Киммерийский аркан

– Я многих убил.
– отвечал Нангиалай так же по-гиркански.

– Ты убил Ханзата, когда он пришел говорить о мире!

Нангиалай молчал. Потом сказал.

– Твой названный брат умер вместо другого. Довольно слов, мы будем драться?

Седобородый авахан поднял саблю.

– Что ты имел в виду?
– спросил Дагдамм.

Тут откуда-то из-за спины Дагдамма молнией возник Кидерн и вонзил меч прямо в горло Нангиалаю, который упал, булькая кровью.

Дагдамм ударил Шкуродера рукоятью меча по темени. Тот повалился на вытоптанную траву.

– Он был моим! Я убью тебя!

Дагдамм стал наступать на оглушенного ударом Кидерна.

– Я твой названный! Я защищал тебя!
– сипло орал Кидерн.

– Я сам могу себя защитить!
– Дагдамм замахнулся для удара ногой.

Но на плечо ему легла тяжелая рука Гварна.

– Он прав, господин. Ты слишком ранен, чтобы драться с этим воином. Кидерн защитил тебя от твоей же отваги.

Дагдамм сбросил руку, но не стал больше бить Кидерна или вступать в перепалку с Гварном.

Гварн - высокопоставленный военачальник и родственник великого кагана. Кидерн - полусотник, прославленный меченосец и человек чистой крови.

Таких людей нельзя бить, как простых гирканских лучников.

– Проклятье!
– взвыл Дагдамм.

Он хотел снова сесть на коня, но в голове опять замутило.

Вот и навоевался на сегодня - мрачно подумал он.

Дагдамм сел на теплый камень. Кто-то подал ему флягу с водой. Дагдамм жадно приник к горлышку. Солоноватая вода с трудом пробилась в глотку полную пыли.

– Хватит резать их как баранов.
– Сказал Дагдамм.
– Берите в плен всякого, кто сдается.

Тем временем Каррас повел своих людей наперерез отряду аваханов, который пробовал уйти в степь, но попал там в ловушку, подстроенную Кереем. В рядах беглецов он увидел Бахтияра. Трус! Его брат хотя бы принял бой как мужчина!

Великий каган нагнал беглецов в числе первых. Раскроил голову одному из яростно понукавших лошадь аваханов. Перебил шею другому. Палица в его руке разила без пощады. Он убил не меньше полудюжины. Степь вокруг почти скрылась в поднятой копытами пыли. Каррас раздавал удары по затылкам бегущих. Кто-то разворачивался и пробовал встретить его саблей или отразить удар щитом.

Уничтожив отряд, уходивший на Восток, воины Керея хлынули к подножию холма. Их было много, они не были изнурены долгим сражением.

Часть из них спешивалась, часть лезли вверх по склонам, что есть сил, понукая коней.

Они карабкались по крутым склонам и бежали по пологим. Их били стрелами, в них метали копья, но они не замечали своих павших. Закрываясь своими круглыми щитами, степняки со всех сторон подбирались к стенам и частоколам. Добравшись - набрасывали веревки и растаскивали или опрокидывали укрепления. Стреляли из луков, метали дротики. Ворвавшись внутрь, принимались рубиться саблями и топорами.

Их было много, очень много. Столько было не сдержать.

Со всех сторон аваханов окружали скуластые смуглые лица, слышался гнусавый вой боевых кличей.

Потом в помощь кюртам прискакали воины в шкурах и тоже полезли вверх.

Лагерь весь превратился в поле боя. Резались среди опрокинутых стен и перевернутых телег, дрались в зарослях кустарника и на пологом склоне.

Керим очнулся от забытья. Воин с полумертвым лицом не хотел убивать его - понял юноша. Он хотел взять меня в плен, но должно быть не успел отослать меня в лагерь. А может быть он вообще убит! Сейчас Керима не волновала судьба его пленителя. Он лежал на траве, и руки были скручены веревкой. Но ноги были свободны. В голове мутилось, перед глазами все плыло. Но он жив!

Керим поднял голову и понял, что сражение сместилось дальше на холм. Там он увидел знамя с пламенем, к которому сбегались со всех сторон его соплеменники.

Керим подполз к убитому воину, дотянулся до его сабли и перерезал об нее свои путы. Потом с трудом поднялся, взял саблю и побежал. Побежал к знамени.

Войско аваханов окончательно рассыпалось. Кто-то искал спасения в бегстве, кто-то решил драться до конца. Но многие просто бежали или скакали, сами не зная, зачем и куда.

Каррас и его названные добивали отряд Бахтияра.

Сам брат эмира, как будто устыдившись своего бегства, решил принять бой, когда это уже ничего не могло изменить. Бахтияр отбивался яростно и убил троих, пока под ним не убили коня. А потом молодой киммериец ударил палицей по голове, в последний миг придержав руку. Истекая кровью из разбитой головы, Бахтияр повалился к ногам коня Карраса. Оглушенный, но живой.

Сражение расползлось на большие пространства.

То там, то здесь добивали, брали в окружение, засыпали стрелами небольшие отряды конных или спешенных аваханов.

Насытившись кровью и переломив хребет аваханской силы, степняки перестали убивать всех подряд. У того, кто валился на колени, бросив оружие, была теперь возможность уцелеть. Если только варвары не теряли голову от запаха крови и не принимались колоть и рубить даже сдавшихся.

Были и такие, кто хотел подороже продать свою жизнь, страшась плена и будущего рабства больше смерти.

Яростнее всех дрались около двух сотен воинов, которыми командовал хрупкого вида старец.

А бой вокруг уже затихал.

В сторону лагеря степняков уже потянулись вереницы пленных, понурых, избитых, наскоро связанных веревками из конского волоса.

По течению реки уже вылавливали из кустов и высокой травы хитрецов, которые думали избежать там смерти или плена.

Теперь дрались только воины старца.

Каррас подъехал поближе, приказал протрубить сигнал к остановке сражения.

Одержимость стала спадать с воинов Орды, и зову трубы вняли.

Аваханы стояли, сбившись в кучу. Окровавленные, измученные люди. Кто-то был так ранен, что опирался на товарища, чтобы не упасть. Но в них было что-то непреклонное.

– Здравствуй, уважаемый Абдулбаки.
– сказал Каррас.

– Здравствуй и ты, Каррас- каган.
– по-киммерийски ответил ему Абдулбаки и чуть поклонился, приложив руку к сердцу.

– Сдайся мне, Абдулбаки, и сохранишь жизнь

– Я слишком стар, чтобы преклонять колени перед каждым царем в Степи.

– Ты стар, а твои люди молоды. Не боишься смерти, так сохрани их жизни.

Абдулбаки молчал.

– Эй вы, дети Ормузда.
– обратился Каррас к взятым в тиски аваханам.
– Каждый, кто встанет на колени и назовет меня своим повелителем, сохранит жизнь. Жизнь и честь! Я не обращу вас в рабов. Вы станете сражаться за меня, как сражались за своего господина. Иначе мы перебьем вас всех, не уйдет ни один. Будет так, как я сказал. Великий каган двух слов не говорит.