Киерленский изувер
Шрифт:
Этли услышал, как Таштаг выругался на родном языке, затем плюнул на тело Руди и толкнул его ногой. Повернувшись орк произнес:
– Сскоро ссдохнет гнида.
И тут Этли увидел, как за спиной Таштага пошевелилось тело Фрии.
***
Этли почувствовал, что еще чуть-чуть и каменный свод гробницы рухнет на них. Разум кричал – надо бежать, не разбирая дороги, мчаться как можно дальше. Но нечто в самой глубине подсказывало - от этого нельзя скрыться. Оно видит тебя и никогда не отпустит. Застывшее в ужасе тело отказывалось двигаться, лишь усилием воли Этли удерживался на ногах.
Бесстрашный
Лязгнув, лопнули оковы, удерживающие Фрию. Но вместо того, чтобы упасть, нарушая все законы мироздания тело плавно опустилось на пол. Словно чья-то ладонь бережно поставила ее на землю. Лишенная кожи плоть налилась чернотой. Там, где она сохранилась – кожа посерела. Ноги явившегося существа стали вытянутыми, костлявыми, с огромными разбухшими суставами на них.
Беспалая ладонь откинула волосы с лица, явив жуткий облик. Безносое, безгубое лицо, лишенное щек, скалилось белоснежными зубами. В глазах застыла смоль. Из уголков глаз потекли ручейки цвета ночи, тут же застывая черными узорами.
Мириад! Тварь из Запределья явившаяся в этот мир. Этли даже не дышал, разглядывая его. Когда-то он видел нечто подобное, но тогда это было мимолетно, стремительно. Но даже этого хватило, чтобы стать навечно проклятым!
Чудовище обвело зал взглядом черных глаз. Огни свечей отражались в них, словно в зеркале. Взгляд остановился на Руди, лежащего у самых ног Мириада. Протянув руку Мириад схватил цирюльника за шею и поднял словно котенка. Их лица оказались напротив друг друга. Этли показалось, что цирюльник даже забыл о своей ране. Из выкатившихся глаз текли слезы. Словно рыба, выброшенная на берег, цирюльник открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова.
– Как же ты постарался!
От шелестящего голоса становилось не по себе, будто изнутри кто-то скребся, царапая по костям.
– Так изощренно, так тонко!
Хотя голос продолжал царапать, лицо твари оставалось неподвижным.
– Мать, ждущая ребенка! О, если б ты знал, о чем она думала! Муж и отец, наблюдающий за ними! Изыскано. А эта бойня в конце. Я давно не ощущал такого отчаяния.
Руди попытался что-то сказать, но обрубок указательного пальца коснулся его губ.
– Тсс! Я знаю, о чем ты хотел просить меня. Но все зря, этого не будет. Хочешь знать почему?
И не дожидаясь ответа, Мириад прижал безгубый рот к уху Руди. Лицо твари даже не шелохнулось, но глаза Руди распахнулись и Этли, впервые в жизни увидел, как разум покидает человека. То, что Мириад бросил на пол уже не было Рудом Рудмалом, цирюльником из Киерлена, чернокнижником и адептом Культа Бессмертия. Он ушел из жизни пустой оболочкой, лишенной даже о представлении, кто он такой.
– Как же больно умереть, зная, что все твои труды тщетны, - прошелестел голос.
Этли услышал в нем нотки удовольствия.
– Ты ведь согласен со мной, удостоенный прикосновения Мириада?
В черных глазах Этли увидел собственное отражение. Все вокруг незримо изменилось, совсем немного, словно зажглась или погасла одна из многочисленных свечей. Не стало дыхания Таштага, не слышно было всхлипываний Лавены. Этли обернулся. Его друзья стояли не шевелясь,
словно статуи в проклятом Ратцыне.– Что с ними? – едва слышно прохрипел он.
– Ничего, - заскребло изнутри, - я просто остановил время. Ведь время такая же материя, как земля или вода. Им просто надо уметь пользоваться.
Оскаленное лицо с черными потеками из глаз приблизилось к Этли:
– Но хватит вопросов. Вижу, другой я хорошо пошутил, одарив тебя столь тонким проклятьем. Я пошучу в ответ. Хочешь избавиться от проклятья?
– Хочу.
– Убей этих двоих, просто прояви уважение к тому, кто так постарался, одаривая тебя. И все, проклятие исчезнет. Можешь идти куда пожелаешь и жить, как захочешь. Пожалуй, в город идти не стоит, позже я порезвлюсь там.
Этли молчал. Он стоял не двигаясь, словно прирос к месту. Избавление находилось на расстоянии вытянутой руки. Сколько смертей на его совести? Пусть будет на парочку больше. Зато все закончится, больше никаких потерь. Никакого страха.
– Или ты думаешь Мириад может лгать?
Лгать? Да это чудовище лжет всегда. Каждый раз, когда глупые людишки привлекают его в этот мир! И все-же, а если…в этот раз эльфийское божество не лжет. Есть, ведь и такие слухи.
Не дождавшись ответа, чужеродная тварь продолжила:
– Знай, я убью их в любом случае, я так хочу! Сделай это сам и их смерть принесет тебе пользу.
Непослушной рукой Этли поднял корд. Вытянув его острием к Мириаду, он произнес:
– Катись к бесам!
Шелестящий смех, резко отдавшийся где-то в позвоночнике, ответил ему. Но тут же утих.
– Где ты видел его?
Этли понятия не имел, о чем его спрашивают.
– Я ощущаю остатки крови этих чудовищ, они нашли выход, через столько лет!
Мириад отшатнулся от Этли, а тот вспомнил, уже почти угасшие строки: «Кровь их – яд для Мириада».
Мириад нельзя убить или изгнать. Он приходит привлеченный страданиями и уходит, когда сам пожелает. Но сейчас Этли не удержался. Пока тварь застыла, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь к чему-то, он одним взмахом отсек изуродованную голову.
В ореоле светлых волос, голова скатилась с плеч.
– Ничтожество!
Этли скрутила боль. Дыхание перехватило. По всему телу пронеслась волна нестерпимого жара. Обезглавленное тело, как ни в чем не бывало шагнуло к нему. Из обрубка шеи тягуче лилась черная кровь. Миг и черная жижа вскипела, тело рухнуло на пол, забившись в конвульсиях.
«Кровь их – яд для Мириада».
Шелестящий голос пропал. Таштаг снова тяжело задышал, послышался всхлип Лавены. Гнетущее чувство обреченности покинуло Этли.
***
– Что произошло? – спросила Лавена.
– Потом, - ответил Этли, - все потом.
Он без сил сидел на полу, сжимая голову руками. Корд, измазанный черной кровью, лежал у его ног.
– Это что за тварь? – выдохнул Таштаг.
– Мириад. Эльфийский бог или боги. Или демоны.
– И ты одолел ее?
Этли не ответил. И так все видно.
– Надо убиратьсся отссюда.
Этли кивнул. Тут его взгляд упал на мраморный гроб.
– Он, - Этли кивнул в сторону трупа Руди, называть его по имени не хотелось, - говорил что-то о деньгах или кладе.