Кино и прочее

– Да будет так,– Субудай-богадур снова склонился перед Бату-ханом.

– Позови ко мне коназа Глеба,– Бату-хан вновь воззрился на стены Рязани.

Вскоре к нему подвели высокого, сухопарого, не старого еще человека. Это был князь Глеб Владимирович за вероломство и братоубийство много лет назад изгнанный рязанским вече из города.

– Скачи к городским воротам и передай мою волю непокорным жителям Рязани,– приказал ему Бату-хан.

– Мне туда нельзя!– прохрипел князь, со злобой глядя на монгола. Глаза у него были как у загнанного в угол волка.– Рязанцы меня убьют!

– Коназ, твоя жизнь давно висит на волоске. Я его перережу или урусуты, ты все равно умрешь.

– Да, великий хан,– опустил глаза князь Глеб.

Он попятился, не сводя взгляд с меча Батыя, и через мгновение исчез в толпе нукеров.

Бату-хан взошел на помост, сел на трон и принялся наблюдать за воротами Рязани. Вскоре к ним подъехал князь Глеб и принялся кричать что-то на урусутском языке и размахивать руками.

– Болван,– процедил сквозь зубы Субудай-богадур, наблюдая за ним.

Урусуты словно услышали его. В Глеба полетели камни и палки.

Спустя несколько минут Глеб вернулся. Он ругался по-русски и половецки, и продолжал размахивать руками. Завидев его бешенный взгляд, монголы принимались хохотать.

– Что ответили урусуты?– спросил его Бату-хан.

– Они были весьма непочтительны,– коротко ответил князь.

– Эти глупцы похожи на птиц, которые неуклюже прыгают по земле и вздрагивают от каждого звука. Но взобравшись повыше сразу становятся смелыми,– сказал Бату-хан.– Что сказали рязанцы?

Князь Глеб вытер кровь с рассеченного лба:

– Они не согласились, великий хан.

– Кого ты заметил на стене?

– Рязанского воеводу – старика Кофу. Этот старый бешеный лис стоит сотни твоих нукеров.

– Ты его знаешь?

– Да, когда-то он был дружинником у моего отца.

– Иди, коназ,– кивнул Бату-хан.– Если ты понадобишься мне. Я тебя позову.

Но не успел Глеб сделать несколько шагов, как его остановил Субудай-богадур.

– Постой. Расскажи мне про этого старика.

На Рязань опустилась тревожная ночь. На городских стенах трепетали сполохи костров. Рязанцы поддерживали огонь под котлами со смолой и маслом. На гребнях крепостных стен и валов караулили дозорные. Когда они оборачивались в сторону города, то видели спокойное мерцание лучин и свечей в окнах. Когда же смотрели в сторону орды, то видели море костров и тени людей, мелькавшие между ними. Со стороны монгольского войска доносились буйные выкрики и песни табунщиков.

– Господи, прости и помилуй,– прошептал рязанский воевода, глядя на орду. Он слышал не только выкрики пьяных кочевников, но и перестук топоров – для предстоящего штурма пленные сколачивали лестницы.

– Не спать!– перекликались дозорные.

– Не спать!.. Не спать!.. Не спать!..– плыло в студеном ночном воздухе, облетало стены и валы и вновь возвращалось к главным воротам.

Неожиданно появилось несколько пьяных монголов. Они стремительно проскакали вдоль крепостных валов, вернулись к воротам и принялись хрипло браниться.

– Ах вы, морды!– почти в голос завопили со стены дозорные.– Ироды!!!

И принялись пускать в монголов стрелы. Им ответили тем же. Несмотря на то, что монголы были пьяны, их стрелы с воем перелетали через стену, только чудом никого не ранив и не убив.

– Прекратить!– приказал Кофа дозорным.– Нам стрелы утром понадобятся!

Он спустился со стены и лег на топчан в избе с отдыхающими дозорными.

– Не спать!– доносилось с городских стен.– Не спать!..

Вадим Данилович прочитал «Отче наш» и сомкнул веки.

Ему приснилась пора юности. Тот день, когда рязанская дружина вернулась из удачного похода в Дикое поле. Ему приснился радостный перезвон колоколов, плывший над городом, и толпа народа, встречающего дружину возле городских ворот. И он снова увидел лучистые глаза светловолосой девушки, которая вскоре стала его суженой. Во сне он спешился и снял шелом. А девушка подбежала к нему и обняла со смехом. И он вновь чувствовал биение ее сердца сквозь доспех…

– Вадим Данилович, вставай! Просыпайся!!!

Кофа резко сел:

– Что стряслось?!

– Вадим Данилович, поднимись на стену!– лихорадочно прошептал один из дозорных – молоденький, еще безусый паренек.

– Да что случилось то?!

– Поднимись на стену, сам все увидишь!..

В груди у воеводы похолодело. Он глянул в окно, но на улице все еще царила ночь. Вряд ли монголы решились штурмовать затемно. Но что-то снаружи происходило. Вадим Данилович услышал странный звук, растекавшийся в ночном воздухе, словно где-то в лесу вековые сосны не валили пилами да топорами, а заставили ломать деревья сказочных великанов.

Кофа торопливо надел полушубок, вышел из избы и поднялся на стену.

Шум доносился со стороны орды. Вадим Данилович принялся смотреть в темноту, он не понимал, что задумали монголы. Дозорные тоже замерли, они тоже пытались понять, что происходит в орде.

И вдруг Кофа понял, что задумали монголы. И в тот же миг в городе принялись перекликаться петухи. Будильные петухи в лагере монголов тоже принялись кукарекать.

– Минька, иди сюда!– кликнул воевода молоденького дозорного.– Буди звонаря! Вели бить в набат!– и прошептал, когда парнишка убежал:– Ой, худо нам будет…

И словно подтверждая его слова, в небе с гудением пролетела какая-то темная, тяжелая масса. Дозорные принялись оборачиваться ей вслед и закричали в голос, когда в городе раздался грохот и поднялся вдруг на соседней улице столб дымного пламени – запущенным с камнемета ядром разворотило кровлю и глинобитную печь в доме у ремесленника.

– Минька, бей в набат!– перекрывая крики дозорных, выкрикнул воевода.– Бей в набат, стервец!!!

Над его головой с гудением летели тяжелые камни и чугунные ядра. И тотчас почти над Рязанью поплыл набат.

– Что это, Вадим Данилович?!– кричали напуганные дозорные.

– Готовьте воду!– ответил воевода.– Сейчас татары горшки с горючим маслом кидать начнут!

И через минуту над их головами на самом деле засвистели горящие снаряды хитроумных китайцев-запальщиков.

В разных концах города занялся пожар.

Вадим Данилович крепко сжал зубы. Вой и гудение снарядов над головой, колокола отбивавшие набат по всему городу, горящие избы и терема, мечущиеся по улицам люди, напомнили воеводе слова священников о грядущем конце времен.