Кейджера Гора

– Ты столь отличаешься от неё, - прошептал он мне, я почувствовала его тяжёлое, горячее дыхание слева на моей шее. – Твои манеры, Твои реакции, то, как Ты держишься, то, как Ты двигаешься, как говоришь.

Я вновь почувствовала слабость и тепло внизу живота.

– Я чувствую, - продолжал он, - где должно находиться то, что поможет исполнить твоё самое глубинное предназначение. Я знаю то, в чём Ты нуждаешься и чего Ты хочешь, то без чего твоя жизнь никогда не сможет стать действительно прекрасной и полнокровной.

– И что же это? – спросила я с интересом.

– Ошейник, - ответил он всё также шепча мне в ухо.

– Нет! – в ужасе закричала я.

– Борись с этим, отрицай это, если сможешь, - засмеялся он. – Ты можешь посмеяться над этим. Но это правда.

– Нет, - снова закричала я.

– Посмотри на свою невероятную женственность, - кивнул он в сторону зеркала.
– У тебя формы, мягкость, инстинкты, беспомощность рабыни.

– Нет! – продолжала отрицать я.
– Я попытаюсь быть менее женственной, и таким образом больше женщиной!

– Слова для психиатрических больниц на Земле, - засмеялся он. – Ты на Горе. Тебе просто повезло, что тебя в первый же день не поработили, иначе твоя настоящая женственность, Твоя изумительная мягкость и вся глубина твоей чувственности, уже показали и проявили бы себя, более того, они бы требовались от Тебя, причём во всём их обилии, без компромиссов, и даже при помощи плети, Твоими владельцами.

Лигуриус зарылся своей правой рукой в моих волосах, при этом левой удерживая моё запястье. Затем он оттянул мою голову назад, пока я не застонала от боли, а моя спина не оказалась согнута назад в дугу.

– Всё же интересно, - сказал он, - насколько Вы отличаетесь друг от друга. И в тоже время, Вы кажетесь в разных нюансах настолько похожими.

Я ныла, беспомощно выгнутая его руками.

– А знаешь ли Ты, что такие женщины, как Ты рождены для цепей? – спросил Лигуриус.

– Нет, - простонала я. – Нет!

– Да! И твоя жизнь не будет полна, пока не почувствуешь их на себе.

Я беспомощно плакала, и при этом, мне не давала покоя одна мысль, почему он не тащит меня в кровать и не берёт меня?

Я уже понимала, что такое настоящая женственность. Это не отторжение, и не разочарование в своей природе, но полная сдача ей. Это значит, быть преданной своей сущности и своим потребностям. Женственность не была несовместима с женской природой, но она была её выражением. Какое безумство, какое извращение, какую чушь, мне вбивали в голову на Земле!

– Ах, простите меня, Леди Шейла, - сказал Лигуриус, как если бы обеспокоенно.
– Держа Вас этим способом, я почти забываю, что Вы -свободная женщина.

Он, наконец, выпустил меня и убрал свои руки.

Я выпрямилась, и, обернувшись, отскочила от него, как будто это мне самой удалось освободиться. Лигуриус даже поклонился мне в пояс, как если бы в глубоком извинении. Но при этом он ехидно улыбался.

Я был испугана. Я решила, что должна бороться со своей женской сущностью. Я знала, конечно, делать это будет нелегко, и что исполнение задуманного, лежит далеко от моей недвусмысленно выраженной женственности, что оно разбивает и отрицает её. Но именно это, к моему собственному ужасу, я собралась сделать. Просто я ужасно боялась своей женственности, и особенно того, к чему она могла меня привести.

Таким образом, в тот момент я для себя решила, что моя женственность, а значит и моя женская сущность, должны быть отрицаемы и забыты. Я больше не должна быть такой простушкой, чтобы притворяться самой себе, что моя женственность это именно то, что мне нужно. Я больше не верила этой пропагандистской глупости.

Опасностью для меня, и я теперь поняла это предельно ясно, была именно моя женственность.

Отныне, открыто и честно, от этого надо отречься. Именно этого стоило больше всего опасаться, именно это было наибольшей опасностью для женщин - их собственная женственность, то, что спрятано, глубоко в их сердцах и животах. И я боялся заглядывать так глубоко внутрь своего «я», ибо боялась того, что могла бы там найти.

– Я - свободная женщина, - крикнула я.
– Я свободна! Я свободна!

– Конечно же, - кивнул Лигуриус.

– Я хотела бы обуться, - решилась я проверить его слова.

– А Вы получили разрешение сделать это? – тут же спросил он.

И я снова испуганно посмотрела на него.

– Вы можете это сделать, - улыбнулся он.

Я стремительно запрыгнула в свои сандалии, и что интересно сразу же почувствовала себя более безопасно. Есть что-то о том, чтобы быть босой перед обутым мужчиной, что-то, что заставляет женщину чувствовать ещё большей рабыней перед ним. Все её чувства усиливаются ещё больше, конечно, если женщина обнажена, или одета лишь частично, каковой, повинуясь его приказу, в этот момент была я. Рабыням, конечно же, часто приказывают раздеваться перед их владельцем, и их одежда, любом случае, всегда является предметом его разрешения.

В обуви, что интересно, я снова почувствовала себя Татрикс Корцируса.

– Есть ли в городе шпионы? – поинтересовалась я.

– Несомненно, у Аргентума хватает шпионов в нашем городе, - признал Лигуриус.

– Наши шпионы, - уточнила я. – Те, кто шпионят за нашими собственными людьми.

– Конечно, - признал он и это.
– Это - обычная предосторожность характерная для любого города.

– И кому эти шпионы докладывают? – спросила я.

– Надлежащим органам, - уклонился он от пряного ответа.

– А почему, я не знаю о полученной от них информации, -поинтересовалась я.

– Вы всё ещё обучаетесь управлению Корцирусом, - выкрутился министр.

– Как идёт война? – наконец, задала я наиболее важный вопрос.

– Как я сообщал ранее - хорошо.

– Враги, уже в пределах двадцати пасангов от Корцируса, - воскликнула я возмущённо, но тут же захлопнула рот.

– Эта информация, насколько я знаю, близка к правде, - признал он.

– Но это же слишком близко! – заметила я.

– Такие вопросы находятся скорее в компетенции наших генералов, я не Татрикс, - отрезал первый министр.

– Это слишком близко! – настаивала я.

– Скоро мы перережем их линии снабжения, - отмахнулся он.
– Не берите в голову, Леди Шейла. Наши войска одержат победу.

– Но Ар находится в состоянии войны с нами! – возмутилась я.

– Это верно, - напрягся он.
– Но мы вскоре ожидаем подкреплений с Коса.

– Я боюсь, Лигуриус, - призналась я.

– Нет ничего, чего бы стоило бояться, - постарался успокоить он меня.
– Город в безопасности. Дворец неприступен.