Кибершторм

Сержант Уильямс посмотрел ему прямо в глаза.

– На каждого, кто совершает правонарушения, находится пятеро таких, как Майкл, – он кивнул в мою сторону, – тех, кто рискует жизнью, помогая нам.

Полицейский сердито покачал головой.

– Правонарушения?.. Да пошли вы все к черту! С меня хватит.

Он поднялся, схватил свою миску с супом и зашагал в другой угол столовой.

– Вы уж извините Ромалеса, – сказал сержант Уильямс. – Сегодня мы потеряли нескольких людей в перестрелке на Пятой авеню. Толпа идиотов решила пограбить шикарные магазины.

Я нагнулся, чтобы развязать шнурки, и поджал пальцы на ногах. В них вспыхнула сильная боль.

– Снимите ботинки, – посоветовал сержант Уильямс. – Они не пропускают тепло, и ваши ноги мерзнут.

Он вздохнул и посмотрел по сторонам.

– После перестрелки на Пятой повсюду трупы, и класть их некуда, полицейские фургоны и «Скорые» добраться туда не могут, так что пришлось оставить их прямо на улице. Это просто ад.

Я снял ботинки, уложил ступню на колено и принялся разминать пальцы.

– Сочувствую.

Понятия не имею, что полагается говорить в таких случаях, – возможно, тут ничего не скажешь. Я выдержал подобающую паузу, затем занялся пальцами на другой ноге.

– Городские морги забиты, больницы стремительно превращаются в мясохранилища.

Ногу, которую я массировал, пронзила боль. Я скривился.

– Что произошло в Пресвитерианской больнице?

Сержант Уильямс покачал головой.

– Они подключали генератор к другому баку с топливом, и на топливном насосе лопнула прокладка. В городе восемьдесят больших больниц, сотни клиник, и все скоро накроются. Прошло уже три дня – а ведь даже без поломок большинство из них не смогут продержаться на генераторах и пяти дней. И поставок топлива не предвидится.

Он окунул ломоть хлеба в суп.

– Хуже всего дела с водой. Когда сообщили об утечке сточных вод, Департамент охраны окружающей среды закрыл второй и третий тоннели резервуара в Хиллвью. А когда выяснилось, что это ошибка, снова открыть тоннели не удалось. Просто гениально: отказали системы управления.

– И ничего нельзя сделать?

– Девяносто процентов воды поступает в город оттуда. Системы управления хоть взорви – малые трубы все равно наверняка замерзли, вода ведь не течет уже несколько дней. Скоро люди начнут пробивать лед на реке Ист-Ривер, чтобы пить грязную жижу. Восемь миллионов человек на этом острове умрут не от холода, а от жажды.

Я перестал есть и, не обращая внимания на боль, поставил ноги на землю.

– Где же кавалерия?

– Агентство по чрезвычайным ситуациям? – Сержант с трудом подавил смешок. – Нет, они делают все, что в их силах, но плана по спасению шестидесяти миллионов человек у них нет и быть не может. Сети не работают, так что агентство даже не может найти своих людей и оборудование. В Бостоне ситуация не лучше нашей, да еще и буран усиливается. В Хартфорде, Филли и Балтиморе примерно та же история.

– Разве президент не вызвал на помощь армию?

Он снова рассмеялся.

– Сынок, в Вашингтоне та же фигня. От них ничего не слышно, они словно в черную дыру провалились. После сообщений о птичьем гриппе по всей стране начался хаос. По крайней мере, насколько нам известно.

– А вы военных хотя бы видели?

Сержант кивнул.

– У них очко играет из-за неопознанных объектов. Им кажется, что это какой-то новый вид войны с применением беспилотников, так что теперь армия в боевой готовности – намерена защищать страну, которая разваливается сама по себе. Идиоты готовы идти в бой на другом конце земного шара, пока мы тут голодаем и мерзнем. И никто понятия не имеет о том, что произошло.

– Но кто-то ведь что-то сделал.

– Да, кто-то что-то сделал.

Я оглядел зал, набитый людьми.

– У меня тут семья. Может, нам пойти в эвакуационный центр?

– И куда вы эвакуируетесь? Повсюду ледяные пустоши. Даже если тебе есть, куда ехать, как ты туда доберешься?

Сержант сделал глубокий вдох и взял меня за руку. Такого жеста я от него не ожидал.

– У тебя есть убежище? Место, где тепло?

Я кивнул.

– Тогда оставайся там. Набери чистой воды и не высовывайся. Мы сами во всем разберемся. В энергетической компании «Кон Эдисон» говорят, что электричество будет через пару дней, а дальше все само собой наладится.

Он отпустил мою руку, откинулся на спинку стула и потер глаза.

– И еще.

Я опустил ложку.

– Идет следующий буран – почти такой же сильный, как и первый.

– Когда?

– Завтра.

Я уставился на него.

– Боже, помилуй нас, – еле слышно добавил сержант.

6-й день 28 декабря

8.20

Малыш у меня на руках кричал не переставая. Я пытался его удержать, но он был скользкий, все еще в плаценте. Я был один в лесу – руки покрыты листьями, под ногтями грязь. Я тер и тер свои руки, чтобы их очистить, чтобы удержать младенца, однако он выскользнул.

О Боже, не дай ему упасть. Кто-нибудь, помогите.

Охнув, я сел на постели. За окном – тусклый серый свет. Облачность. Тишину нарушало только негромкое урчание электрического обогревателя у кровати. Люк, спавший между мной и Лорен, проснулся и с улыбкой посмотрел на меня.

– Привет, дружище, – сказал я тихо.

Сердце колотилось, перед глазами еще стояла та картина – младенец, выскальзывающий из рук. Я поцеловал Люка в пухлую щеку, и он запищал.

Ему хочется есть.

Лорен пошевелилась и открыла глаза.

– Что с тобой? – Она моргнула и приподнялась на локте.

На ней была серая хлопковая толстовка. Я засунул руку под одеяла, и Лорен слегка вздрогнула от прикосновения моих холодных пальцев. Я погладил ее живот.

Она смущенно улыбнулась и отвела взгляд.

Я вздохнул.

– Ужасная ночь. Все думал про тебя.

– Потому что я ужасна?

Зажужжал обогреватель. Я притянул Лорен к себе и поцеловал в щеку. Она задрожала.

– Нет, потому что ты удивительная.

– Майк, я ужасна. Извини.

– Это я должен просить прощения. Я ведь тебя не слушал и напрасно обвинял.

– Ты ни в чем не виноват.

В ее глазах появились слезы.

– Тот парнишка, Винс, – тихо сказал я. – Его невеста погибла, когда разбился поезд.

– О боже.

– И я подумал – если я потеряю тебя…

Люк захныкал. Я улыбнулся ему, пытаясь не заплакать.

– Секундочку, приятель. Мне нужно поговорить с мамой, хорошо?