толкается во мне, когда поднимает мои руки над головой.

Жар пробегает по моему телу при мысли о том, что произошло между нами, и это вызывает у меня приступ клаустрофобии. Хендрикс что-то бормочет во сне, и когда крепче прижимает меня к себе, я вырываюсь из его объятий и практически бегу в ванную. Брызгая водой на лицо, я впадаю в панику. Я должна выпроводить отсюда Хендрикса, пока нас не застукали родители.

Я стою у раковины, глубоко вдыхаю и выдыхаю, и считаю до семи. Счастливое число семь, напоминаю я себе. Я считаю до семисот семидесяти семи, прежде чем достаточно успокаиваюсь, чтобы вернуться.

Хендрикс проснулся и сидит на краю кровати, уже в джинсах.

— Ты выскочила из постели, как летучая мышь из ада, — тихо говорит он, глядя на меня обвиняюще, и мне кажется, что вижу разочарование в его глазах.

— Мне нужно было пописать, — вру я. Я не знаю, что сказать. Я не продумала сценарий на следующее утро. Не должно быть неловкой ситуации на следующее утро, не с Хендриксом. Он не должен быть похож на какую-то случайную связь, на то, чтобы на следующий день опозориться и забыть о том, что когда-либо происходило, но именно так он смотрит на меня прямо сейчас. Мне кажется, он взирает на меня с сожалением в глазах, и я сжимаю челюсти, пытаясь подавить своё разочарование. — Тебе следует убраться отсюда, пока наши родители или кто-то ещё тебя не застукал.